Женское счастье (СИ) - Лав Натали - Страница 23

А дальше - дальше начинается звездец.

Из внедорожника вываливается Валеев. Он едва держится на ногах, рубашка расстегнута полностью, оголяя тело. Я сижу на пассажирском сиденье, меня не видно. Он начинает тарабанить в окно водителю, который, тихо матерясь, вызывает полицию.

- Что, крыса, закрылся? - слышу я, как орет Демьян, - Думаешь, это тебе поможет? Погоди, щас я тебя...

Вижу, что возвращается к своей машине, открывает багажник, что-то там ищет. Когда находит, то вновь направляется к такси. У меня перекрывает дыхание от страха. У Валеева в руках монтировка. Думаю, стоит ли мне выйти из машины и попытаться образумить его, но вспоминаю нашу последнюю встречу и понимаю, что мне нельзя. Это вызовет у него лишь усиление ярости и агрессивности. А я не готова быть грушей для битья. Хватит для меня разрушенной самооценки и прошлого раза.

Затем из внедорожника выпрыгивает нимфа. Тоже пьяная и плохо держащаяся на ногах, одетая в какой-то кусок ткани, который с большой натяжкой можно назвать платьем, потому что задача одежды - прикрывать человеческое тело. Оно же мало что закрывает. И я имею возможность наблюдать, как девушка виснет на Демьяне, удерживает его за плечи, гладит по животу, уговаривая его успокоиться. Каждое ее прикосновение к нему - как осиновый кол в мое сердце.

Не отпустило...

Переполох заканчивается с приездом еще пары таких же черных машин. Из одной выходит отец Демьяна - Яков Васильевич. Демьяна грузят в одну из них.

А его отец направляется к такси. Водитель выходит, они обсуждают ситуацию. Валеев решает вопрос с таксистом очень быстро, а затем спрашивает:

- У вас в салоне кто-то есть?

- Да, девушка. Испугалась, наверное.

Яков Васильевич открывает дверцу автомобиля с моей стороны.

- Даниэла?! - удивляется и несколько минут смотрит на меня. Потом принимает решение.

- Можно мне с тобой поговорить? - раздается вежливый вопрос.

Даниэла

Мне нравится семья Демьяна. Его родители - чудесные люди, между которыми за годы брака сложились крепкие, уважительные отношения.

Не знаю, что он собирается мне сказать, но грубить и отказывать ему мне не хочется.

Вылезаю из салона. Мужчина галантно подает мне руку. И это не притворство - он всегда был таким, предупредительным по отношению к женщинам. Причем всем женщинам без оценки их возраста, привлекательности и прочих факторов.

- Давай отпустим такси? Я сам тебя потом отвезу домой, - причин не доверять ему у меня нет.

Единственное, что меня смущает - мне не хотелось бы ехать в одной машине с Демьяном.

- Его уже увезли, - Яков Васильевич словно читает мои мысли, - Даниэла, не думаешь же ты, что я посадил бы вас в одну машину? Тем более, когда сын в таком состоянии...

Он отводит глаза. Ему стыдно за Демьяна. Это странно, но мне - тоже. Как будто, это моя вина. Я понимаю, что это не так, но чувство внутри - иное. И что с ним делать, я пока не придумала.

Таксист возвращает мне деньги за поездку и уезжает. На этот момент на обочине осталась машина Якова Васильевича. Все остальные разъехались. Но это даже к лучшему.

Я вижу, что отец Демьяна не один, за рулем водитель. Разговаривать в его присутствии у меня нет желания.

Валеев замечает мой обеспокоенный взгляд.

- Мы можем заехать куда-то, - я уже устала и ходить по ресторанам в мои планы не входило.

- Я могу вас угостить чаем, если наша беседа не займет много времени, - предлагаю альтернативный вариант.

- Да, это тоже сгодится, - соглашается отец Демьяна.

Мы садимся в салон, Яков Васильевич располагается на переднем пассажирском сидении. Я - сзади. Так мне гораздо комфортнее. Я почти не беспокоюсь о том, что он мне хочет сказать.

Доезжаем быстро, город пустой. В салоне во время поездки царила тишина. Яков Васильевич что-то строчил в телефоне, я смотрела в окно на ночной город.

Никакой неловкости не ощущаю в обществе Валеева. Ни когда он помогает мне выбраться из салона, ни когда поднимаемся в лифте, ни когда он оказывается в моей квартире. Он у меня впервые, раньше встречи проходили на их территории.

Но у меня комфортная квартира с хорошим ремонтом. Чисто и уютно.

- Пойдемте на кухню, - приглашаю я.

Там интересуюсь.

- Чай будете?

- Лучше кофе. Мне нужно в аэропорт.

- Хорошо, - соглашаюсь я, - Сейчас сварю.

Кофе я готовлю в медной турке. Получается отлично.

Пока я хлопочу, Яков Васильевич проходит к окну, отодвигает занавеску и смотрит в темноту.

Себе делаю чай с липой. Приятный аромат витает по кухне.

Мне кажется, пауза чересчур затянулась, поэтому ставлю на стол чашку с кофе и напрямик спрашиваю:

- О чем вы хотели поговорить? - всё же это была его инициатива.

Мужчина проходит к столу, присаживается, берет чашку с напитком и делает глоток. Я стою возле кухонной столешницы, держу кружку с липовым чаем.

Яков Васильевич тянет с началом разговора.

- Зачем ты повелась на уговоры Демьяна, Даниэла? - раздается его негромкий голос.

Сердце в моей грудной клетке испуганно сжимается. Он ведь не может знать... Не может быть, чтобы Демьян рассказал... Это ведь настолько личное...

Не верю... Не могу поверить...

Яков Васильевич отодвигает чашку с кофе, откидывается на спинку стула.

- Я считал тебя умнее, девочка. Разве ты не думала о том, к чему приведет тебя подобная распущенность?

Мои щеки вспыхивают ярким румянцем. Это мне видно в небольшом зеркале, вделанном в кухонный гарнитур. Рука вздрагивает, часть горячей жидкости выливается мне на ногу. Я хватаю полотенце и промокаю пятно на юбке. Щиплет.

- О чем вы? - всё же решаю внести в наш разговор необходимую ясность.

- О ночи втроем, Даниэла. Ты, Демьян и Герман Леднев...

Такое ощущение, что в меня выстрелили. Я жалею, что согласилась поговорить. Об этом я не желаю разговаривать. И оправдываться не собираюсь. А еще в голову лезут нехорошие мысли про яблони и недалеко падающие яблоки. Я уже убедилась, что Демьян не такой, каким мне казался. А что, если это относится и к его отцу?

- Даниэла, - его голос звучит спокойно, и это немного меня отрезвляет, - Я приехал поговорить о сыне. Не нужно придумывать вселенский заговор извращенцев.

Мы смотрим друг другу в глаза. По-моему, он меня осуждает. И это меня встряхивает. Никому не позволено считать меня ниже себя, чтобы я ни делала. Это моя жизнь и мои решения. Правильные или нет, но только мои. Блеять про то, что это Демьян во всем виноват, я однозначно не буду.

- Яков Васильевич, наша беседа свернула не туда, - говорю, не торопясь и тщательно подбирая слова. Страх разоблачения отступил, уступив место яростному желанию защитить себя. Любым способом, - Вы, видимо, посчитали себя вправе почитать мне морали. Так вот - вы не вправе. Моя личная жизнь - это сугубо мое дело. Как и отношения с Демьяном. Которые закончились.

Валеев приподнимает обе руки вверх над столом, призывая меня снизить накал общения.

- Даниэла, я прозвучал так, как будто я осуждаю. Но Демьян после вашего разрыва будто с цепи сорвался. Ты же видела его сегодня. Он не в себе...

- И что? Мне вашему Демьяну соску купить? Слюнявчик? Памперсы? - забота Валеева о сыне ранит. Обо мне уже некому позаботиться. Кроме сестры. Но у той у самой непростой период в жизни. Я не вываливаю на нее свои переживания.

На лице Валеева проступает оторопелое выражение. Я всегда вела себя ровно, не позволяя показывать эмоции. И сейчас он не ожидал всплеска. Хотя должен был. Я тоже не робот, а живой человек.

Меня несет, я продолжаю говорить. Не надо бы.

- Демьян оказался полон сюрпризов, которые я не смогла переварить. И не считаю себя обязанной это делать. С кем и как я занимаюсь сексом, это моё личное дело, и вас никак не касается. Ваш сын спровоцировал подобную ситуацию. Возможно, планировал ее, начиная со мной отношения. Учитывая, что я узнала об его образе жизни. Не знаю и не хочу знать, что он вам наговорил. Но нянчить взрослого тридцатилетнего мужика в мои планы не входит. Он получил то, что хотел. Теперь свободен!