Женское счастье (СИ) - Лав Натали - Страница 21

- И своей сестре - тоже. Жених расторг помолвку. Родить этого малыша ей будет выгодно. Я ее не обижу.

Трясу головой. Сумасшедший мир, где все продается и покупается. Даже нерожденные.

- Давайте не будем торговать детьми. Тем более теми, которых еще нет. Это как-то вообще за гранью. С сестрой я поговорю. Думаю, что она прислушается. Вчера она, скорее всего, была в шоковом состоянии. Что бы она не говорила, а Влада она любила...

Мои слова повисают в воздухе. Но то, что я сказала - правда. Пусть это была странная любовь. Но, как оказалось, в любви нет правил и границ. Это только чувство.

- Что у вас с лицом? - от этого вопроса я вздрагиваю.

Я надеялась, что то, что меня ударили - незаметно. Похоже, надеялась я напрасно.

- Ничего, - тихо бурчу и дергаю ручку дверцы, пытаясь выбраться наружу.

Антон Павлович выходит следом.

- Даниэла, я не хочу быть подонком. Но буду им, если придется.

Киваю, что поняла. Что мне ему еще сказать? Я была против аборта и не верила, что Жасмин удастся провести Славу. Вернее его мать.

В каком состоянии сестра сейчас, я могу лишь гадать.

- Я пойду, - озвучиваю очевидное.

- Если вам нужна помощь, я готов помочь, - я передергиваю плечами на этих словах Крыжевского.

- Ничего не нужно. Спасибо.

Он не идет за мной. И это заставляет меня чувствовать облегчение. Сейчас моя собственная ситуация отходит на второй план. Я очень хочу, чтобы у Жасмин всё наладилось. Если отбросить розовые очки, противостояние с Крыжевским она не потянет. А вот плюсов от того, что она пойдет ему навстречу, может быть много.

И как бы там ни было, я не хочу, чтобы она убивала собственного ребенка. Малыш ни в чем не виноват.

Сестра в одноместной палате. Стучусь, заглядываю внутрь.

- Жас? - зову по имени, потому что она лежит на кровати с закрытыми глазами.

Не спит.

Сразу же открывает их.

- Привет. Этого видела? - голос у нее слабый. Вид бледный.

- Кого? - переспрашиваю.

- Антона Павловича.

- Видела.

Я подхожу ближе и собираюсь разбирать сумки, но Жас ловит меня за руку.

- Что с лицом?

Чувство стыда усиливается до размера небоскреба.

- Кто тебя? - её голос звенит от негодования, - Только не ври!

Я и не собиралась.

- Демьян.

- Почему?! - мое лицо само говорит о том, что я наделала.

- Зачем, Дань? Ты же правильная...

- Не настолько, - прерываю я сестру. И перевожу тему, - Жас, я тебя не послушала, когда ты была права. Послушай ты меня. Не конфликтуй с Крыжевским и оставь ребенка.

- Нажаловался? - она хмурится. Потом насупленные брови разглаживаются, - Я... Он прав, конечно. Я вчера не в себе была. Как будто с ума сошла. Влад... погиб... Слава узнал, что не от него беременная. Потом живот заболел. Мне стало страшно. Я привыкла быть свободной. Ребенок свяжет меня по рукам и ногам. Но с Антоном Павловичем тягаться - это как на еже голой жопой пытаться ехать. А может и хуже. Я не настолько безбашенная.

- Но вчера была... - замечаю тихо.

- Ты тоже, - отвечает она.

- Я - тоже, - соглашаюсь с ней.

И обещаю себе, что впредь буду думать головой. Слишком всё ненадежно в этом мире. Даже то, что кажется незыблемым.

- Обними меня, - просит Жасмин.

И я устраиваюсь у нее под боком, глажу по волосам. А она плачет. Я знаю, о ком. И она знает. Но исправит ничего уже нельзя. Да и раньше было невозможно. Влад не хотел жить иначе.

Я провожу у сестры много времени и возвращаюсь домой, когда начинает темнеть. Иду загруженная. И голова опять болит. Не сразу замечаю, что меня ждут.

Герман. С цветами.

Это внезапно выводит меня из себя. Зачем он здесь? Один уже объяснил, что такой, как я, цветов не дарят. И Герман думает также. Просто не наигрался.

Но я - человек. Не вещь, не игрушка, не свежее мясо...

- Зачем ты здесь? - произношу сухо.

- Привет, зай, - пытается он смягчить встречу.

Но это бесполезно. Мне с ними не по пути. Ни с Демьяном. Ни с Германом.

- Я - не зая! - отрезаю гневно, - Я благодарна тебе за помощь, Герман. Но ты мне не нужен. Я не встречаюсь с женатыми мужчинами, живу в соответствии с со своими принципами и не играю в ваши игры. Я ошиблась. Не хотела отпускать Демьяна. Думала... Неважно впрочем. Однако ты был лишним тогда. Ничего не поменялось теперь.

- Даже так? - тянет мужчина протяжно.

- Ступай к жене! - выпаливаю я.

А он делает несколько шагов ко мне.

Даниэла

Взгляд Германа тяжелеет, давит. Да и фигура выглядит напряженной.

Еще недавно я бы не испугалась. Но сейчас я делаю шаг назад.

- Когда кончала у меня на члене - ошиблась? - выражение глаз меняется. Делается сальным.

Стыд уже в который раз затапливает меня. Жар приливает к щекам. Я, наверняка, покраснела.

- Да! - произношу немного громче, чем нужно.

Пусть они уже оба оставят меня в покое. Хотя какие оба?! Демьян обо мне и не вспоминает...

- А за ошибки приходится платить, Даниэла. Ты же знаешь. Что, если в школе узнают о твоем аморальном поведении? - он растягивает слова, словно издевается. Да он и издевается надо мной. И хуже всего - я сама дала повод.

Ищу, что ответить.

- Тогда и твоя жена узнает. И плакала твоя сытая, обеспеченная жизнь, - последнее предложение произношу практически шепотом.

Только отъявленный трус воспринял бы это как угрозу. Но я не восстановилась, у меня был тяжелый день. Во рту пересыхает, мне становится дурно и ощутимо ведет в сторону. От возможного падения удерживает крепкая мужская рука.

- Так... Домой пошли. Потом меня будешь пугать, - я бы рада оставить Германа возле подъезда, но только он практически затаскивает меня сначала в подъезд, затем в лифт, а после - в квартиру.

В прихожей устраивает на банкетке и помогает разуться.

- К Демьяну ездила? - в его голосе какие-то непонятные нотки.

- Нет. У меня сестра в больнице.

- А сама? Тебе плевать на себя?! - это что - укор?! - И сама бы там лежала. Я же сказал, нужно будет что-нибудь, звони. Решу.

Мне хочется ответить резко, выставить его из своей квартиры. Только проблема в том, что на всё это, оказывается, нужны силы. А у меня закончились. В спальню Герман меня заносит на руках. Помогает переодеться. Дальше помню плохо. Но по-моему он заставил меня выпить лекарства.

Проваливаясь в сон, я запомнила его, сидящим на моем кресле. Он меня внимательно рассматривал. Хотя может, мне и привиделось. Утром в моей квартире никого не было. Дверь была закрыта. Но для этого ее достаточно захлопнуть, уходя.

Обеспечение Жасмин Крыжевский взял на себя, а я могла спокойно отлеживаться. Герман больше не приезжал. От него ежедневно утром и вечером поступали лаконичные сообщения, в которых он интересовался, не нужно ли мне что-то. Я, естественно, отвечала отказом. Потом перестала отвечать.

Но сообщения продолжали приходить. Даже после того, как мне закрыли больничный. Услуги медицинского центра на момент закрытия были оплачены. И не мной. Когда я стала возмущаться по этому поводу, мне ответили, что повторно оплатить одни и те же услуги их центра нельзя. Сообщения, конечно, изменили свое содержание. Теперь это было что-то наподобие: "Думаю о тебе" или "Хочу тебя". Я не знала, как это прекратить. Надеялась, что ему надоест. В его вселенной незаменимых женщин не существовало. Разумеется, я блокировала номера, с которых он писал. Но тогда эти сообщения приходили с другого номера. Однажды я сменила свой номер. Только безрезультатно. Сообщения продолжали приходить.

Шло время. Сам Герман не объявлялся. И я постепенно успокоилась. Без личных встреч эти сообщения только его дело.

Демьян не написал и не позвонил ни разу после того, как свалил всю вину на меня. Я... тосковала. Ненавидела себя, но просыпалась от того, что он мне снился, и у нас всё было хорошо. Потом память возвращалась вместе с сознанием. И я плакала в подушку. А временами даже выла. Но не отслеживала, чем он занимается. И по социальным сетям его не искала. Пройдет... Эта привязанность пройдет. Со временем. Я просто слишком поверила в сказку.