Попаданец в Дракона (СИ) - Бобков Владислав Андреевич - Страница 18

Вот почему появление чего-то кроме истории, Лев воспринял с огромным облегчением.

Надо ли говорить, что он немного поспешил со своими ожиданиями?

Убедившись, что её дети более-менее свободно разговаривают, красная драконица поставила перед ними две темы для изучения — счёт и драконья письменность.

И если с первым Льву наоборот пришлось старательно прикидываться валенком, чтобы не «спалить» свои знания, то вот с последним…

«Какого черта этот язык должен быть таким сложным⁈» — в очередной раз схватился за голову Лев, в ужасе смотря на вырезанные на стене пещеры символы. Рядом со стеной висел ярко горящий огненный шар. Их мать оказалась способна на создание магии, которую она использовала для лучшего освещения «письменной доски».

Всякий раз, когда она добавляла «буквы» для изучения, то не стирала предыдущие, а дополняла их, разрисовывая всё больше и больше пространства пещеры. Постепенно разобраться во всём это смешении разнообразных символов становилось всё сложнее, но драконицу не сильно волновали подобные «мелочи».

В дальнейшем, размышляя, Лев примерно понимал, как драконы пришли к тому ужасу, что назывался драконьей письменностью. Вероятнее всего, каждое следующее поколение драконов придумывало всё больше и больше новых слов, но не желали использовать символы прошлых драконов, предпочтя оставить свой собственный след в «истории».

Словно этого было мало, разные темы в драконьей письменности имели разный принцип работы, вновь подтверждая ранее упомянутую теорию. К примеру, говоря о той же еде, способ построения предложений разительно отличался от размышлений о магии. Причём последовательность слов в письме отнюдь не всегда шла в том же порядке, что и в речи.

Как итог, письменность драконов была столь чудовищна перегружена, что могла использоваться лишь существами, способными жить тысячи лет, чтобы её идеально запомнить.

Но как бы не так!

Его сёстры с оскорбительной лёгкостью воспринимали преподаваемые им уроки, в то время как Думов прикладывал все свои силы, чтобы даже просто не отстать! Лишь его успехи в счёте позволили Льву хоть как-то удерживать лицо. Но внутри он-то знал правду!

У Думова было предположение, что драконья письменность как-то связана с инстинктивным пониманием драконьего языка, и так как у него есть память об ещё одном языке и письменности, то это как-то мешает освоению, но поделать он ничего не мог.

Также у их матери нашлось несколько книг на драконьем для практики. Этот язык, о извращение, вполне был в ходу у знатоков древности и волшебников с чародеями. С книгами приходилось обращаться максимально осторожно, чтобы случайно не повредить когтями. Переворот же страниц был сущим мучением.

Для письма дракончикам была выдан участок пещеры, который оказался посыпан тонким песком. Используя когти, вирмлинги старательно выписывали свои первые полноценные слова.

Где-то во время его растянувшегося процесса мучений в программу обучения добавилась ещё и география. На ней драконица не сильно останавливалась, но кое-что Лев из неё почерпнул.

Думов узнал, что мир, в котором он родился, называется Тарос и является достаточно древним, чтобы застать множество сменивших друг друга цивилизаций.

Будучи по своей природе невероятными долгожителями, драконы видели многих из них, но в своём высокомерии не сильно интересовались, чем там занимаются эти смертные.

Их мать, к примеру, хоть сколько-то подробно запомнила лишь две цивилизации. В первой, смертные сумели объединить все четыре континента в единое государство, которое, впрочем, спустя время развалилось, а во втором случае они развязали столь масштабную и ужасающую войну, что заставили обеспокоиться даже драконов. Именно после последней войны число континентов этого мира стало равняться не четырём, а уже лишь трём.

Останки четвертого континента превратились во множество разрозненных кусков, пространство между которыми оказалось заполнено водой. Другие континенты тоже несли на себе последствия той далёкой войны, но в большинстве своём всё было не так печально.

Сами континенты располагались достаточно просто. Центром было принято считать Форлонд — широкий, самый крупный, вытянутый к юго-западу континент, на котором жила большая часть смертных этого мира. Форлонд мог похвастаться огромным числом смертных рас, и именно на севере, во льдах этого континента и располагалась наша пещера.

Ниже Форлонда застыли останки Литуина, уничтоженного континента. По словам матери, последствия той катастрофы были столь сильны, что буквально стёрли все прибрежные города, располагающиеся на других континентах. Пострадали даже драконы, что не добавило им любви к смертным.

Левее Литуина и Форлонда вертикально вытянулся Реусс, дикий и опасный континент, впрочем, способный при удаче обогатить сильного и решительного капитана.

Ну и заканчивал представление Анхалт — довольно крупный континент, что как бы охватывал Литуин справа-снизу и почти касался Форлонд снизу.

Также в Таросе имелось великое множество островов и несколько архипелагов разного размера, но мать знала о них не так много.

Таким был ныне родной мир Льва и у него захватывало дух от размышлений, сколько же в нём может быть спрятано сокровищ.

По словам их матери, смертные в очередной раз изволили пребывать в раздробленном состоянии, поэтому многие части света вновь оказались представлены дикому миру и не столь цивилизованным расам.

И, казалось бы, именно сейчас красная драконица расскажет им о населяющих этот мир расах, но как бы не так. Их матери не были интересны смертные букашки, что постоянно создают свои глупые государства, чтобы те развалились через пару десятилетий или, в лучшем случае, столетий. Кроме того, некоторые расы ещё и имели свойство вымирать и деградировать, поэтому драконица давно плюнула на их запоминание.

Впрочем, было несколько видов, что оказались достаточно живучими и приспосабливающимися, чтобы остаться в памяти дракона.

Слушая о грязных, жадных многочисленны смертных, что так и норовят украсть у драконов золото, Лев не сразу узнал в них людей. Но распознав, он даже обрадовался. И дело было не в родственных чувствах. Просто, будучи в прошлом человеком, Лев хотя бы примерно мог догадываться об их способе мышления.

Куда более чистые, но неоправданно высокомерные, живущие в лесах засранцы с сильными чародеями оказались эльфами. Впрочем, драконица тут же нашла у эльфов значительный плюс. Как оказалось, они были очень неплохи на вкус. Причём, они были похожи на качественный алкоголь, с возрастом лишь улучшающийся.

Думову было не по себе от таких подробностей, но он не был тем, кто должен был кого-то осуждать.

Последними кого он узнал, оказались некие закованные в броню коротышки, обожающие строить на поверхности внушительные каменные города. После такого описания Лев было засомневался, но последующее дополнение, что они так же любят жить под землёй, всё расставило по местам.

Все эти расы, как и множество других, постоянно друг с другом воевали, мирились, заключали союзы и снова воевали, чтобы спустя время вновь помириться.

Как-то плавно количество игр с сёстрами и братом уменьшилось, сменившись старательным заучиванием и повторением предложенного материала.

Так как всё требовалось хранить в памяти, то времени на дурачества практически не оставалось

Тем удивительнее, что упавшее знамя поддержания общения подхватила не кто иной, как Латунная. Именно она, как бы сильно не уставала, находила время, чтобы позвать их на какое-то обсуждение или игру.

И подобное общение ценил даже немногословный Белый, что уж говорить про куда более общительную Синюю или Льва.

Два года как-то плавно сменились тремя, а затем приблизились и к четырём.

Всё это время Лев и не думал бросать развитие пламени, чья длина измерялась уже не какими-то жалкими тремя метрами, а составляла все шесть. Остальные вирмлинги тоже освоили свои драконьи выдохи, пускай им и потребовалось намного больше времени.