СССР: вернуться в детство 2 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 22

Рассказывал мне всякие байки про свои похождения. Он же такой, приключения сами его находят.

Вот, например. По расписанию сессия до двадцать девятого числа. Кто-то билеты заранее покупает, кто-то — нет. Потому как: а вдруг ты раньше сдашь — и что? Сидеть три-четыре дня в чужом городе просто так?

— Поставили нам экзамены, всё, можно домой ехать. Прилетаем в аэропорт — толпа огромная! Около касс стена стоит.

— А самолёты часто летают? — полюбопытствовала я.

— Каждый час, но на ближайшие рейсы всё подчистую разобрано. Мужики наши стоят, очередь заняли, но надежды быстро улететь нет. Я думаю: ёкарганэ*, надо что-то делать. Смотрю — киоск «Союзпечати», взял газетку местную, «Бурят унэн», посмотрел сзади: адрес, выходные данные и фамилия директора. Пошёл в автомат, звоню ноль-девять.

*какое-то ругательное ругательство по-бурятски,

но никто не знает, что это значит.

— В справочную?

— Ага. Узнал номер касс аэропорта. Звоню в кассы, там трубку берут: «Касса аэропорта, слушаю вас». Я солидно так: «С вами говорит главный редактор „Бурят унэн“, Николаев. Нам тут нужно человечка в Иркутск отправить, срочно…» — «Да-да, конечно, пусть подходит, ближайшим рейсом оформим. Фамилию скажите…»

Я засмеялась. Историю я эту помню с детства, но нравится она мне. Наверное, потому что в ней бытовая находчивость противостоит корпоративному сговору, так, что ли?

— Я к кассам подхожу, очередь осторожненько отодвигаю: «Спокойно, спокойно, товарищи! У меня бронь!» В окошечко заглядываю: «Добрый день! Товарищ Николаев должен был позвонить…» — «Да, да! Звонил! Паспорт давайте», — и я ближайшим рейсом…

— А мужики ваши?

— Улетели тоже, но на вечернем, десятичасовом.

Такой вот он у меня, за словом в карман не полезет.

ВОТ ПОЗДРАВИЛ, ТАК ПОЗДРАВИЛ…

Вечером мы собрались за богатым новогодним столом.

Поздравления советскому народу зачитывал, как положено, сам Андропов. На пышущего здоровьем он, на мой взгляд, не походил, но и на особо умирающего — тоже. Просто пожилой человек.

Говорил довольно длинно. Внезапно пошёл о социализме — и тут уж мы все с изумлением услышали, что социализм наш никакой не развито́й, как уверяли нас при Брежневе, и что коммунизма к концу восьмидесятых не будет. Более того, из обтекаемых фраз было понятно, что и к двухтысячному году он вряд ли наступит. Ретроспективно оглядываясь назад, лидер страны выдал краткий (но ёмкий, ха) анализ пройденных этапов — между прочим, наиболее тепло высказался о Сталине, поставив всем в пример темпы экономического роста страны в период его руководства — по четырнадцать процентов ежегодно! А что же теперь? Теперь мы внезапно осознали, что все как-то расслабились, а надо укреплять дисциплину, ответственность, самоконтроль (и кучу ещё всего). И это относится ко всем без исключения советским гражданам, независимо от того, какие должности и посты они занимают. Вот к примеру…

А дальше пошло такое, что у народа челюсти на пол попадали. Во всеуслышание объявлялось о мощных коррупционных схемах, расцветших в Средней Азии. Воровство бензина и сбытовая сеть на уровне республик! Махинации с хлопком. Взяточничество таких масштабов, что ум за разум заходил. Конкретные имена не назывались, но было обещано, что вскоре страна узнает своих предателей.

А о том, что гниль забралась в самое сердце партии, по словам Андропова, свидетельствовало то, что даже в самом ЦК нашлись люди, уклонившиеся от линии Ленина и Сталина.

В этом месте все наши ахнули. Сталина сейчас, вроде бы, ругать было не принято, но и хвалить как-то особо тоже. Ленин был везде, да. А Сталина… как будто на дальнюю полку задвинули: ну был — и был. И вот теперь, весьма однозначно, было продемонстрировано, что Сталин возвращается.

А человек, запятнавший ЦК КПСС своим присутствием… — тут Юрий Владимирович выдержал суровую паузу… — Горбачёв! Идёт доследование. Следите за новостями, как говорится. Но не все такие. Генсек верит, что большинство граждан нашей великой страны — честные товарищи, образцовые труженики, верные заветам партии — и именно поэтому партия продолжает всемерно заботиться об улучшении благосостояния граждан, и с этой целью пересмотрены и расширены планы по строительству жилья и сопутствующей инфраструктуры. А отдельное внимание при распределении жилищного фонда будет уделяться показателям трудовой дисциплины и вкладу граждан в развитие социалистического общества.

С новыми силами — в новое будущее! Да здравствует СССР! И с новым годом!

То, что я офигела — это ничего вообще не сказать. Вот это я бабочку растоптала…

Зазвучали куранты, и Наиль заторопился разливать по бокалам шампанское.

— Ну, с новым годом! — поднял бокал Женя.

— С новым годом! С новым годом! — с каким-то суетливым облегчением начали чокаться все. Маме и Даше налили символически, на палец шампанского в бокальчики, у нас в семье вообще с этим строго; чтоб беременная или кормящая женщина алкоголь пила — такого быть не может! Мне тоже налили — «Буратино».

Но как только бокалы опустели, и все начали раскладывать салаты по тарелкам, бабушка сурово сказала:

— Я же говорила: Андропов с расхлябанностью быстро разберётся! Будет порядок, вот посмо́трите!

Все начали обсуждать и ужесточившуюся дисциплину, и то, что «даже директор на пять минут раньше уйти боится».

— Зато автобусы лучше ходить стали, — вдруг сказала Даша, — а то раньше стоишь-стоишь — не дождёшься.

— А у нас, между просим, премиальные прибавили, — поделился Женя.

— Н-но, у нас тоже прибавили, — согласился Наиль, — но если поймают с запахом — всё, фиг тебе, а не премия, голый оклад получишь.

— Ты уж не пей! — испугалась Даша.

— Чё я, дурак что ли — на работе пить? — усмехнулся Наиль. — Лёха вон думал — шуточки. Раз попался — теперь всё, ходит как стёклышко.

Я налила себе, маме и Даше лимонада:

— Ну что, за трудовую дисциплину?

— И мне тоже «Буратину» налейте, — протянула свой бокал бабушка. Пришлось мужикам шампанское вдвоём допивать.

— Ой, смотри́те! — мама показала бокалом в окно. — Салют!

А, опять этот энтузиаст с ракетницей. Одинокий хлопок, дымчатый след и красная (а во втором случае — зелёная) малозаметная падающая звезда. Эх, ребята, видели бы вы, что́ после двухтысячных стало каждый новый год твориться…

И, тем не менее, мы даже сходили на горку (все, кроме бабушки, которая и так-то не очень жаждала, а тут пупсики), и даже мама со своим пузом пару раз прокатилась. Надеюсь, у неё не близнецы, а то это ж вообще вешалки будут.

Первого после обеда к нам традиционно потянулись родственники. Все только и обсуждали: куда новая кривая вывезет? Пока вопросов было больше, чем ответов.

Не знаю уж, с трудовой дисциплиной и коррупцией это было связано или нет, но строящийся уже несколько лет магазин-стекляшка на пустыре возле нашей школы, вдруг как-то оживился. Вместо трёх калек, вяло ползающих там время от времени, внезапно набежала толпа, вставляли окна-витрины (это тёть Валя сказала, из их окон с четвёртого этажа как раз стройку видно) и слышно было, как за забором урчат большие дизель-генераторы.

РЕФОРМА ОБРАЗОВАНИЯ

Не прошло и недели, как во всех центральных газетах был опубликован проект реформы образования.

Увидев этот заголовок, я сразу испугалась. Старую реформу я переживала на собственной шкуре, спасибо. Помню всеобщий шок, когда вдруг объявили, что теперь в школу надо идти с шести лет, пребывать в первом классе обязательно целый день, и для этого — внимание! — школы должны обеспечить шестилеткам специальные классы со спальнями. Учителя просто недоумевали, но вытянутые лица завучей и директора я помню чётко. Вопросов возникла сразу масса, и первый из них: где взять на это деньги? А второй: да Бог с ними, с деньгами — где взять площади??? В моей родной восемнадцатой школе, которая была по проекту рассчитана на девятьсот пятьдесят человек, никогда на моей памяти не училось менее двух тысяч одновременно. А в урожайные годы доходило и до двух с половиной! Представляете, какой перегруз? И тут внезапно выясняется, что пять классов надо тупо переоборудовать в спальни. Ну, зашибись!