Шофер. Назад в СССР. Том 2 (СИ) - Март Артём - Страница 26

— Чего стоите⁈ Работа ж не ждет! — Крикнул Николаенко.

Был он каким-то дерганным и суетящимся. Подбежал, посмотрел на нас нервным взглядом.

— Да я это…

— Товарищ комбайнер себя больно важным считает, — хмыкнул я, подбоченившись, — думает, будто он начальство над всеми шоферами разом. Вот, стоит, приказ нам выдумывает, да только выдумать никак не может.

Комбайнер растерялся, стал водить взглядом от меня к агроному.

— Степашин, — строго сказал Николаенко, — ты че ко всем задираешься? Уже третий человек на тебя жалится!

— Да я это… — забубнил комбайнер, — чего-то…

— Тфу ты! Иди уж в машину! Только на нервы всем действуешь! — указал агроном на дальнюю Ниву, — только недавно у нас в колхозе, а уже ходишь, павлином хвост распушил, рисуесся! Давай ать-два!

Комбайнер потер шею. Глянул на меня по злому, а потом, переставляя длинные свои ноги, пошел к машине.

— Ты ж Землицын? — Спросил Николаенко, — помню тебя еще с озера. Лихо ты тогда вытянул того парня из воды.

— А чего делать, — пожал я плечами с улыбкой, — жизнь у нас такая. Вечно кого-то да тянешь.

— И то верно, — Агроном вздохнул, поправил белую летнюю кепку, — попроси, пожалуйста, мужиков, чтоб приняли чуть назад, к посадке. Нам нужно развернуть комбайны правильно.

— Да не вопрос, — Покивал я, — сейчас отъедем.

Вернувшись к своим, передал я агрономову просьбу, и шоферы разошлись по машинам. Разом загрохотал десяток моторов. Взвыли они на тон выше, когда газоны покатились назад, в тенек посадки.

Красные жуки-комбайны, покачивая мотовилами, поехали рядком перед нами. Малые их задние колеса выкрутились боком, чтобы машины могли развернуться жатками к полю.

Шоферы повыпрыгивали из машин стали курить, ожидая пока комбайны, пойдут на поле набирать бункеры.

— Итак мужики! — Собрал Николаенка всех шоферов вокруг, — поле небольшое, потому сейчас комбайны пройдут до того краю, потом обратно. После, оставим три машину тут, а с ними и пять самосвалов, чтобы убрать недокосок посередке. Остальных на другое. Работы у нас сегодня еще много!

Шоферская работа в этом деле была такой: ждать, пока комбайн заполнит свой бункер, а потом под него, сгружать зерно, и на ток. В каждый кузов влезает два бункера. Это порядка четырех с половиной тонн зерна. В общем, не наездишься.

И вот, комбайны выстроились одним рядом, так чтобы не мешаться друг другу проходить полем. Их моторы взвыли. Увидели мы, как опустили Нивы свои молотилки к земле. А потом одной шеренгой двинули они вперед, загребая под себя золотые колосья. Из ихних измельчителей хлынула пыльная полова, усталая поле позади.

Еще и тридцати метров они не прошли от посадки, а как вздыбилась везде и всюду ячменная колючая пыль. Залетал над полем подхваченный ветром сор.

— Опять будем чесаться как черти, — Мятый, хмурый как пень, смотрел вслед Нивам, жевал новый колосок, — и на Уруп не съехать. После грозы там вода все никак не успокоится.

— Чего такое? — Титок покуривал рядом, — сильно поднялся?

— Да там, в горах, видать, как с ведра лило, — вздохнул Мятый, — потому река нынче кисель-киселем.

— Придется вручную, — пожал я плечами равнодушно, — машины намывать.

Комбайны, между делом отдалились. Клубилась над ними золотисто-серая пыль. Поднимаясь чуть не над вершинами посадок, она частью своей опускалась на поле, частью уносил ее летний утренний ветер.

— Да ладно б машины, — Мятый почесал шею, — так потом сам же будешь колоться от ячменя. У меня вообще не него аллергия на теле всходит.

Мятый поглядывал на меня странно. Сторонился остальных шоферов, которые, кто курил возле машин, кто шутил в кучке. Все ждали, пока кто-нибудь из Нив наполниться.

— О! — Казачок указал пальцем, когда увидел, как в пыли засияла желтыми мигалка, — мой уже полный! Ну! Погнал!

Он запрыгнул в машину и, потому как приехал первым, первым же и погнал на комбайн. Его газон затарахтел мотором, сдвинулся с места, выехав из тени посадки. Малых махом пошел по твердому, укрытому половой полю. Через минуту встал у притормозившей нивы.

— Слышал? — Подошел ко мне Мятый, — Серый пропал.

— Слышал, — кивнул я.

— Это откуда ж?

— Мать его ко мне приходила, — сказал я, — просила прощенье за все егошние дела.

Мятый покивал.

— Слышал я, в чем Серый обвиняется. И хочу тебе сказать, Игорь, что хоть я и был за него когда-то, то теперь против. Что не имею я с ним никаких общих дел, — он глянул на Микитку, который сидел в машине, — да и Микитка не имеет. А тебе хочу спасибо сказать, потому как если б не тот твой поступок, когда мы повздорили, наверное, — поджал Мятый губы, — был бы я на Серовской стороне. Под его влиянием. Ну и тоже чего ни того наделал бы.

— Тебе спасибо за слова на суде, — улыбнулся я.

— А вот у Кашевого беда.

— Беда? — Я нахмурился.

— Угу. Я понимаю, что вы с ним совсем не други. Однако и неплохой он человек. Я его знаю с тех пор, как совсем пацаном был, а он чуть постарше. У него ж сестра женатая на Серовом брате. И там сейчас страсть че твориться после Пашкиного ухода. Потом хотел я тебя об одном попросить.

— О чем же?

— Мятый! — Крикнул Титок, — гля! Мигает тебе!

Мы с Мятым глянули в поле. Там, следующий комбайн включил маячок.

— Твой черед! — Кричал Титок.

— Лады, — Мятый приосанился, — давай на потом тот разговор оставим. Он сложный. И ежели что, понятно мне будет, коль ты не согласишься. Ладно, я погнал.

Я кивнул Мятому, и тот вернулся в машину. Через минуту и его газон стоял у комбайна, принимал в кузов ячмень.

Следующий комбайн был мой. Я забрался в Белку, что стояла все это время с заведенным мотором и стал высматривать, когда же загорится очередная мигалка. И вот, минуты через три, в пыли заблестело желтым.

Я двинулся: включил скорость, выжал газ, и Белка покатилась по сухому ячменному сору, что плотным ковром лежал теперь там, где прошлись комбайны.

На медленном ходу пошел я к ряду Нив, кто шли теперь не вместе, а рваной линией. Зажглись и другие маячки. Пошли за ними и другие машины.

По мере того как был я все ближе к своему комбайну, воздух вокруг густел, белел от пыли. Передо мной шли рядом два комбайна. Один из них, к которому я и ехал, стал, моргая мне мигалкой. Второй мне пришлось пропустить. Подождать, пока он проедет чуть дальше, чтобы стать на голом, поле, под зерновой шнек полной Нивы.

Вот, передний комбайн добавил газу. Над силовой установкой пахнуло черным дымом из трубы, и он пошел прямо, подминая ячмень. Я же, смог подойти на Белке, на его место. Поравнялся с полным комбайном, что тарахтел агрегатами справа от меня. Выбрался из машины, и ловко запрыгнул в кузов.

Тут увидел я в белой обшарпанной комбайновской кабине, того самого здоровечка по фамилии Степашин. Через мутное уже слегка запыленное стекло глянул он на меня недобрым взглядом. Потом выбрался из кабины. Замер на приставной площадке

— Ну что, — хмыкнул я, подобрав со дна кузова лопату, — его величеству нужно приглашение, чтоб бункер разгрузить? Или оно само справится?

Тот скривился. Сделал лицо таким кислым, что мне захотелось сплюнуть. А потом его взгляд упал на мой борт.

— Ты что⁈ — Прикрикнул он грохот наших моторов, — на ентой машине работаешь⁈ На недоброй⁈

— Тфу ты, — теперь я точно сплюнул, — и ты туда же!

— Не буду я тебе разгружать! Езжай вон куда-нить еще!

— Ты давай, не ломай комедию! — Посерьезнел я, — давай сюда шнек да разгружай бункер! Больше всех кричал, что, мол времени мало, а теперь капризничаешь, как какая барышня!

— Слышал я, — крикнул он, — как шофер, что на этой машинке раньшей ездил, помер под комбайном! А потом тому комбайнеру, под которым он помер, ногу шнеком оторвало, когда он бункер чистил!

— Вот те на! — Удивился я, — эт че за новости? Уж я всю Белкину историю знаю, но такое слышу в первый раз!

— А я тебе точно говорю, что было такое! Потому езжай отседова по добру, поздорову!