Дьявол сказал "бах" (ЛП) - Кадри Ричард - Страница 3

В другое время и в другом месте, я бы подумал, что это сарказм, но я знаю, что это не так. Она тащится от того, что я сделал. Почему бы и нет? Я притащил Кисси сюда, будто мы были союзниками, загнал в ловушку между армиями Небес и легионами Ада, и уничтожил большую часть их в одной большой Королевской битве[7]. Подобного рода вероломство охватывает почти все Семь Благородных Добродетелей. Она строит мне глазки, и из-за этого мне хочется сильно и быстро ее отдубасить.

— Когда дело касается убийства, обычно я предпочитаю практический подход, — говорю я.

— Конечно. У Сэндмена Слима океан крови на руках. «Монстр, который убивает монстров» — разве не так тебя называли на арене? И вот ты здесь, Люцифер, величайший монстр из всех них. Возможно, у Господа и в самом деле есть чувство юмора.

Когда она произносит это, её глаза сияют. Ей нравится быть так близко к главному маршалу парада Подземного мира. Ей хотелось бы обладать властью Люцифера, но подобная мысль до жути пугает её, делая эту мечту гораздо более возбуждающей. Вот почему она стоит сзади. Интимный тет-а-тет с Сатаной. Это не приносит ей никаких дополнительных очков в моих глазах, и она это знает, но заставляет остальной Совет нервничать, и её это забавляет.

Я глубоко затягиваюсь «Проклятием», словно она может вызвать торнадо и отнести меня, как Дороти, обратно домой.

— Учитывая все обстоятельства, я бы предпочёл Филадельфию.

Она глядит на меня, а затем переводит взгляд на Дикого Билла, не улавливая шутки. Билл игнорирует её и вытирает следующий стакан.

— Пока ты здесь, ты так и не сказал, почему выбрал меня в свой Совет. Или почему решил создать его. Люцифер…

— Бывший Люцифер, ты имеешь в виду, — прерываю я её. — Теперь я Люцифер. Того другого парня сейчас зовут Самаэль, и он дома, налаживает отношения с Папочкой.

— Прошу прощения. Самаэль никогда бы и не подумал работать с кем-либо, кроме самых доверенных его генералов.

— Возможно, если бы он задавал больше вопросов, это место не выглядело бы как посредственная Хиросима. У меня нет проблем с выслушиванием советов от умных людей. И, отвечая на твой вопрос, Самаэль рекомендовал тебя.

— Я польщена.

Она оглядывается через плечо. Все остальные снаружи. Ей нравится заставлять их ждать.

— Твой английский становится лучше, — говорю я.

— Как и твой адовский. Ты утратил большую часть акцента.

— Кое-кто сказал мне, что я говорю как деревенщина.

— Не так уж плохо. Но ты стал более достойным во всех отношениях.

— Мне придётся следить за этим. От достоинства меня пучит.

Кто-то у дверей бара спрашивает: «Люцифер, ты готов идти?»

Это военный коп по имени Ветис. Он возглавляет отряд моей охраны. Он клуша и заноза у меня в заднице, но опытный ветеран с тугим очком. Он похож на Элиота Несса[8], если бы у Элиота Несса вместо головы был лошадиный череп.

— Я остаюсь, но леди сейчас выйдет.

Ветис выходит на улицу. Я киваю на дверь.

— Твой караван ждёт.

Мархосиас выпрямляется, чтобы уйти, но не двигается с места.

— Ты никогда не возвращаешься с нами. Почему бы не прокатиться со мной в моём лимузине? Он очень удобный и вместительный.

Все члены Совета передвигаются в индивидуальных лимузинах и минивэнах в окружении дюжины автомобилей охраны. Это, как если бы президент, папа и Мадонна разъезжали по городу в компании Уайетта Эрпа[9] на переднем сиденье.

— Спасибо, я сам доберусь назад.

— Ты не доверяешь мне.

— А ты бы доверяла?

Она берёт свою сумку.

— Скорее всего, нет.

— В любом случает, я люблю проветриться после совещания.

— Конечно. Увидимся через три дня.

— Это свидание.

Она перекидывает кожаную сумку через плечо. Ходят слухи, что она из кожи старого политического оппонента. Я окликаю её.

— Ещё кое-что. Я знаю, что кто-то из вас открыл охоту на меня. Когда я выясню, кто это, то набью их черепа ракетами и запущу, как на Четвёртое июля[10]. Не стесняйся рассказать это другим. Или придержи эту информацию при себе. Ты умная. Тебе лучше знать, как поступить.

Она слегка приподнимает брови. На этот раз в удивлении. Коротко улыбается мне и выходит.

Конечно, она не собирается рассказывать остальным. Точно так же, как и никто из них не сказал ни слова ей, когда я сказал им.

— Это привлекло её внимание, — говорит Билл.

— Она и так положила на меня глаз. Она не расскажет остальным, но я хочу посмотреть, скажет ли она кому-нибудь ещё.

Билл качает головой.

— Она не скажет ни душе. Знаешь, у неё в правом рукаве спрятан нож.

— Все знают. Для того он и нужен.

Когда Билл начинает снова наливать мне, я накрываю стакан рукой.

— Откуда ты знаешь, что это не она играет спектакль перед тобой?

— Я не знаю. Я не знаю ни об одном из них. Я просто подливаю масла в огонь и жду, когда случится что-нибудь интересное.

— Звучит так, будто ты пихаешь свой ботинок судьбе в задницу, а это капельку опасно.

Я пожимаю плечами и затягиваюсь «Проклятием».

— Я заперт в дурке с худшими отродьями Бога. Мне нужно что-то делать. Глумиться над ними или завести собаку, а я не собачник.

Билл кивает. Его взгляд смягчается, как бывает всегда, когда он вспоминает свою жизнь до того, как получил пулю в спину.

— Я тоже не большой любитель собак. Однажды я видел слона в цирке шапито и подумал, что было бы неплохо иметь такого. Подъезжаешь в Абилине[11] к каким-нибудь дебоширам верхом на такой ходячей серой горе и делаешь ставки, кто из них обосрётся первым. Да, сэр, я бы в любое время суток предпочёл слона собаке.

Я отталкиваюсь от барной стойки и встаю. Найди большую коробку и тонну арахиса к своему дню рождения, Билл.

Он протягивает мне кожаную куртку и шлем, которые я держу за стойкой во время совещаний. Пусть остальные члены Совета ездят по городу как армия Цезаря. Я сяду на свой мотоцикл и буду жать на полную всю дорогу до дворца. Да, у меня есть дворец. Я богатый избалованный принц и политик. Я — всё то, что когда-либо ненавидел.

Я надеваю куртку и перчатки. Билл наблюдает за мной краем глаза, притворяясь, что вытирает стойку. Моя протезная рука и кисть представляют собой прекрасный ужас. Причудливое сочетание органического и неорганического. Как нечто, оторванное кем-то от робота-насекомого. Смесь «Терминатора» с «Мухой». Я смотрю на Билла. Он кивает на мою руку.

— Видеть, как исчезает эта штука, всегда приводит меня в хорошее настроение. Без обид, но я всё жду, что она проберётся сюда и задушит меня моей собственной барной тряпкой.

— Разрешаю тебе пристрелить её, если она так сделает.

— Хорошо, потому что я не собирался тратить время на то, чтобы спрашивать разрешение.

Я беру горсть крекеров из яиц дритта, отправляю несколько в рот, а остальные кладу в карман куртки.

— Держи для меня ухо востро.

— Как всегда, — говорит Дикий Билл.

Я выхожу через задний выход. Мотоцикл припаркован на заднем дворе, накрытый самым грязным, самым дерьмовым брезентом в Аду. Никому и в голову не придёт заглянуть под него.

В Даунтауне есть не так уж много серийных мотоциклов, так что я поручил нескольким местным инженерам построить мне «Электру-Глайд» 1965 года[12]. Отдаю должное местным парням и девушкам. Они сделали всё, что было в их силах, но это скорее «Адски», чем «Харли». Он сконструирован как механический бык в латных доспехах. Руль сужается к концам, словно лучше смотрелся бы на рогатой голове. Выпуск извергает драконье пламя, а верхнеклапанный двигатель с таким гипер-турбонаддувом, что на длинной прямой я могу заставить его светиться вишнёво-красным. У него нет спидометра, так что я не знаю, насколько он быстр, но вполне уверен, что уделываю несколько рекордов скорости на суше.