Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 3 (СИ) - Токсик Саша - Страница 11

Сегодня я не планировал ничего серьёзного, рассчитывая просто «пристреляться», а заодно зацепить Кэт на крючок любопытства. Но мозг любого художника работает отдельно от тела в каком-то особом автономном режиме. Он сам создаёт образы, которые требуют воплощения.

«Пограничный Господь стучит ко мне в дверь», — пел про это Гребенщиков. Нет, ещё не пел, споёт года через четыре, хотя возможно уже сочинил.

Стройная и худая фигура Кэт покачивается при ходьбе как мачты.

— Разувайся, — говорю.

— А тебе не больно? — спрашивает она с фальшивым сочувствием.

Ей очень хочется, чтобы я сказал «не больно».

— Мне нормально, — вынимаю из рюкзака камеру. — Разувайся.

— А давай, я встану вот так…

— Кэт, — говорю, — давай ты посмотришь, что сегодня получится. А на следующей съёмке сама решишь, командовать или слушаться.

Бинты немного мешают настройке, но не критично. Хорошо, что замотана левая рука.

У Кэт большие ступни и она этого немного стесняется. Глупая, это придаёт её фигуре ту самую ранимую, чуть детскую неуклюжесть, от которой мир моды млел все семидесятые.

Сам я предпочитаю другой типаж, более спортивный и позитивный, но в кадре Кэт очень хороша. Она идёт по неровным, чуть выщербленным доскам пирса. Гротескно высокая и тонкая фигура на фоне рвущихся к небу мачт.

— Голову вниз… коснись рукой борта… подними подбородок… Это платье тебя уродует, — злюсь я.

Кэт словно ждёт этой фразы. Она разворачивается и стягивает платье через голову, оставаясь в крохотном купальнике. Только трусики и лифчик чёрного цвета. Явно забугорного происхождения. Модельера любого советского швейного предприятия за такое изделие сняли бы с работы, предварительно выгнав из партии.

Грудь у Кэт небольшая, бёдра узковаты, зато сами ноги длиннющие и безупречной формы.

— Так лучше? — хлопает она ресницами.

— Вот ты где! — доносится со стороны тропинки, — а я то тебя везде ищу. Ты, вроде с отцом собиралась встречаться?

Сначала мне кажется, что это всё подстава. Пришьют сейчас какую-нибудь аморалку с полуголой девицей, и баста. Не рыпайся, Алик. Но тут я понимаю, что это всего лишь Джон.

Кэт подходит ко мне, расслабленно, словно напоказ, и когда оказывается рядом, впивается в мои губы поцелуем.

Глава 6

Всё-таки подстава, но другого характера. Сразу становится понятна и настойчивость Кэт, и лёгкость с которой она сняла платье. Везёт тебе, Алик, на приключения.

— Где же твой отец? — Джон дурашливо оглядывается, — Пётр Михайлович, где же вы?

— А он ушёл, — мурлычет Кэт, не отлипая от меня, — нам без него интереснее.

Джон уже издалека начинает махать руками, накручивая себя для ссоры. В нормальном состоянии, он бы меня не волновал. Опыт показывает, что вломить ему я смогу и один на один. Но сейчас я, мягко говоря, не в форме. И это уже настоящая подстава.

— Так ты что, его уже познакомила со своим новым приятелем? — Джон тычет в мою сторону пальцем. — Он в восторге?

— Завидуешь? — Кэт разворачивается во всей своей красе, — тебя-то он и на порог не пускает.

— Где уж там! — кривляется парень, — любой сраный навозник лучше меня будет. Нашла себе пару по достоинству!

Заметно, что в этой ситуации они ругаются друг с другом, но оба пытаются сделать крайним меня. Для Джона я — коварный соблазнитель, который мешает их идиллии, для Кэт — повод заставить парня поревновать. И там, и там статист.

Но каков мудак. Видит мою перевязанную руку, и понимает, что на обострение я не пойду. Вот и резвится. Ну ничего, я умею делать больно и по-другому.

— Джон, — говорю, — может, я чего не так понял, может тут любовь-морковь у вас. Я с Кэт решил замутить, потому что решил, что она свободная.

— С чего это? — удивляется Кэт.

Для той сам факт, что мы решили «замутить» в новинку. Она только Джона позлить хотела, и моя инициатива ей удивительна. Постою декорацией, пока они эмоции выплеснут, а потом уйдут под ручку.

— Ну нельзя же двух девушек разом ревновать, — развожу руками, — за двоими бегать — надвое порвёшься.

— Врёшь! — кричит Джон, так что жила на шее надувается.

— Это ты про кого? — с Кэт разом слетает вальяжность, — про эту белобрысую сучку⁈

— Да она только подвезла этого колхозника! — выкручивается Джон, — Он сам к ней липнуть стал.

— Прости, чувак, — говорю, — я тогда и подумал, что вы с Кэт просто приятели, и она за тебя, дурака тревожится, чтобы ты во всякий криминал не лез.

— Мы случайно встретились!

— И ключи от её флэта у тебя тоже случайно оказались? — добиваю я Джона.

До раньше я молчал об этом из какой-то глупой мужской солидарности. Ну, совершил человек ошибку, сделал из неё выводы — с кем не бывает. Но Джон, похоже, случай необучаемый.

— Врёшь! — повторяется он.

— Кэт, у него после той встречи, когда я кассеты вернул, шишка на голове была? — спрашиваю, — слева, примерно над глазом?

— Была, — кивает она, — он говорил, что на лестнице споткнулся.

— Это я его. Пепельницей. Тяжёлой такой, стеклянной, — говорю, — блондинка отравила, а этот пришёл обобрать. Сомневаюсь, что ты была у неё дома, но она на журнальном столике стояла.

— Была, — отвечает Кэт, при этом не сводя взгляда с Джона, — стояла.

— Да он звиздит, как Троцки й!

— Уходи, — устало говорит Кэт, — просто уйди отсюда, не могу тебя видеть.

— Ты… — Джон сгребает в кулак воротник моей рубашки, — я тебя, размажу…

— Кэт, подержи камеру, — прошу, — казённая вещь, жалко.

— Джон, прекрати! — уже злится девушка, — я сказала тебе, уходи!

Джон бьёт первым. Подло, снизу левой в корпус. Меня скручивает от боли, но рванувшись, я разрываю дистанцию. Второй удар, по-колхозному размашистый проходит мимо.

— Не смей! — кричит Кэт, но её никто не слушает.

Да что ж такое, прямо дежавю. Второй раз меня ревнивые кавалеры побить пытаются. Только бы Кэт между нами не лезла. Хотя дела и так хреново.

От резкого рывка и удара ноги становятся ватными, а во рту появляется мерзкий металлический привкус. Ударив, он открывается. Я пытаюсь пробить в голову, но от боли в боку меня скручивает почти пополам. Джон чует слабину и снова пробивает в корпус. Сука, он ведь так забить меня может! Откроется кровотечение, и кранты.

И возле пирса никого нет. Мелькал до этого вдалеке какой-то мужик в тельняшке, а сейчас скрылся. Только бы Кэт догадалась помощь позвать, а не металась бы…

Бах!

Что-то непонятное мелькает в поле зрения, а Джон резко теряет наступательный пыл.

Бах!

Ему по плечу прилетает веслом! Узкое и длинное с поперечной рукояткой на конце, видимо, оно лежало в одной из шлюпок. А сейчас находится в руках у Кэт.

— Больно! — орёт Джон. — Ты озверела⁈

— Иди нахер! — отвечает та, — иначе убью, честное слово, зашибу.

В купальнике и с веслом она выглядит настоящей валькирией. Вот с кого надо ваять статуи в парках, думаю, а не с вульгарно упитанных особ, благодаря которым «девушки с веслом» прославились по всему Советскому Союзу.

Девушка с веслом. Скульптор Ромуальд Иодко.

— Кэт, — пятится назад, Джон, — Котёнок… это же я… неужели ты меня, из за этого…

— Всё! Кончено! — отрывисто говорит Кэт, — Скотина.

Умею я наживать друзей, нечего сказать. Вот ещё один «кровник» появился.

— Я тебя найду! — оправдывает полностью мои ожидания Джон, — ты ещё пожалеешь!

Он разворачивается и скрывается за деревьями.

— Стой, — говорю, — вот так стой, где стоишь, и не двигайся.

— Что? — не понимает она.

— Не двигайся, — я беру с упругого бока шлюпки камеру, и делаю снимок, — теперь на песок его поставь, а сама вдаль смотри… подбородок выше…

— Псих! — поражается она, — он же тебя чуть не избил сейчас. У тебя есть время о фотографии думать?