Обжигающий след - Невер Анна - Страница 6

– Будет жарко, но ты знаешь, что так надо, – еще раз предупредил старик, щурясь на мальчишку через очки. – Зато потом будем пить чай с пряниками.

– Здорово! – заерзал ногами мальчишка.

– Токмо лежи смирно.

– Дед Агап, а вы знаете сказки?

Старик крякнул.

– Конечно, знаю, – он свел кустистые брови, стараясь припомнить, – про волка-оборотня и семерых козлят.

Рич хмыкнул:

– Это сказка для малышей. Вот матушка Доломея всегда рассказывает мне отрывки из Святого писания, похожие на сказки. Но она говорит, что это все истинная правда.

– Слушай Доломею внимательно, Рич. Она не обманывает.

– Хотите, расскажу?

– Давай.

– Сначала была великая пустошь. И мира не было. Тогда задумал Единый создать мир. Первым позвал к себе Жнуха. Прибыл Жнух на земляном черве Ж-ж…

– Жвале, – подсказала Тиса.

– Жвале. И с помощью Жнуха Единый слепил земляной шар. И назвал его Хорн. Затем Бог позвал огненного Косиницу. И тот прибыл верхом на рыжем Лисе. И с помощью Косиницы Единый зажег очаг внутри Хорна, но не было на нем воды и воздуха. И тогда позвал Единый Лею и Небела… – Рич запнулся. – Дальше потом доскажу. Завтра матушка Доломея мне почитает. Дед Агап, расскажите мне хоть про оборотня и козлят, что ли.

Все трое засмеялись.

Мальчик слушал сказку и изредка перебивал вопросами: «А куда коза ушла? А где был седьмой козленок в это время? Что еще купила коза, кроме молока?»

– Все же это сказка для маленьких, – смешно сморщил нос Рич, когда она закончилась.

– Это почему же? – усмехнулся лекарь.

– Зачем же оборотню обманывать козлят, он же мог просто когтями засов порвать?

– Ишь, головастый какой, – крякнул Агап. – А может, засов размером с бревно был?

– Не-е, – протянул мальчишка, – козлята же маленькие, они бы тогда дверь не открыли.

– Ты слышишь, дочка? Молодежь нынче какая пошла! Уж и сказки им не такие, – проворчал по-доброму старик.

Тиса хихикнула.

– А оборотни плохие, правда? – спросил ребенок, поерзав на месте.

– Бывают и обозленные, но это не значит, что все такие. Любая тварь божия имеет выбор. Человек может заблудиться и служить злу, а оборотень – добру.

Рич слабо улыбнулся.

– Но люди их не любят.

– Просто боятся. Вон, летучих змеев тоже почти всех извели.

– Драконов?

– Драконов, – передразнил старик. – Это сейчас все уже их кличут по-заморски. Змей он и есть змей. Когда-то дед мой сказывал – дня не было, чтобы он их в небе не увидел.

– А где сейчас драконы? – продолжал расспрашивать мальчишка.

– Те, что выжили и не находятся под опекой Вэйновия, не такие дураки народу на глаза попадаться. Всегда найдется какой-нибудь рьяный «рыцарь» или охотник.

– Это точно, – добавила Тиса. – Вон, позапрошлой зимой объявился медведь у полей. Затравили так, что бедняга раненый еле в лес ушел. Представьте, если они дракона увидят! Они же его убьют. А он необыкновенный.

– Откуда вы знаете? – спросил Рич. – Вы видели дракона?

Девушка прокашлялась.

– На картинках в энциклопедии древних, – мысленно она отругала себя за неосторожность. – С детства обожаю эту книгу.

На лице ребенка отразилась жадность ученика, тянущегося к знанию. Однако он стеснительно промолчал.

– Если хочешь, я дам тебе почитать.

– Очень хочу! Спасибо, Тиса Лазаровна! А про оборотней там тоже есть?

– И про оборотней, и про драконов, и про рысаков. Там про всех древних написано.

– Здорово!

По окончании процедуры Рич, Агап Фомич и Тиса пили чай с пряниками. Вскоре с базара вернулась Глафира и, к пущей радости мальчишки, выставила на скатерть чиванские козинаки.

***

Должно быть, осень потеряла календарь и потому явилась раньше срока. Неделю лил дождь. Изредка тучи рассеивались и давали волю солнцу, но затем небо снова затягивалось лиловым мокрым одеялом. Ливень поломал планы сборщиков урожая и Тисы – намеченный поход на разведку к скалам откладывался. Травница почти все время проводила в лазарете с Агапом Фомичом за перебиранием сырца и изготовлением мазей и настоек.

Сегодня лекарь повез часть запасов в аптечную лавку на базарную площадь. Аренда части прилавка у Ландуса стоила Агапу половины выручки, но намеки помощницы, что хорошо бы открыть собственную лавку в городе так и пропадали втуне.

Предоставленная сама себе Войнова коротала время в библиотеке. Она расположилась на диванчике у старого письменного стола, поджав под себя ноги. На столе, стуле и даже на полу валялись книги.

«И здесь ничего», – Тиса отложила в сторонку «Имперский рудокоп» в синем переплете.

Просмотрев еще десяток книг, она наконец нашла, что искала, в тонкой серой книжонке под названием «Природные обереги».

Несколько скудных строчек: «Каховик – непросвечивающий фарфоровидный бледно-голубой камень. Считается естественным природным оберегом. Камень обеспечивает беременным благополучные роды и дает жизненные силы новорожденному и матери. В природе встречается редко, главным образом в виде желваков, а также коротких линз и прожилков длиной от 1 до 10 вершков. Минерал используется в создании украшений и амулетов. Высоко ценится в ювелирном деле». Ниже располагалась иллюстрация каховичной жилы, встречающейся в природе.

«Похоже на заплесневелый хлеб», – подумала Тиса и захлопнула брошюру, подняв облачко пыли, даже нос зачесался.

Расставив книги на их законные места, девушка заглянула в смежный с библиотекой кабинет отца. Тяжелый стол из вязовой древесины посредине, кресло со смятой плюшевой обивкой. Ряд стульев вдоль стены, на которой висит карта Ижской губернии. Кстати, на стенах кабинета – наклады, заглушающие шум: если плотно закрыть дверь, подслушать разговор извне невозможно. Накладывались чары полвека назад при строительстве корпуса.

При жизни мамы кабинет украшали комнатные цветы. Она заходила к отцу с лейкой, и родители вместе поливали герань и столетник. Тиса слышала их смех и забегала в эту комнату, в иное время ей возбранялось входить сюда. С тех пор прошли годы. Казалось, кабинет высох и потрескался, как земля в цветочных горшках.

Тиса потрогала отцовский бювар, просмотрела стопку писем. Два послания пришли из Ижеска, одно – из Горной Рудны. И толстый вскрытый конверт с оттиском печати имперской стражи – из Крассбурга. Тиса не удержалась и извлекла письмо.

Оно оказалось довольно занудным, касающимся реструктуризации имперской стражи, и девушка засунула его обратно. И только потом заметила под конвертами маленький пожеванный листок, свернутый в трубочку, что могло означать лишь одно – послание прибыло голубиной почтой. Развернув его, Тиса прочитала:

«Войнову Лазару Митричу.

Здравия желаю, капитан.

Смею доложить. Сегодня неделя, как мы выехали из Ижеска. Зарай Климыч передумал заезжать в Ломовой, так что к обеду мы свернули на Сеевскую дорогу. По подсчетам: в Увег прибудем второго числа сентября.

Старшина Витер Дмитриевич Крохов».

Тиса вернула бумагу на место, присела на подоконник. За стеклом блестели мокрые крыши казарм, по карнизу стучал дождь. Во дворе – никого, за исключением свиньи, роющей пятаком грязь у бочки с водой.

– Через четыре дня, – прошептала она. – Камилла обрадуется. И Зоя.

***

 «Истина велика и прекрасна лишь в первозданной наготе своей. Она не боится показаться обнаженной, ибо в ней нет ни малейшего изъяна… Истина самодостаточна и не нуждается во всякого рода румянах и золотых побрякушках. Так стоит ли все усложнять и искусственно создавать загадки там, где их нет? Жизнь и так полна нераскрытых тайн и чудесных откровений»*.

Тиса откинулась на спинку кресла, размышляя над словами философа. Мудрец отвергал ложь во всех ее проявлениях и призывал к правде. На страницах трактата заиграли робкие лучи солнца. Погода менялась к лучшему.

Со двора донеслись возбужденные крики. Глянув в окно сквозь пеструю листву кротона, девушка поспешила из гостиной. В коридоре она чуть не столкнулась с Улей.