Неправильная Сайко Аймара - Быкова Дарья - Страница 3

– Не расскажешь?

– Нет, – тихо отзываюсь я.

– Сайко. Неделя тебе, чтобы выбрать.

Он уходит, а я ложусь и закрываю глаза. Кажется, Ирк стал настоящим лордом. А ты, Сайко Аймара, не успела к этому подготовиться…

В отместку за злоупотребление силой мне всегда снятся плохие сны, вот и теперь. Снится, как я убила человека своей силой. Но это как раз хорошая часть сна. Плохая до этого. То, как я в панике убегаю в сотый раз от пьяного отчима – по узкой лестнице, спотыкаясь на разного размера ступенях, на самый верх башни, просто потому, что больше некуда бежать. То, как он догоняет, хватает за что придётся, дышит в лицо смрадом от алкоголя и острых закусок, и говорит страшные вещи, что раньше он держался, но теперь мне четырнадцать, теперь уже я большая, и можно. Всё можно! За непослушание и нежелание он бьёт меня по лицу, и я бью его в ответ между ног. Следующий удар по лицу куда сильнее, но зато он неожиданно оставляет меня в покое. И мне требуется мучительно много времени на то, чтобы как-то приподняться с холодного каменного пола, утереть кровь и осознать, что теперь отчим бьёт Ирка. И у худенького двенадцатилетнего мальчишки нет никаких шансов, а отчим – родной отец Ирка, между прочим! – не понимает, что творит – он достал кинжал и замахивается на уже несопротивляющегося мальчишку…

Тогда я первый раз вселилась в мужчину. Это было мучительно-неправильно, но я цеплялась изо всех сил и заставляла себя. И его. И заставила. Дойти до края. Так, чтобы все видели, что он там один. Тогда у меня получалось плохо. «Что… что я делаю?» – бормотал он, с таким непостижимым удивлением, что мне до сих пор приятно это вспоминать. Я знаю, это неправильно и грешно, но мне греет душу, что он осознавал, что идёт к своей смерти, и боялся этого. Хоть ненадолго ощутил то, что так долго заставлял испытывать нас с Ирком: беспомощность и страх.

Он дошёл до края. И там, на краю, перерезал себе горло, а потом – на случай, если бы остался жив, упал на каменные плиты.

Это забрало у меня много сил, и я пару месяцев болела. Ирк встал на ноги быстрее. Приходил, сидел рядом, держал за руку.

Мы никогда не говорили об этом.

Через неделю я сунулась в замок снова. Выдернула волка с охоты, пригнала к замку. Отчего-то с замиранием сердца привела к воротам… и они снова открылись, впуская. Мужчина сидел на крыльце, и, мне показалось, ждал. А даже если и нет, улыбка у него была как и взгляд. Особенная.

– Угостить? – спросил он.

Я, разумеется, есть не хотела, но волка, наверное, и в самом деле стоит покормить. Охотнее будет приходить, ближе к замку держаться, меньше времени я буду терять на дорогу… На этот раз против кресла я возражать не стала, а потом и вовсе отпустила волка, не мешая ему есть. К счастью, угощал мужчина запечённым, а не сырым мясом. Волку нравился вкус. А мне отношение.

Я даже заставила волка подойти к человеку, и боднуть его головой в бедро. И получить лёгкую ласку в ответ.

– В шахматы играешь? – спросил вдруг мужчина. Я фыркнула. – В шашки? Поддавки?

Бедный волк. Не знаю, как он себе это объяснил, но мы и в самом деле попробовали сыграть. Мы с волком справлялись плохо, роняли фигуры, мужчина бесконечно терпеливо их подбирал и ставил на место. А ещё отсоветовал пару заведомо невыгодных ходов, но я всё равно проиграла.

– Приходи, – сказал он, каким-то непостижимым образом за мгновение до того, как меня выкинуло.

И я приходила. Один раз в пять-семь дней. Мужчина в основном молчал, мы играли в шахматы в той же кухне. И в шашки, и в поддавки тоже. Я приходила ненадолго, и никогда не видела никого, кроме него. Жаль, и в то же время хорошо, что я не могла говорить. Иначе, боюсь, вывалила бы на него много лишнего.

Что я выбрала самого старого жениха в богопротивной надежде, что тот не доживёт до свадьбы, а если и доживёт, то не будет сильно активным. Что Ирк влюбился и оттого торопит меня со свадьбой, негоже ему жениться, пока старшая сестра неприкаянная… Да и как новую хозяйку приведёшь в дом, если там уже сестра хозяйничает? Что к нам тоже приезжали Плащи, и я поэтому пришла через день, а потом долго не ходила. Плащи шумные, немного бестолковые, уверенные в своей избранности. Заигрывали со мной. А я палачей в них вижу и только…

Но волк не может говорить, а потому мы много молчим и часто во что-то играем…

Как-то весной я пришла днём. В неурочное время. Но ворота открылись, и я привычно-смело шагнула внутрь. И тут же волк взвился в ужасе, заметался, пытаясь отнять контроль, а я застыла, напуганная не меньше. Во дворе было несколько людей. Когда-то людей. Теперь же… Они определённо уже некоторое время не были живыми. Но при этом двигались, и что-то делали. Благообразная дама, чем-то похожая на нашу экономку, поливала только что высаженные цветы. Седой джентльмен красил перила на крыльце. Другой копал что-то в стороне…

Я почти потеряла сознание от ужаса, ещё и потому, что мне подумалось, что мой знакомый, мой друг – он как-то незаметно стал другом! – что он тоже зомби. Вдруг это заколдованный замок, и ночью они оживают, а днём, днём…

– Эй! Ты же знал, куда пришёл, разве нет?

Он садится рядом. Треплет по голове. И пахнет как обычно – живым! Молодым, здоровым! Волк благодарно утыкается носом, кажется, он признал голубоглазого хозяином, я тоже чувствую некоторое облегчение, которое, впрочем, быстро проходит.

Заставляю волка взглянуть в глаза мужчине. И делаю то, что надо было попробовать давно, но мне казалось бесчестным: пробую вселиться в него. И ничего. Как огромная стена, которую не то что не преодолеть, края не увидеть. Мужчина – маг. И, судя по всему, очень сильный.

Всё-таки некромант?.. Он?

– Идём! – мужчина ведёт волка за собой в дом. Зомби куда-то попрятались за это время. Мы идём не на кухню, а куда-то наверх, по широкой лестнице, наверное, заботливо надраенной руками трудолюбивых зомби… О, боже! Сайко Аймара, во что, во что ты ввязалась?!

Он не держит, но я иду за ним. Вряд ли он будет приносить меня в жертву… среди бела дня. Ведь столько было для этого ночей… Он всего лишь приводит меня в свой кабинет.

– Испугался? – спрашивает, усаживаясь на диван. Волк – предатель, тут же запрыгивает, укладываясь рядом. Впрочем, это точно моё влияние. Впору писать в какой-нибудь университет свои наблюдения – влияние вселения на приручение диких животных. И сожгут нас с записями наблюдений на одном костре…

– Сколько тебе лет? – спрашивает некромант. Приходится признать, что вряд ли он может быть кем-то другим. Я фыркаю и качаю головой. Не скажу. Ни возраст, ни тем более имя, ни даже какое-то сокращённое… ничего не скажу. Вот засада-то! И в самом деле некромант!

– Полагаю, что не так уж много, – улыбается он. – Приходи человеком. Ты ведь недалеко живёшь? Я не обижу тебя. Приходи и поговорим?..

Я молчу, и он вздыхает. Снова гладит слегка по голове, словно младшего братишку:

– Ну хоть как обычно приходи…

Будь Сайко Аймара благоразумной девушкой, на этом бы всё и закончилось. Здесь было бы указано, что она больше не ходила, куда не следует, взялась за ум, вышла замуж и даже жила не так уж несчастливо…

Но я не умела останавливаться. И пришла снова. И ещё.

Весну сменило лето, и встречи стали мне единственной отдушиной в череде дел по подготовке к замужеству… пока однажды к некроманту не пожаловала другая гостья.

Я пришла вечером, привычно скользнула в ворота, не увидев нигде голубоглазого, поднялась по лестнице в его кабинет… И застыла возле приоткрытой двери. У него была женщина. Живая. И какая! Золотые волосы, тёмные, как ночь, глаза, богатая одежда, и какой голос… Но некромант отчего-то не рад. Напряжён. Обижен!

– Я тебя не проклинал, – тихо цедит он.

– Нет? – переспрашивает она. – Но отчего же тогда ничего не выходит?..