Капитан - Оченков Иван Валерьевич - Страница 16

— Спасибо, господа, но у меня немного другие планы, — дипломатично отозвался Колычев.

— Интересно какие же? — исподлобья бросил на него тяжелый взгляд Мур.

— Ну, раз такой расклад нарисовался, — проигнорировал последний вопрос Колычев, — то у меня ко всем присутствующим деловое предложение.

— Валяй, бизнесмен!

— А вот, — и Март выложил на стол принесенный Кимом ППК-41. — Машинка просто зверь. Работает как часы. Мы ее корейцам на вооружение продвинули. Сделана под маузеровский патрон — семь шестьдесят два на двадцать пять. Складной приклад, вес без магазина чуть больше трех кэгэ. Предлагаю всем такие приобрести со скидкой — только сегодня и только для своих. В честь победы, скажем так. Особенно для штурмовиков. А еще я хочу начать поставки китайцам. И мне нужен там торговый агент. Думаю заключить договор с кем-то из вас.

— И какие условия?

— Предоплата в полном объеме. Цена в пять раз ниже, чем за Томми-ган. Представителю — процент от заключенных сделок. Остальное уже лично обсудим.

— А что, я, пожалуй, возьмусь! — спокойно отозвался капитан «Нерюнгри» Леонид Пантелеев.

Март бросил короткий взгляд на Зимина и Беню и явственно прочел в их глазах одобрение кандидатуры.

— Заметано. Тогда можем прямо сейчас и договор подписать.

— Постой, Март, не спеши. Что ты там про особую скидку говорил? — Мур успел подойти к столу и уже вовсю крутил автомат в руках.

— Тридцать процентов минус. Только сегодня и только для своих, — повторил он как заклинание и, заметив, как заблестели глаза потенциальных клиентов, плеснул в костер всеобщего интереса еще немного бензина: — Но партия на корабль — не больше двадцати штук.

— Но деньги получишь после того, как с нами рассчитается казна!

— Справедливо.

— Беру! И я! И мне давай! — загомонили азартные вольные охотники, уже опасаясь, что на всех не хватит.

Последний спокойный вечер у Зимина был, наверное, когда они еще жили в Дальнем. Март с Виктором учились, он занимался ремонтом «Бурана», и вокруг, несмотря на войну, обстановка была тихой и, даже можно сказать, пасторальной. А теперь «Бурана» нет, воспитанники, еще недавно казавшиеся совсем мальчишками, выросли, а впереди… непонятно что.

Больше всего угнетала Зимина неопределенность его собственной судьбы. Еще недавно все было четко и понятно, а теперь буквально рассыпалось на глазах, как карточный домик. Привычная жизнь неторопливо уходила в небытие, а грядущее еще не обрело зримых форм. Что уж тут говорить о материальном их воплощении.

Впрочем, возможности предаваться ностальгии у него не было. Вокруг постоянно происходили чрезвычайные события, державшие бывшего рейдера в состоянии перманентного изумления. Вот и сейчас, не успело закончиться собрание, к нему подошли Март и Беньямин.

— Владимир Васильевич, — начал Колычев, без большого успеха стараясь выглядеть невозмутимым. — У меня к вам с Семеном Наумовичем дело. Надо переговорить в тихом месте без лишних «ушей».

— Даже так? — с любопытством поглядел на странную парочку капитан первого ранга. — В таком случае пошли в мой номер. Там нам никто не помешает.

Оказавшись в апартаментах Зимина, хозяин и управляющий, не сговариваясь, устроились с одной стороны стола, оставив Колычеву место напротив. Со стороны это выглядело так, будто старшие товарищи решили устроить молодому человеку экзамен. Собственно говоря, примерно так он себя и чувствовал.

— Господа, — начал он, прочистив для солидности голос. — То, о чем я вам сейчас сообщу, является строго конфиденциальным. И прежде чем мы приступим к делу, я должен заручиться вашим, господин Беньямин, согласием.

— На предмет чего? — с деланым равнодушием осведомился Бенчик, привычным движением разливая коньяк по бокалам.

— Что вы станете моим поверенным в делах, а значит: будете обязаны хранить тайну клиента.

Бенчик посмотрел на Зимина, и тот в ответ лишь пожал плечами.

— Решай сам, Наумыч. Но по факту ты уже давно работаешь на нашу семью адвокатом. А Мартемьян такая же неотъемлемая ее часть, как я или Сашка.

— В таком случае, мой юный друг, я в деле, — пожал плечами старый выжига, после чего не без иронии добавил: — Или нужно подписать кровью?

— Вашего слова более чем достаточно, Семен Наумович, — все тем же официальным тоном и без намека на улыбку ответил ему Март. — Теперь можно перейти к главному. — Он взял короткую паузу, глубоко вдохнул и спокойно произнес: — Я точно знаю, кто стоит за покушениями на мою жизнь. Более того, у меня есть очень серьезные подозрения и насчет виновных в смерти родителей. Я говорю о семействе Оссолинских.

Услышав знакомую фамилию, Зимин едва не поперхнулся от неожиданности коньяком, после чего отставил в сторону бокал и аккуратно промокнул губы салфеткой. В принципе, чего-то подобного он и ждал, но его удивило ледяное спокойствие Беньямина. Очевидно, для его компаньона это заявление не стало неожиданностью.

— Судя по всему, ты узнал, что это за люди, и вспомнил о своем мнимом родстве, — констатировал он. — Вынужден в очередной раз тебя разочаровать, будь это правдой, твой отец непременно…

— Не один я их обвиняю, — впервые перебив своего наставника, возразил Март.

— И кто же этот человек, позволь узнать? — не без труда сдержав раздражение, поинтересовался Зимин.

— Моя мать — Александра Ивановна Колычева.

— Мой мальчик, ты в своем уме?

— Вот письмо. Можете убедиться сами.

Было видно, что Владимир Васильевич сразу узнал знакомый почерк, в лице его что-то дрогнуло, словно его ударил разряд тока. Он молча пробежал глазами текст, потом перечитал его еще раз, свернул и аккуратно передал Марту.

— Так значит, ты наследник клана Колычевых?

— Без сомнений, — развел руками Март. — И энколпион, и документы, которые мне завещала мать, это неопровержимо доказывают.

— О каких документах речь? — сразу оживился молчавший до сих пор Беньямин.

— Вот они, — и Колычев выложил на стол папку с бумагами, которую адвокат тут же подтянул к себе и, раскрыв, принялся изучать ее содержимое.

— Все тайное когда-то становится явным… Поздравляю вас, Мартемьян Андреевич, — впервые так церемонно на «вы» обратился Зимин к Колычеву. — Теперь все встает на свои места.

— А ведь вы совсем не удивились? — пытливо посмотрел на опекуна Март.

— Сказать по чести, я предполагал нечто подобное, хотя, конечно, не в таких масштабах. Твои родители держали эту информацию в тайне, и я их понимаю. Но теперь она воленс-ноленс станет известна всем, включая твоих врагов. А это люди очень серьезные!

— Так, господа, — вмешался до сих пор увлеченно изучавший документы Бенчик. — Что я вам могу сказать за эти бумаги! Я много повидал на своем веку разного, но они таки настоящие. И имея их на руках, можно получить такой куш, что все вокруг лопнут от зависти, а Джимми Ротшильд прибежит наниматься к вам в камердинеры, но…

— Что «но»?

— Это будет чертовски непросто. Уверяю вас, найдутся люди, которые костьми лягут, чтобы наш Март ничего не получил. А еще больше сыщется тех, кто захочет, чтобы он поделился с ними, такими красивыми, небольшой частичкой неожиданно свалившегося с небес богатства.

— Полагаешь, тяжба будет долгой?

— Не то слово! И дело даже не в доказательствах… Тут вопрос больше политический…

— Вопрос сейчас не в миллиардах и не в наследстве, — напористо заговорил Март. — Напомню вам, что моих родителей убили. Не раз покушались и на меня. И наверняка будут еще попытки. Я допускаю, что и внезапная гибель дяди — тоже не случайна. То есть против меня действует очень жестокий и опасный враг.

— Так, может, просто и без затей закопаем его? — с простодушным видом предложил Бенчик. — Мертвые — они того, не кусаются…

— Я допускаю и такой сценарий. Но, во-первых, я не убийца. И потому вариант просто отыскать и устранить меня все же не устраивает. Во-вторых, я хочу не просто раздавить это змеиное кубло, а унизить и растоптать их. В суде. И пусть предателя повесят. Это станет торжеством истинного правосудия и справедливости! Пока что я располагаю вот этим письмом и признаниями мисс Ли, которая, если я не ошибся, считывая ее ауру, не лгала и не выкручивалась, а говорила вполне откровенно и честно.