Злым ветром - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/76
• Следующая

— Куда же мы пойдем? — спрашивает Элеонора Михайловна. — Предупреждаю, у меня мало времени.

Предупреждение это чисто формальное и ровно ничего не означает.

— Да вот хотя бы, — я указываю на противоположную сторону улицы, где в первом этаже нового дома разместилось небольшое кафе.

Через несколько минут мы уже сидим за столиком. Перед нами дымятся чашечки с кофе, стоят узенькие рюмочки с коньяком и вазочка с двумя пирожными. Это я шикую.

Мы уже познакомились, и Элеонора Михайловна просит называть ее Элла. Я не возражаю, тем более что сам представился только по имени.

— Ну говорите, Виталий, — требовательно произносит Элеонора Михайловна, — какое еще обстоятельство открылось?

— Дело в том, — начинаю я, — что один ваш знакомый… Я не могу назвать вам его имя…

— Почему? — удивляется она.

— Как вам сказать… Во-первых, я обещал. Во вторых, это имя… Но вы его прекрасно знаете, так что…

— Ну, Виталик, — она обиженно надувает свои пухлые губки. — Как вам не стыдно? Назовите, я прошу.

Именно такой поворот в разговоре мне и нужен.

— Не могу, Эллочка. Не могу, — виновато говорю я. — Вот разве… показать вам его…

— То есть как это показать? — снова удивляется Элеонора Михайловна.

— А так, — я загадочно подмигиваю. — Назвать вам его я не могу. Но мне никто не запрещает показать вам его фотографию. Правда ведь?

Она так звонко смеется, что с соседних столиков на нас начинают поглядывать.

— Нет, вы положительно хитрец, Виталик.

Я скромно улыбаюсь.

— Ну давайте уж фотографию, — говорит Элеонора Михайловна, успокоившись.

При этом что-то меняется в ее взгляде, он становится цепким и даже каким-то колючим. Это мне не очень нравится. С некоторым беспокойством я достаю фотографию, не сразу, конечно, а после всяких поисков по карманам. Элеонора Михайловна быстрым движением выхватывает ее у меня из рук, секунду внимательно рассматривает, потом поднимает на меня строгий взгляд и подозрительно спрашивает:

— Откуда она у вас?

Я улыбаюсь самым безмятежным образом.

— Посмотрите на обороте, — говорю.

Она переворачивает фотографию и видит там размашистую надпись: «Помни меня, как я тебя, куда бы ни забросила коварная судьба». Далее следует подпись и дата.

Полчаса я провел у Кузьмича. Но и десяти минут хватило, чтобы по его указанию наш Юрий Анатольевич изобразил эту надпись «рукой» Мушанского.

Элеонора Михайловна вздыхает:

— Боже, как это на него похоже… — И вдруг хмурится. — Но… это не его подпись?..

— Вы посмотрите на дату, — советую я.

— При чем здесь дата?

— А при том, — многозначительно говорю я. — Неужели не догадываетесь?

Она секунду смотрит на меня непонимающими глазами, чуть-чуть даже приоткрыв хорошенький ротик. Потом сердито передергивает плечами.

— Понятия не имею.

Я наклоняюсь к ней и тихо говорю:

— В то время у него была другая фамилия. Вернее, сейчас у него другая фамилия. Вот видите, я все-таки проговорился.

Небольшая логическая перестановка проходит незамеченной. Элеоноре Михайловне сейчас не до логики, она явно озадачена неожиданным открытием. Я жду, когда она мне назовет новую фамилию Мушанского. Но самое главное уже позади, уже совершилось: она узнала его! Вот наконец компенсация за три дня адской работы «вокруг» Плющихи.

— Разве… — неуверенно произносит Элеонора Михайловна. — Разве Кротков — это не настоящая его фамилия?

— Сейчас настоящая, — с ударением говорю я и озабоченно спрашиваю: — Когда он был последний раз у вас?

— Кто? Жора?

Так к тому же он еще и Жора. Отлично.

— Да, он.

— Сейчас вспомню… — Она задумывается. — Ах-да! Противный такой. Представляете? Обещал мне устроить чудные кораллы. А вместо этого принес ключ, громадный идиотский ключ. Правда, заграничный. Но все равно!

Перед глазами у меня возникает седая женщина в номере гостиницы, и я будто снова слышу ее рыдания.

— Остальное меня не касается, — объявляет Элеонора Михайловна. — А впрочем… — Она вдруг настороженно смотрит на меня. — Вы что хотите, чтобы он вам носил, да? Не выйдет!

Мне противно разговаривать с ней. Но я заставляю себя улыбнуться.

— Что вы! Ни в коем случае.

Теперь надо как-то так повернуть разговор, чтобы она скрыла нашу встречу от мужа. Соответствующий опыт у нее имеется, я уверен.

— Эллочка, — говорю я как можно прочувствованней. — Я же еще не сказал вам самого главного.

— Что именно?

Она уже успокоилась и сейчас с прежним лукавством смотрит на меня. Она прекрасно уловила мой тон.

— Помните, я упомянул про новые обстоятельства?

— Конечно, помню.

— Так вот. Я вас наконец нашел. Это просто чудо.

— И долго вы меня искали?

Она чувствует себя уже в родной стихии. И совсем не прочь со мной пококетничать. Таинственный молодой незнакомец, к тому же недурен собой и, видимо, давно в нее влюблен. Это должно разжечь ее любопытство.

— Главное, сколько мне это стоило труда, если бы вы знали, — отвечаю я вполне искренне. — Я ужасно рад нашей встрече. А вы?

Это, конечно, глупый и бестактный вопрос. Но, во-первых, что взять с влюбленного, каким я ей, конечно, кажусь. Во-вторых, ее скорее удивишь отсутствием этих двух качеств.

— А я пока не знаю, — кокетливо отвечает Элеонора Михайловна и грозит мне пальчиком. — Виталик, вы слишком торопитесь.

— Мы должны еще встретиться.

— Если вы очень захотите.

— Завтра! — выпаливаю я нетерпеливо.

— Ах, какой вы, — она томно вздыхает. — Завтра я не могу.

Дальше разговор продолжается в том же духе.

Она все-таки глупа, хоть и хитра и готова на любое приключение, муженек ей нисколько тут не помеха. Поэтому я слежу за тем, чтобы наши отношения остались интригующе неясными.

— Откуда вы знаете Семена Парфентьевича? — спрашивает она немного погодя.

— Только по рассказу Жоры, — отвечаю я. — Но и он не должен знать о нашей встрече. Никто не должен, Эллочка. Хорошо?

— Боже, какая таинственность.

— Пока что-то знаем только мы, это наш козырь, — многозначительно говорю я. — Как только это узнают другие, козырь сразу переходит к ним. Зачем играть в поддавки?

— Это очень умно, Виталик, — соглашается Элеонора Михайловна. — И я в поддавки не играю. Ни с кем, — она хитро улыбается.

Потом объявляет, что ей пора домой.

Мы чокаемся рюмочками с коньяком, как бы скрепляя наш уговор, но выпить я ей не даю.

— Эллочка, я совсем забыл, что вы за рулем. Не надо лишних неприятностей.

Ей нравится такая забота, и вообще ей все, видимо, нравится в этом новом знакомстве. Что ж, не каждое приключение должно кончаться благополучно, уважаемая Элеонора Михайловна.

Между прочим, я с улыбкой спрашиваю ее:

— Что вы сделали с тем ключом, Эллочка?

— А! Повесила на стенку в столовой. Это не ключ от моего сердца, не надейтесь.

— Это совсем другой ключ, — соглашаюсь я. — Он скорее подойдет для Семена Парфентьевича.

И мы оба смеемся. Она, конечно, не понимает моего намека. А между тем это так здорово, что ключ висит в квартире Худыша. Вероятно, другие краденые вещи у него не задерживаются. Преподнося ключ, Мушанский, естественно, не указал источник его приобретения. Это ведь был не предмет сделки двух жуликов, это как-никак подарок даме. Какой просчет! Да, жулику опасно проявлять эдакую широту, ему все опасно, что делают честные люди.

Я провожаю Элеонору Михайловну до машины. Она многообещающе жмет мне руку, и прощальный взгляд ее должен обречь меня на самые безумные мечты. Положительно она решила вскружить мне голову. Теперь я окончательно спокоен, никто не узнает о нашей встрече. Такого рода секреты она хранить умеет отлично.

Итак, первое звено в загадочном маршруте Мушанского установлено. Все-таки версия «Плющиха» себя оправдала, и ее можно считать отработанной.

Уже седьмой час. Снова сыплет дождь, холодный, нудный. Прохожих на улице становится заметно меньше. До чего же мерзкая погода! Я возвращаюсь на Плющиху, рассказываю ребятам о результатах встречи, выслушиваю немалую порцию шутливых намеков в свой адрес на тему о превратностях любви и случайных знакомствах и отпускаю всех по домам. Авдеенко страшно горд своей идеей.

• Предыдущая
• 16/76
• Следующая