Живи в свое удовольствие! (СИ) - Тыналин Алим - Страница 65

Если Дувиан станет во главе партии, в чем я, правда, сильно сомневался, то я постараюсь сохранить их могущество, но все равно в урезанном виде.

Для сегодняшних гонок, когда от прасинов должны были выступить половина колесниц, я предлагал союзнику выпустить свои колесницы все, разом и обеспечить себе победу в первом дне гонок. Если от прасинов сегодня выступят четырнадцать колесниц и семь из них будут колесницами Дувиана, то он будет иметь преимущество над колесницами Адриана.

Почему преимущество? Да потому что Донатина еще со вчерашней ночи договорился с половиной возниц соперника прасинов о том, что они сдадут гонки. Эти возницы уже давно участвовали в гонках, получили множество ранений и уже скоро должны были совсем отойти от участия в играх.

К сожалению, возницы колесниц, участвующих в играх Эквирий, не доживали до преклонных лет и глубокой старости, они часто умирали молодыми. Почему, увидите сами, мне говорили, что самое кровавое и душераздирающее зрелище, сравнимое по жертвам, урону и силе воздействия с настоящими боевыми действиями. Поэтому эти возницы, которым уже нечего было терять, а в результате предложения Донатины они просто так получали по тысячу солидов, с радостью согласились на наше предложение и мы договорились с ними, о том, что они сдадут заезды колесницам Дувиана.

И это ведь еще не учитывая те расходы, которые мы понесли, когда нам пришлось еще договариваться с возницами других партий о том, чтобы они уступили прасинам.

В итоге, благодаря нашим маневрам, сегодня колесницы Дувиана, а значит, и прасинов, должны будут победить и итоги первого дня Эквирий должны были остаться за прасинами. Мне и Донатине пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить в этом Тиберия Фаэния Писцилия, главу партии венетов. Он сдался только после того, как я обещал ему, что его партия одержит убедительную победу во второй день соревнований.

В этот второй день колесницы Дувиана уже совсем не должны были участвовать, а будут ездить только колесницы Адриана, моего непримиримого врага в партии прасинов, поэтому я с радостью сделаю все, чтобы они проиграли. С проигрышем Адриана авторитет Дувиана в партии возрастет неимоверно и он уже сможет реально претендовать на место факционария в партии «зеленых».

Короче говоря, схема получалась сложная, требующая крупных денежных вливаний, но в случае успеха я получал сразу две дружественные мне партии, прасинов и венетов.

Еще одна проблема возникла с другими, более мелкими, партиями. Как уже это оговаривалось, прасины были патронами для русиев, партии «красных», а венеты для левков, партии «белых». Само собой, в третий день соревнований каждая из крупных партий хотела протолкнуть свою клиентеллу, чтобы за счет этого набрать еще больше очков в пользу своего политического веса и увеличить могущество и влияние.

В целом, пообщавшись с лидерами обеих малых партий, со стремительным и амбициозным Фальком и непримиримым и фанатичным Флавием Дексием Траяном, отцом облагодетельствованного мною Тита Траяна, я так и не склонился еще окончательно к какому-либо решению в отношении одного из них.

С одной стороны, Флавий Траян, имел многочисленные связи с сенаторами Рима и был полезным союзником, опять же, я укротил-таки его сына, вручив ему Уликсу. Кажется, красные более склонны к тому, чтобы ими можно было управлять. То есть, в целом, можно было с чем работать, почва для плодотворного сотрудничества имеется. Здесь можно вырастить немало спелых и сладких плодов, сок которых потечет по моим липким рукам.

С другой стороны, в Фальке я уже видел опасного врага, которого лучше иметь в друзьях. Если бы удалось привлечь его на свою сторону, можно было бы достичь очень многого. А вот если он станет врагом, то сможет причинить массу неприятностей. В таком случае его лучше даже просто устранить, потому что он может наделать много бед.

В общем, самым идеальным для меня вариантом было бы разделить победу на третий день между обеими партиями, но их патроны, венеты и прасины, конечно же, не желали ставить все поровну. Они хотели для своих клиентов все или ничего. Ладно, для решения этого вопроса, а сейчас надо успокоить Дувиана, напряженно ждавшего моего ответа.

— Риск существует в любом мало-мальски значимом деле, любезный сенатор, — сказал я с улыбкой, глядя в темные глаза собеседника. — Конечно, мы уже предприняли все меры для того, чтобы все пошло по тому плану, о котором я говорил с вами. Я заверяю вас, что сегодня ваши колесницы будут победителями.

— И вы точно переговорили с возницами Адриана? — тревожно спросил сенатор с лицом крестьянина, пожалуй, даже слишком громко, потому что его соратники из прасинов услышали его и начали удивленно перглядываться.

Мы ведь пытались сохранить этот план в тайне, не правда ли? Что же ты так беспокоишься, сенатор, наверное, в случае победы Адриан обещал отобрать все твое имущество, распять тебя на кресте и глядеть, как ты мучаешься, попивая в это время драгоценное фалернское вино? Уж я-то знаю этого ублюдка, для которого наблюдение за страданиями врага одно из самых лучших развлечений на свете. Конечно, тебе нельзя проигрывать эти гонки, сенатор, потому что в этом случае ты можешь проиграть и свою жизнь.

— Мы переговорили с ними со всеми, — заверил я Дувиана, склонившись к его толстому волосатому уху. — Уже передали им деньги и они все дали нам свое согласие на то, чтобы победа досталась именно вам. Можете даже успокоить своих ближайших соратников по партии, чтобы они тоже не переживали слишком сильно.

Дувиан радостно улыбнулся и в это время начались гонки колесниц.

Старт гонок давал император. Для этого Цинна, магистр оффиций, с поклоном подошел к моей ложе и протянул поднос, на котором лежал шитый золотом платок.

Мы накануне вечером долго спорили с матерью и дядей, который хотел бросить платок сам. Я сказал ему, что в таком случае я вообще не появлюсь на празднике, а отправлюсь охотиться в окрестностях города. Только после этого дядя, ворча, уступил. Мать тоже сначала хотела, чтобы платок бросил он, но потом передумала.

— Мой мальчик наконец начал показывать, что становится взрослым, — сказала она, улыбаясь мне. — Мне кажется, хватит уже считать его за ничего не способного юнца и дать ему возможность встать во главе страны и помогать отцу в его делах.

— Посмотрю я, что скажет Орест, когда узнает, что этот мальчик стал позволять себе слишком много, — пробурчал дядя Павел. — Ты еще не настоящий император, запомни, мальчишка! Да, ты нашел себе кучку отбросов, которые считают себя умниками и думают, что могут управлять тобою и за счет этого набивать карманы. Но если вы хотя бы на секунду решите, что можете и вправду заменить собой отца, он сам явится сюда во главе десятитысячной армии и вспорет брюхо всем твоим нахлебникам, слышишь, малыш?

— Ромул никогда не пойдет против своего отца, — сказала тогда мать, испытующе поглядев на меня. — Да, сейчас он настаивает на своем, но я надеюсь, что получив реальную власть, он станет отцу надежным помощником.

— Да ни за что на свете, — пробормотал я тогда. — Этот человек не считает меня своим сыном, а просто соперником на пути к власти. Когда он появится здесь, я прикажу не впускать его в город.

— Прекрати говорить такое, скверный мальчишка! — закричала мать. — Почему любой разговор с тобой превращается в пытку? Ты можешь стать прежним Ромулом, милым и обаятельным мальчиком, с лица которого не сходила улыбка?

— Ха-ха, и которого избивали герулы на улицах? — перебил я ее. — Извини, мама, но те времена давно прошли. И тебе лучше смириться с тем, что твой сын император Рима и не пытаться вставлять мне палки в колеса!

Дядя сокрушенно покачал головой.

— Ты смотри, он даже сравнения приводит, как какой-то простолюдин. Палки в колеса, надо же придумать такое словосочетание!

— Я больше не могу с ним разговаривать! — закричала тогда мать и вышла из триклинии, где велся разговор. — Этот сучонок совершенно не уважает свою мать! Я отправлю к тебе Новию со списком моих требований и попробуй только не удовлетворить их всех после Эквирий!