Потоп (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 51

Часть 3

Глава 1 // Блеф на сковородке

Самое страшное в войне — понять врага. Понять — значит простить. А мы не имеем на это права… с сотворения мира не имеем.

«Ночной дозор» С. Лукьяненко

Глава 1

1707 год, апрель, 19. Окрестности Гданьска — Тула

Светало.

Из-за горизонта стали пробиваться первые лучи солнца, подсветившие серую, предрассветную хмарь. И сквозь обрывки тумана к пляжу сразу же устремились большие шлюпки, груженые солдатами. Одна за одной. Похрустывая льдинками, которые уже были довольно слабы и не выдерживали даже такого напора.

Минута.

Две.

И шлюпки стали утыкаться носом в песок. Каролинеры выпрыгивать на берег. А морячки, что сидели на веслах, почти что сразу погнали их обратно — к кораблям, что накануне вечером бросили якоря тут — недалеко от Гданьска.

Все происходило ловко и быстро.

Но главное — совершенно неожиданно для поляков, которые лишь накануне получили в Варшаве от шведского посла бумаги об объявления войны. Под самый вечер. Чтобы и сна Великого Конти лишить, и не дать ему никак отреагировать. Ну и формальность соблюсти. Ведь сейчас, на следующий день, можно было уже действовать свободно. Война объявлена чин по чину и… ну ладно — не чин по чину, а некрасиво. Однако — формально все чисто. И предъявить королю Швеции за такое никто ничего не сможет.

Уже через час после начала высадки первые шведские отряды стали подходить к городу Владиславово, занимая его. Ведь еще даже и не рассвело, так что на ногах была лишь только всякая прислуга, встающая с первыми петухами.

Это был небольшой, прямо-таки крохотный городок у основания косы Межея-Хельска. Всех укреплений — два форта. Они прикрывали порт, который был воротами Гданьска, ведь именно тут можно было полноценно высадить армию.

В первой волне десанта на Владиславово были задействованы достаточно скромные силы. Два батальона — один выгрузили на песчаную косу, а второй — западнее города. Чтобы сразу навалиться с двух сторон.

Всего два батальона.

Но и их казалось избыточно много для совершенно ничтожных сил защитников. А все потому, что еще зимой Великий Конти стал выгребать из гарнизонов всех более-менее боеспособных бойцов, оставляя там только совсем уж неликвид в лице стариков, больных и увечных…

Послышались первые выстрелы.

Редкие.

Разные. Тут и мушкеты подавали голос, и пистолеты тявкали. Перемежающие криками. Это польские бойцы, в основном ночевавшие в городе, пытались прорвать к фортам. Постоянно натыкаясь на шведов и невольно вступали с ними в неравный бой. Масштаб то события никто из местных еще не понимал, да еще и спросонья. Поэтому небольшие отряды иноземных солдат становились для них сюрпризом… Фатальным сюрпризом, ибо их попросту отстреливали. Как куропаток. Ну а какую еще реакцию мог вызвать у шведов польский солдат, бегущий по улице с оружием?

Один форт проспал нападение.

В него просто зашли.

А вот второй форт — успел отреагировать. Там услышали выстрелы и от греха подальше затворились. Поэтому шведы, сблизившись, открыли огонь из ручных мортирок. Достаточно массивный и губительный. Закидывая малые гранаты даже в артиллерийские бойницы, где замечалось движение. И иногда порождая тем вторичные взрывы… ну и крики… много криков, в основном матерных, так как взрывы даже маленьких гранат в закрытых галереях изрядно били по ушам.

Часть же шведских бойцов, пользуясь полным огневым доминированием, стала забрасывать «кошки» и по веревкам полезла наверх. С тем, чтобы открыть уже ворота и покончить с этой пустой возней.

Короткая заварушка.

Несколько мушкетных выстрелов.

Пара каролинеров упала со стены прямо на своих товарищей. Но… сопротивляться внутри форта особо то и некому было. Просто дежурная смена чуть за два десятка стариков и увечных. Остальные оказались в городе на постое. Откуда так и не сумели прорваться.

Четверть часа.

Ворота отворились.

И каролинеры со шпагами наперевес ринулись внутрь. Завершать начатое. Так что в скорости польский флаг на флагштоке этого форта дрогнул и пополз вниз. Чтобы чуть погода на его месте взвился шведский…

Не прошло и трех часов с начала высадки, как этот небольшой городок оказался взят. И в его порт стали заходить большие торговые корабли, высаживая солдат во множестве. А позже и артиллерию с припасами выгружая.

Шведское вторжение в Речь Посполитую началось…

* * *

Никита Демидов отхлебнул чая и приятно поморщился.

Горячий.

В меру.

Ароматный.

Вкусный.

Слегка терпкий…

Он перенял эту моду царевича пить не чистый чай, а всякие сборы на его базе. С фруктами сушеными, ягодами, листиками всякими, корешками. Сам не выдумывал, подсматривал в кофейне московской, где бывал. Специально расспрашивал о составе наиболее понравившихся ему вариантов. И у себя — в Туле — заводил обычай пить их.

— Что кривишься? — спросил он у собеседника.

— Не могу смотреть на тебя. Испоганился. Бесовской напиток пьешь.

— Отчего же бесовской?

— Ваньку то не валяй.

— Ну не сказано о нем в Святой Писании. И что? Там и о клюкве твоей любимой не сказано, и о груздях соленых, которые мы с тобой оба уважаем… да и много еще о чем.

— Это пустое. — отрезал собеседник.

— Отчего же пустое? Как сказано в символе веры? Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. Так что ли?

— Так, — хмуро кивнул собеседник.

— Творца всего видимого и невидимого. То есть, всего, что ни на есть. И чая, и кофия, и табака, и клюквы, и груздей и прочего иного. Али ты думаешь, что Святое писание… как его… а — анциклопедия? И там все сущее и должно перечислятся? А? О другом там.

— Где же ты набрался этих слов иезуитских?

— Так в чем слова то мои не верны?

— В сути!

— Ой ли? — усмехнулся Демидов. — В сути. Так ты поправь. Сказано — творец всему. Значит всему. Разве не так?

— Оставим это…

— Ну оставим так оставим, — пожал плечами Демидов. — Ты вот отведай. Чай сей недавно сам только познал. С сушеными кусочками персика и айвы. Персик ты знаешь, а айва — это такая штука — вроде нашей груши или яблока. Только другая. Так есть — упасти Господь. Вяжет зело. А вот ежели немного и в отвар — дело славное.

— Ты же знаешь, я сей бесовской напиток не пью.

— Так ты скажи — отчего бесовской то. Молчишь? А коли молчишь, то стало бы меня не уважаешь. Брезгуешь угощением. Так что ли?

— Ты дурь то не говори!

— Тогда отведай. — с нажимом произнес Никита.

Собеседник поморщился.

Встретился с Демидовым взглядом.

Побуравили они друг друга недолго, но гость, увидев решимость нешуточную у Никиты, тяжело вздохнул и потянулся за заварным чайничком.

— Ты на палец заварки наливай в чашку. А потом кипяточку из самовара.

Тот нехотя послушался.

Сделал как просили.

И было потянулся к блюдцу, чтобы в него этот напиток вылить, но Демидов его остановил.

— Так нынче не делают. Обсвинячиться можно. Просто подуй и маленькими глоточками отпивай как я — сразу из чашечки. Вот. Да. Как? Это вкусно? Вкусно? Если скажешь, что нет, то ты будешь моим кровным врагом.

— Это лишнее, — усмехнулся собеседник и нехотя добавил: — Напиток действительно вкусный.

— А теперь немедленно вот это, — указал Никита на одно из лакомств в блюде, — немного. Большой кусок даст слишком сильный вкус, но если взять чуть-чуть…

Собеседник усмехнулся и отведал угощение.

Потом еще отхлебнул чая.

— Ну вот и ты перешел на темную сторону, — фыркнул Демидов от чего его визави чуть этим глотком чая не подавился. — Да шучу я, шучу. Видишь — ничего дурного не произошло. Вкусный напиток. Не более. А ты сколько шума вокруг этого развел? Будто тебя заставляют душу заложить самому Сатане.