Княжич (СИ) - Волков Александр Мелентьевич - Страница 47

— Справились… — выдохнул он, будто всё так и должно быть. — Справились. Хорошая работа. Давай-ка проведаем Рэнджиро. Убедимся, что он больше не встанет.

И Волховские зашагали к нему. Он не умер. Лежал в луже собственной крови, тяжело дышал, и глядел в небо. Его изорванное белое одеяние, покрытое кровавыми пятнами и порезами, выглядело жутко.

— Вы пришли меня добить? — спросил Рэнджиро.

— Если не желаешь страдать, — ответил князь. — Можешь сказать последние слова. Мы сегодня и так достаточно поболтали, но, пожалуй, я проявлю к тебе благосклонность.

— Лучше бы ты проявил её, убив меня в детстве.

— Я жалею о том, что совершил, — признался князь. — Не было ни одного сна, в котором я не видел твоих родителей. Не было ни дня, в котором меня не тяготил мой поступок. Так было с самого начала. С того момента, когда я взялся за нож и вошёл в покои твоего отца. У меня не было выбора, Рэнджиро. Я выполнял приказ. Нет сантиментов, способных поколебать мою преданность государству. Я сделал свой выбор, я с ним живу, и умру тоже с ним.

— Это случится скоро, — с недоброй усмешкой ответил Рэнджиро. — Смерть не обманешь. Ты проклят, князь. Проклят с тех пор, как прикоснулся к клинкам-умбра. С тех пор, как предал моего отца. Ты будешь страдать до конца своих дней. Твой сын будет страдать до конца своих дней. В вашей жизни не будет и лучика света, потому что солнце не светит для сраных демонов. Им место в аду. Именно там вы окажетесь, когда сдохнете. За каждую душу, которую впитали ваши мечи, придётся заплатить.

— Так тому и быть. — Кивнул князь. — Ты закончил?

— Закончил. — Рэнджиро закрыл глаза. — Давай. Доверши начатое.

Князь занёс меч над грудью Рэнджиро, и затем пронзил его сердце. Княжич наблюдал за этим отстранённо, словно видел что-то нормальное. Привычное, как бродячий кот в переулке или кусок мыла рядом с раковиной.

— Мы попадём в ад? — спросил княжич.

— Никто не знает, что нас ждёт на том свете. — Князь выдернул клинок из мёртвого тела, смахнул кровь, и поместил меч в ножны. — Но приставимся мы с гарантией, и тогда увидим. Чёрт… Дышать больно. Рёбра в труху переломал, что ли?

— Что будем делать с мечом Рэнджиро? — это княжич. — Его нельзя здесь бросать.

— Подними его, — попросил князь. — Я не могу согнуться. Клинок мы доставим Царю-Императору в Московский дворец. Пусть Его Сиятельство сам решает.

Княжич поднял меч с земли, снял ножны с тела Рэнджиро, и повесил оружие себе на пояс. Оно было таким же лёгким и изящным, как катана-умбра, однако нести его было тяжеловато. Всё же, бой вышел непростой, изнурительный.

— Да уж. — Князь огляделся, и взгляд его остановился на Благовещенском мосту. — Ремонт в копеечку вылетит. Город к таким расходам не готов. Помощь Москвы в любом случае понадобится. Идём.

Они заковыляли по руинам, оставив труп Рэнджиро позади. К сожалению, в ходе схватки телефоны вышли из строя, так что связаться с дружинниками способа не было. Оставалось только шагать до ближайшего патруля.

— Ты меня осуждаешь? — вдруг поинтересовался князь.

— Нет. — Княжич покачал головой. — Уверен, на твоём месте я бы поступил так же.

— Будь готов, — ответил князь. — Тебе часто придётся принимать непростые решения, и нести за них ответственность.

— Думаю, всё было бы проще, если бы ты прикончил пацана вместе с остальными.

— Я проявил слабость, и пожалел его тогда. Как видишь, моя жалость дорого обошлась всем нам.

Волховские набрели на патруль, и были доставлены в ближайший госпиталь, где целители оказали им должную медицинскую помощь. После такого боя хотелось расслабиться, но, к сожалению, времени на отдых не было. В Москву они отправились вертолётом, и были там совсем скоро.

«Красная площадь», — промелькнуло в голове у Волховского, когда они пролетали над Императорским дворцом. На старой Земле здесь был Кремль, но тут его заменило величественное строение, выполненное в японском стиле. Многоярусные изогнутые крыши, белые стены, и колонны из красного дерева отдавали роскошью. У главных ворот красовались две золотые статуи: слева статуя дракона, справа — статуя двуглавого орла. Кто бы ни был архитектором, ему удалось построить дворец так, чтобы все сразу видели, кто тут главный.

Посадочная площадка располагалась в хорошо охраняемом дворе. Пилот сделал над дворцом круг, пошёл на снижение, и вертолёт, наконец, сел. Дверь открыл боец из личной гвардии Царя-Императора, одетый в парадную униформу.

— Прошу, Ваше сиятельство, — пригласил он. — Царь-Император ожидает вас. Я провожу.

— Благодарю. — Князь кивнул, и Волховские сошли с вертолёта на посадочную площадку.

Боец вёл их по дворцу до тронного зала. Охрана здесь была повсюду, по коридорам сновали тяжеловооруженные патрули, под потолками оптикой блестели автоматические пулемётные турели.

— Без разрешения не садись, — наставлял князь. — И не говори, пока не позволят. Как только войдёшь — низко поклонись, но не падай ниц.

— Хорошо, — ответил княжич.

Они остановились перед массивной дверью тронного зала. Боец трижды постучал в неё, поклонился Волховским, и ушёл. Дверь открылась.

К трону вела длинная красная дорожка, но Царя-Импетора на нём не было. Он стоял у окна, и глядел на Москву.

— Входите, — произнёс он.

Волховские вошли, поклонились, но Царь-Император даже не обернулся на них.

— Полно вам, князь, — усмехнулся Царь-Император. — Мы ведь оба понимаем, что моя власть обеспечена исключительно вашим мечом, и отнять её у меня вы сможете без труда. Прекратите кланяться. При всём уважении не могу не спросить, каким образом вышло так, что есть третий клинок-умбра?

— Это моя оплошность, Ваше величество, — ответил князь. — Я пожалел младшего мальчишку из семьи Игараси, и не стал его убивать. Он знал о третьем клинке-умбра, в отличие от меня.

— Один маленький акт жалости стоил миллиардов йенорублей и шаткого положения знати в стране, — прокомментировал Царь-Император. — Люди недовольны, князь. Недовольны, что им пришлось покинуть дома, и что города превратились в зону боевых действий. Я ведь приказал уничтожить всю семью. Всю. От первого до последнего. К счастью, большая часть обвинений направлена на якудзу, и со временем шквал недовольства выйдет урегулировать, потому что у нас есть козёл отпущения — Рэнджиро Игараси. Но, боюсь, подобную некомпетентность я простить не могу.

— К чему вы клоните? — настороженно поинтересовался князь.

— Я снимаю с вас полномочия князя Петербургского.

— Вы уверены? — Князь взглянул на Царя-Императора исподлобья.

— Уверен, — Царь-Император повернулся к Волховским. — Или что? Вы меня убьёте?

Царь-Император вальяжно прошагал к трону, и уселся на него.

— Из-за вашей оплошности два района полностью сравняли с землёй, при вашем непосредственном участии, да и по всему городу масса пострадавших людей, разрушенных строений, что произошло в результате стычек с якудзой, — продолжил Царь-Император. — Не смотрите на меня так. Если убьёте меня, вам с сыном придётся воевать против всего мира. Большой политикой занимаются не дураки, ваше сиятельство. Они знают, что камнем преткновения в этой ситуации являются не наглые бандиты, а клинки-умбра, которыми вы обеспечили своему семейству гегемонию в Русско-Японском конгломерате. Моя смерть — явный сигнал людям, которые в курсе, что вы злоупотребляли своими полномочиями и своей силой.

— Полагаю, эти самые люди хотят не только моего отстранения, верно?

— Верно. — Кивнул Царь-Император. — Они хотят заполучить клинки. Но я не готов потворствовать им в этом.

— Клинки вы не получите.

— Я не прошу вас их отдать, — Царь-Император поспешил успокоить князя. — Я прошу вас просто… Уйти. И спрятать клинки-умбра вместе с собой.

— В изгнании? — усмехнулся князь.

— На пенсии, — пояснил Царь-Император. — Мы инсценируем вашу смерть. Инсценируем утерю клинков умбра.