Попаданка в Зазеркалье (СИ) - Акула Ксения - Страница 19

— И никогда не было, — добавил Догнар, — с тех самых пор, как их жестоко вырезали всех до одного.

— А ты у нас, значит, единственная выжившая, — усмехнулся Тарт, глядя на меня, — без тебя этот мир схлопнется раньше назначенного срока.

— Все равно жестоко, — прошептала Аирэль, не поднимая головы, — я никогда не пойму такой жестокости.

— Сейчас нам всем нужно думать о словах богини. Она сказала, что только мы спасем Аврелию, и ответ явно ждет нас не в Пустоши.

— Слава богам, — прошептала Аирэль, — я никогда не вернусь туда!

— Девчонки, — презрительно бросил Тарт, склоняясь над берр Фарром. — Надо привести его в чувство. Но прежде надо придумать разумное объяснение тому, что произошло.

В комнату вошел хранитель Астиан.

— Рад вашему возвращению, — произнес он будничным голосом, — оставьте берр Фарра на меня, я справлюсь с его исцелением в считанные минуты. Идите спать, на улице глубокая ночь.

Как ни странно, никто не возразил хранителю Астиану, а тот добавил.

— И не волнуйтесь о произошедшем, на утро никто и не вспомнит, что вы были в Пустоши.

Часть четвертая. От Западного моря до Круговых гор

Глава первая

Младенец из озера Рух

Осенняя хандра настигла меня и в Аврелии. Раньше такое происходило стабильно, но я всегда списывала испорченное настроение и нежелание никого видеть на плохую погоду, мелкий моросящий дождь и бесконечное серое небо.

Осень в Зазеркалье поражала своей красотой, неизведанным таинством, которое раскрашивало небеса радужными красками, а природу вокруг смягчала. Серебристая трава по берегам озера по-прежнему блистала, а вот зеленый ковер долины теперь покрывали красивые лиловые бутоны, распускающиеся с первыми лучами солнца. Цветы эти берр Эль звал лилейниками и рассказывал о них с необычной для такого сильного и грубого демона нежностью.

— Эти цветы символизируют период отдыха для природы. Древний лес в прежние времена с приходом осени окрашивался в серебристые и лиловые цвета, аромат лилейников разносился по всей Аврелии, а у эльфов начинались свадьбы. Ты же в курсе, что лесные жители проводят обряды только осенью, когда отцветают первые лилейники и серебриться зеленый лист?

Конечно, я не знала, но по привычке поддакивала берр Элю. Смотритель часто замечал меня в саду в полном одиночестве и навязывался в собеседники. Сначала я злилась и всеми способами пыталась от него отделаться, но позже втянулась, сама помогала ему с растениями и деревьями, справляясь своей бытовой магией с простейшими заданиями. Мы гуляли по долине, а берр Эль рассказывал мне о природе Аврелии, о магии цветов, о таинствах природы Зазеркалья. Я любила слушать низкий грубоватый голос демона, который в такие моменты звучал приглушенно, как у старого сказителя, желающего привлечь как можно больше слушателей.

— Сегодня прогуляемся к озеру, — по обыкновению, не здороваясь, поприветствовал меня берр Эль. Он накинул на плечи свой меховой плащ и мне посоветовал поплотнее закутиться в форменную куртку. — От воды осенью поднимается сырость, но не только это опасно. Мы перейдем за барьер, а там спадает защита Академии, и разное случается.

— Вы же меня спасете, — ответила я демону с затаенной грустью. Может, меня поглотят воды озера Рух, и я вернусь домой?

Ничего не радовало так, как желание попасть обратно в свой мир, где привычная серая осень накроет меня колпаком сырой приязни.

Да, здесь сказочно красиво. Да, Аврелия — мир из детских фантазий и снов, если не принимать во внимание то, что мое появление для местных жителей, как кость в горле, которую не выплюнешь и не проглотишь.

— Осень в Аврелии — прекраснейшее время года, Злата, а ты тратишь драгоценные минуты на хлюпанье носом, — попытался приободрить меня демон, на что я только пожала в ответ плечами. Поводов для радости как-то не находилось.

После вылазки в Пустошь Оуэн все свободное время проводил в компании дяди. Хранитель Астиан не отпускал его даже на ужин, а на общих занятиях каждый из преподавателей считал своим долгом в первую очередь рассадить студентов. Конечно, мы с Оуэном оказывались в разных концах аудитории, а со звонком колокола хранитель Астиан, как верный конвойный, уводил за собой моего друга. Ничего не понимая, я проводила в одиночестве долгие часы.

Тарт демонстративно меня игнорировал, делая вид, что я пыль на его сапогах. Хотя и раньше он не пылал ко мне дружелюбием, такое его отношение ранило. Он спас мне жизнь, и я хотела отблагодарить Тарта, но демон не давал ни малейшего шанса начать с ним разговор. Когда я приближалась, он хватал Марлен за руку и тащил ее мимо меня, ссылаясь на общие занятия или чрезвычайно важный разговор, отчего девушка уже шарахалась, стоило ей заметить кого-то из нас двоих.

Аирэль тоже избегала встреч со мной, прячась за спинами неизменных спутников-эльфов, а Догнар больше не шутил и не смеялся. На занятиях по зельям мы продолжали сидеть бок о бок, и маг кропотливо выполнял все задания берр Синара, дотошно объясняя мне, какое растение следует ему подать, как использовать тот или иной корень. Из весельчака-балагура Догнар превратился в занудного ботаника, который воспринимал меня с равнодушием и смирением, как обычную ассистентку. Я обижалась, пыталась разговорить парня, назло ему путала ингредиенты, но маг лишь вздыхал в ответ. А мне так не хватало его «пустоголовой пташки» или «безмозглой простолюдинки» или еще каких-нибудь обидных слов. Странное желание, когда мечтаешь услышать в свой адрес любое оскорбление вместо ледяного молчания или равнодушных, ничего не значащих слов.

Пустошь отняла у меня не только надежду на то, что я не одна в этом мире, она лишила меня дружбы, на которую я так рассчитывала.

— Что со мной не так? — вернулась я в реальность, помогая берр Элю собирать лилейники. Маг рассказывал, что из сухих лепестков получается отличный целебный отвар, и мы набрали целую охапку цветов по пути к озеру Рух. Я с какой-то священной боязнью шла к тому месту, где впервые осознала, что нахожусь в ином мире.

— А что с тобой не так? — вопросом на вопрос ответил смотритель, поворачивая круглую голову на могучей шее и пристально разглядывая меня из-под черных кустистых бровей.

— Все не так, — ответила я ему, сдерживая всхлипывания. Последнее время мне с утра и до вечера хотелось себя жалеть, а я старалась избегать этого чувства. — Скоро месяц, как я учусь в Академии, но никто не хочет со мной дружить. Мастер Рурк до сих пор считает, что я ни на что не способна, а ректор Наир пророчит скорую смерть при каждой нашей смерти.

— Что, так и говорит? — как-то странно напрягся берр Эль, а я в ответ махнула рукой.

— Он не говорит мне этого прямым текстом, но смотрит так, как будто желает моего скорейшего исчезновения. И хранитель Астиан тоже. Чем я им не угодила?

Не знаю, с чего меня вдруг потянуло на откровения, но смотритель уже около двух недель возился со мной, помогал справиться с плохим настроением и самобичеванием, поэтому я невольно выбрала его жилетку, чтобы поплакаться.

— Не суди берр Наира за его дурной характер, — сказал маг, забирая у меня из рук лилейники и аккуратно перевязывая хрупкие стебельки магической ниточкой, вырывающейся прямо из ладони берр Эля. — Часы на башне ведут свой отсчет, а он не может понять, в чем тут дело. Хранителя Астиана же и мне понять сложно. Его мысли непостижимы, и ты не забивай себе голову. Ради того, чтобы преподавать в Академии, он покинул родной дом и отрекся от любимой женщины, с которой надеялся построить будущее, поэтому в это время сам не свой.

Я хотела возразить смотрителю и рассказать, что хранитель сам не свой по другому поводу. Он один в курсе того, что произошло с нами в Пустоши, остальные пребывают в блаженной уверенности, что никуда мы не отлучались, но промолчала. Астиан просил никому не говорить о том, что с нами случилось, вероятно, на то имелись веские причины. Тарт как-то обмолвился, что наше положение может сильно измениться, узнай о словах богини Златы, явившейся к нам в Пустоши, ректор и смотритель Эль.