Смерть на ипподроме - Френсис Дик - Страница 50
- Предыдущая
- 50/65
- Следующая
– Нет, с этим я не справлюсь, – в отчаянии заявила она. – Ты должен пойти к врачу.
– Только вечером, – пообещал я, – А пока забинтуй-ка снова.
– Раны глубокие, легко получить инфекцию. Роб, не сможешь ты с этим скакать. Право, не сможешь!
– Я окуну их в таз с дезинфицирующим раствором , а потом ты снова забинтуешь, чтобы не было видно.
– Больно? (Я не ответил.) Конечно, больно. Глупости спрашиваю. – Вздохнув, она принесла таз, вылила в воду деттоль, так что она стала молочно-белой. И я окунул руки.
– Это предохранит от инфекции. А теперь... Аккуратные, плоские повязки. Как можно незаметнее.
Она заколола концы бинтов крохотными булавками, и белые, совсем узкие манжеты стали выглядеть опрятно. Под скаковым камзолом они будут незаметны.
– Отлично, – одобрил я, опуская рукава куртки, чтобы прикрыть их.
– А когда ты собираешься в полицию?
– Не пойду я туда.
– Но почему? Почему? – не могла она понять. – Ты можешь предъявить ему иск за нападение или за нанесение тяжких телесных повреждений. Или как там называется...
– Предпочту сражаться по-своему... Для меня невыносима даже мысль, что я должен обо всем рассказывать, да еще подвергаться врачебному осмотру, позволить себя фотографировать... Чтобы потом вся эта гадость появилась в газетах...
– Наверное, ты чувствуешь себя униженным... И в этом все дело?
– Может быть, – ворчливо согласился я. Она рассмеялась.
– Смешные все-таки существа мужчины!
Горячая ванна хороша, жаль, действует недолго. Надо закрепить достигнутое гимнастикой. А именно этого меньше всего желали мои измученные мышцы. Но я все же сделал несколько нерешительных движений, пока Джоан жарила яичницу. И после того, как мы поели, уже более решительно вернулся к своим упражнениям, Ведь если я, не достигнув гибкости, окажусь на спине у Образца – нет шансов на победу.
После часа интенсивной работы я все-таки добился того, что смог поднимать руки выше плеч.
Джоан убирала квартиру, а когда я делал передышку, спросила:
– Долго ты собираешься бить поклоны?
– До самого отъезда в Аскот.
– А почему бы нам не сходить на каток? Это хорошее упражнение, и уж , конечно, интереснее того, что ты делаешь.
– Да ты просто гений, Джоан.
– Ну я-то считаю, что тебе следовало бы полежать в постели.
В числе постоянных абонентов катка на Квинсуэй мы значились с тех пор, как едва научились ходить. Но вместе не катались лет с шестнадцати. Однако все навыки в танце на льду, к которым мы приучены с детства, очень быстро вернулись.
После часа, проведенного на катке, напряжение в мышцах отпустило с головы до ног. Да и Джоан, скользя по льду рядом со мной, разрумянилась, и в глазах засверкали ослепительные огоньки.
В двенадцать мы, подобно Золушке, ускользнули с катка.
– Послушай.., ну как теперь, не так больно?
– Все прошло, – Лгунишка! Но вид у тебя не такой бледный, как раньше. Мы отправились переодеться. Главное – натянуть перчатки. Хотя пальцы были уже не такими распухшими и красными, но пульсация в них не прекратилась, кожа потрескалась во многих местах.
Джоан сказала, что не поедет со мной в Аскот: будет смотреть по телевизору.
– И ты уж постарайся победить!
– Могу я приехать после скачек к тебе?
– Конечно, – удивилась она, что я спрашиваю. – Желаю удачи, Роб!
- Предыдущая
- 50/65
- Следующая
