Таежные войны (СИ) - Майерс Александр - Страница 24

Мы находились в задней части «Цитадели», в специальной комнате для проведения опасных экспериментов. Стены здесь были усилены печатями, и работал генератор магического поля — но все равно, везде можно было найти подпалины и дырки от пуль.

— Не утешайте, ваше сиятельство, — Кротов подошел и снял с манекена амулет.

Круглая бляшка потрескалась и рассыпалась в пыль, когда артефактор потер ее пальцами. Он только покачал головой и с остервенением отряхнул руки.

— Вы зря сокрушаетесь, — проговорил я. — Улучшите то, что считаете нужным, время еще есть. Первую партию я планировал выпустить к концу месяца.

— Я против, — сказал Борис. — Прототип еще сыроват.

— Он ведь работает, и хорошо. Я уже договорился с начальником полиции, они готовы взять амулеты для городовых. И нашим солдатам они тоже нужны.

— Ни в коем случае! — повысил голос Кротов. — Я отказываюсь выпускать на рынок недоделанный продукт. На кону стоит мое имя, граф!

Кажется, я начал жалеть, что взял артефактора в долю. Ведь теперь он участвовал в управлении «Цитаделью» — диктовать условия, конечно, не мог, но считаться с его мнением все равно приходилось. А на практике выяснилось, что Борис идеалист, готовый годами корпеть над одним и тем же изделием? прежде чем запустить его в производство. Он был творцом, чуждым бизнесу.

Зачем тогда вообще полез в долю? Я не понимал.

Давить на артефактора не хотелось. Согласиться с его требованиями я тоже не мог. Пришлось призвать всю свою харизму, чтобы убедить Кротова — «Цитадель» не может позволить себе бесконечных разработок и улучшений. Надо выпустить жизнеспособный продукт, а когда он будет применен на практике, вносить необходимые изменения.

С показным недовольством, но Борис согласился. Я довольно холодно распрощался с ним и уехал.

Будто не хватает других дел! Приходится еще и убеждать партнера в том, что мастерская должна приносить деньги, а не создавать произведения артефактного искусства.

Кроме того, сегодня у меня была назначена крайне важная встреча. С человеком, от которого зависели судьбы всех сибирских дворян.

Да, перед уходом с должности Тимофей Александрович выполнил последнее условие — договорился о встрече со своим дядей, Дмитрием Анатольевичем Тигровым.

Ни я сам, ни Георгий до меня не были лично знакомы со светлейшим князем. Его владения располагались в Новосибирске и окрестностях, в наших краях Дмитрий Анатольевич был редкой птицей. Сам не знаю, чего я ожидал от встречи — но хотелось просто познакомиться с князем и показать себя. Подобные рукопожатия лишними не бывают. Тем более что Тимофей должен представить меня как достойнейшего из красноярских аристократов.

В связи с приездом князя у городской канцелярии было полно охраны. Нашу машину пропустили лишь после тщательной проверки, а в здание позволили зайти только мне — опять же, после обыска и проверки несколькими артефактами. Револьвер и даже мобилет попросили оставить, вежливо, но беспрекословно.

Я поднялся на четвертый этаж, о моем прибытии сообщили и через минуту позволили войти в кабинет Тимофея. Самого наместника здесь не было — одетый в генеральский мундир князь сидел за его столом, как за своим, просматривая какие-то бумаги и подслеповато щурясь.

Князь Тигров оказался высоким и крепким мужчиной. На вид ему было лет сорок пять. В волосах проглядывала седина, но военная выправка и широкие плечи не позволяли усомниться, что мужчина еще полон сил.

— Приветствую, ваше высочество, — я поклонился. — Граф Георгий Чернобуров. Рад встрече.

— Ну, здравствуй, граф, — Дмитрий Анатольевич привстал и крепко пожал мне руку, так, что кости захрустели. — Садись, поговорим.

Что-то в тоне князя встревожило меня. Неужто Тимофей оставил напоследок подлянку и сказал про меня что-то не то?

— Не нравится мне, юный граф, что тут у вас происходит, — Дмитрий снова взял какой-то документ и прищурился. — У вас, я имею в виду, с твоим родом.

— О чем именно вы говорите, почтенный князь?

— Вежливый, — хмыкнул Тигров и взглянул на меня поверх листа. — А вот Боровиных ты уничтожил совсем невежливо. Роду Сплюшкиных, образно выражаясь, голову срубил тоже как-то грубовато. Шершнев убит при странных обстоятельствах. И еще мне докладывают, ты намерен с графом Пихтиным бодаться. Как все это понимать?

— Могу объяснить, ваше высочество.

— Потрудись.

Я поведал причины всех конфликтов и своих жестких действий. Рассказывая о войне, не стал упоминать, как именно в ней поучаствовал Тимофей. Решил, что раз наместник сдался, не стоит закапывать его живьем.

Только князь оказался в курсе:

— Убедительно излагаешь, — Тигров сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. — Допустим, не вижу, в чем тебя обвинить…

— Так ведь действительно не в чем, ваше высочество. Я лишь отвечал на агрессию.

— Не перебивай, — нахмурился князь, и в его голосе послышались звериные нотки. — С Боровиным и всеми остальными понятно. Но ходят слухи, Георгий, что ты собирался против моего наместника дело открыть. Это так?

— К сожалению, да, — вынужден был признаться я.

— Причина?

Увы, но пришлось выложить все карты на стол. Вернее, почти все. Я не стал рассказывать о казнокрадстве Тимофея, его попытке меня убить и ответных действиях — но насчет махинаций с объявлением войны Иволгину выложил все подчистую.

Выслушав меня, князь Тигров свел густые брови, глубоко, с рыком, вздохнул и врезал ладонью по столу. От удара дубовую столешницу пересекла глубокая трещина. Я остался невозмутим, а князь, одернув мундир, сразу же принял умиротворенный вид. Покачал головой и грустно сказал:

— Эх, Тимоша, Тимоша. Дуралей. Надеюсь, ты понимаешь, Георгий, что не стоит распространяться об этом?

— Само собой.

Дмитрий Анатольевич взглянул мне в глаза и благодарно кивнул, а потом спросил:

— Выходит, ты и заставил его снять с себя полномочия?

— Не то чтобы заставил. Подтолкнул.

— Подтолкнул, — Тигров как будто бы передразнил меня. — Вежливый, еще и язык подвешен. Далеко пойдешь, юный граф!

— Надеюсь, ваше высочество.

— Ладно, а теперь выкладывай все насчет Пихтина. В чем суть вражды? Он тоже, как ты выражаешься, первым проявил агрессию?

— Только предполагаю. Но граф Шершнев перед смертью сообщил, что именно Пихтин убедил его начать против моего союзника войну. Есть косвенные доказательства, что за действиями Боровина и другими моими бедами тоже скрывается Василий Демидович.

— Косвенных недостаточно, если хочешь его в чем-то обвинить. Но и войну без повода не смей начинать, понял меня? — князь погрозил мне пальцем. — Хватит смертей.

— Конечно, ваше высочество.

Без повода не смей, а вот если повод найдешь — то пожалуйста. Я услышал так.

После этого мы с Дмитрием Анатольевичем пообщались еще немного, на более приятные темы — например, князь похвалил за стабильные поставки леса, несмотря на проблемы с прорывами. Напоследок пожал руку и сказал: рад, мол, что в Красноярске есть такие достойные молодые дворяне. На этом и расстались.

Князь мне понравился. Благородный и справедливый мужчина — понял, что я не просто так обвиняю Тимофея, и даже не попытался выгородить племянника. Пожурил меня, конечно, за излишне суровые поступки. Но серьезных претензий не было. Князь просто убедился, что я не какой-то маньяк и не хожу по Красноярску, стреляя направо и налево.

В целом я наверняка оставил о себе хорошее впечатление. По крайней мере, Дмитрий Анатольевич несколько раз сделал мне комплимент. «Далеко пойдешь»… Я не сомневался в собственных амбициях и способностях, но приятно слышать такое от умудренного опытом правителя.

Я отправился домой. Дел в городе еще хватало — стоило бы навестить контору «Чернобурского леса», а заодно, быть может, заехать в сиротский приют. Но предстояло важное событие, которое я никак не мог пропустить. К нему надо было подготовиться и подойти ответственно, а не бросаться впопыхах.