Куда они уходят - Федотова Надежда Григорьевна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/72
- Следующая
Именно в тот день, после посещения склепа, Хайден как никогда был близок к умопомешательству. Он катался по постели и выл, умоляя сам не ведая кого избавить его от невыносимой боли.
И где-то наверху (а может, и внизу, кто знает?) хрустнул от удара призрачный посох Провидения, и кто-то исполнил его просьбу. Исполнил, да вот только не так, как этого в действительности хотел сам барон.
Его сморил сон – глубокий, в чем-то схожий со смертью. Слезы на щеках высохли, дыхание стало редким и ровным. Айлин – единственная свидетельница неподобающей истерики сэра Хайдена, у которой сердце разрывалось смотреть на несчастного, – приободрилась, увидев, что тот мирно спит, и тоже позволила себе задремать в глубоком кресле у камина. Оставлять барона одного она боялась.
Этой ночью Хайден Эйгон умер. А того, кто утром открыл глаза и машинально потянулся, этим именем можно было назвать только с большими оговорками. Нет, он не изменился внешне, он не потерял способность здраво мыслить и говорить… Он перестал чувствовать.
Тот самый «кто-то» сделал то, о чем его попросили: он избавил Хайдена от боли. И от радости. От грусти. И от нежности. От ненависти. И от любви. Потому что все это приносит боль. А из всех человеческих чувств оставил только равнодушие.
С тех пор молодого барона Эйгона и прозвали Бесчувственным. То есть тело свое он вполне осознавал. И холод, и голод, и тому подобное было ему не чуждо. Но ведь это чувствуют даже земляные черви, не так ли? А вот душа его замолчала. Совсем.
Бунт Тайгета был подавлен после нескольких кровопролитных боев – армии тайгетского диктатора Наорда не позволили даже приблизиться к столице. У короля Сигизмунда было отличное войско, опытные генералы и храбрые рыцари. В государстве все успокоилось. Приграничным вассалам щедро отсыпали из казны на восстановление разрушений, вручили подобающие награды и усилили их замковые гарнизоны за счет королевской гвардии.
Но замок Эйгонов это не спасло. Потому что его хозяину было решительно на все наплевать… Земли пришли в запустение, крестьяне перестали платить налоги, потому что за это их все равно не наказывали, слуги потихоньку переходили к соседям – что толку тихо покрываться плесенью вместе с замком? Балы, охота, гости из столицы – все это осталось в далеком прошлом. Темнело в кладовых старинное серебро – им не пользовались. Гнили в сундуках меха – их не носили. Дичали в конюшнях кони – некому было их объезжать. Не Айлин же сядет верхом? Лошадей она побаивалась…
Да, младшая сестра Эллис не уехала из замка обратно в свое поместье, находившееся неподалеку от столицы. Она осталась. Почему? На этот вопрос старого опекуна, сэра Робера, приходившегося другом их с Эллис покойному батюшке, Айлин ответила просто:
– Я не могу их оставить.
– Кого? – кипятился достопочтенный сэр, расхаживая по затянутой паутиной некогда парадной зале замка Эйгонов. – Слуг?! Милая моя, у них есть хозяин!
– У них НЕТ хозяина, – спокойно, не поднимая глаз, ответила воспитанница. – Вы же сами видели. Сэр Хайден ничем не интересуется…
– А вам-то что за дело до этого?! – в сердцах вспылил опекун, уже в который раз тщетно пытавшийся убедить девушку ехать с ним домой.
– Я не могу их оставить, – повторила Айлин.
– Их? Или его?! – взревел тишайший сэр Робер. – Вы совсем с ума сошли, юная леди! Со смерти вашей сестры прошло три года! Даже траур не может больше служить отговоркой! Вы понимаете, что своими руками уничтожаете свою же собственную репутацию и последние шансы на успешное замужество?! Вам двадцать один год, в конце концов, еще немного – и вам останется лишь дорога в монастырь! Виданное ли дело – молодой девице жить в одном доме с вдовцом, который…
– Довольно! – Айлин резко поднялась с кресла. Лицо ее было бледным, только на щеках выступили два красных пятна. – Я не желаю этого слушать!
– Вам придется меня выслушать!
– Не придется! – Когда было надо, тихая и кроткая малышка Айлин могла проявить железную волю. – Я останусь здесь, пока это будет нужно! И… наплевать мне на репутацию и это ваше… «успешное замужество»!
– Леди Айлин! – ужаснулся опекун, не веря своим ушам. – Опомнитесь! Что с вами?!
– Со мной все в порядке, – отрезала девушка. На самом деле ей, конечно, было стыдно, но… что сказано, то сказано. – Простите мне мою дерзость, сэр Робер, но я в последний раз прошу позволить мне остаться в Эйгоне.
– Я так понимаю, – печально вздохнул старик, – что мое стотысячное «нет» ничего не изменит?
Айлин только прикрыла веки.
– Ну что же… – Опекун отвернулся к камину и задумался, глядя на огонь.
Айлин тихо опустилась обратно в кресло и уставилась на каменные плиты пола. Ей было мучительно сознавать, что она позволила себе расстроить человека, который заменил ей отца и любил как родную дочь. Но уехать она не могла. Потому что…
– Хайден? – не поворачивая головы, спросил сэр Робер. Девушка промолчала. Врать она не умела и не любила, а делать вид, что не поняла вопроса, было глупо.
– Ну что же… – снова вздохнул опекун, опустив плечи.
За весь вечер он больше не промолвил ни слова, а утром уехал не попрощавшись. Айлин смотрела в окно, наблюдая, как ему седлают коня, и ей было грустно. Не только потому, что (она была в этом уверена) больше сэр Робер не приедет. А потому еще, что он не ошибся в своем предположении относительно истинной причины ее отказа вернуться в поместье.
Да. Хайден.
И Хайден, который сейчас стоял на оледеневшей галерее, все знал. Конечно, о достопамятном разговоре опекуна и его воспитанницы, теперь уже почти трехгодичной давности, барон и понятия не имел, но… он же был не слепой, в конце концов! Да, его не волновали ни чувства Айлин, ни собственный замок, ни своя жизнь, но… это вот плавание по бесконечности времени без всякой цели уже порядком его утомило. Точнее – мозг не улавливал во всем этом никакого смысла. Есть ли барон Хайден Эйгон или нет его – какая разница?
– Пора с этим заканчивать, – вслух сказал Хайден.
Кошка сощурила глаза:
– М-мыслит пр-равильно! Стопр-роцентный самоубийца! Опять же когда-то был весьма подающим надежды рыцар-рем, до героя только самый чуток не дослужился…
– Что-то меня тут настораживает, – нахмурилась колдунья. – Странный он какой-то. Словно неживой.
– Последствия, – ответила советница. – Его в Эндлес-се Бесчувственным обзывают. Др-рама жизни… Одним словом, вроде и человек, а на деле все равно что кусок льда замор-роженный. Ни любить не может, ни ненавидеть, ни р-радоваться… ничего ему не интер-ресно… Такому и жить-то незачем! Подойдет?
– Нет. Снять заклятие может только герой с пылким сердцем и верой в душе. Ты на этого посмотри – похож он на такого?!
– Вот я больше на собаку похожа… – фыркнула кошка, пару секунд поизучав взглядом Хайдена.
– Другого поищем, – решила колдунья.
– А этот?
– Сам пусть разбирается. Наше дело сторона… Куда это он? Лошадь седлает среди ночи…
– К реке поехал… Да в той стор-роне ведь граница, земли Эндлесса заканчиваются! Неужто в Тайгет собр-рался?! – изумилась кошка, опираясь лапой на локоть хозяйки. – В бою помир-рать?! Умно… Всего-то денек пути. А там эндлессцев еще с последней войны недобрым словом пом-минают, так что… как только он гр-раницу переступит – тут ему и конец! По-моему, пр-роще повеситься, но он, видно, без тр-рудностей не может… Да, впр-рочем, они, Эйгоны, все такие…
– Уйди, не мешай! – Старуха наконец отпихнула компаньонку в сторону и вытянула над котлом руку со склянкой. – Сейчас еще посмотрим. Попробую пропорции увеличить, чтобы и дальние королевства охватить… У-уй!!
Горячий пар ожег руку. Колба выскользнула из скрюченных пальцев и ухнула прямо в варево… Бабахнуло так, что перепуганная кошка вихрем дунула на шкаф, бабушку взрывной волной едва не впечатало в стену, а сам котел подбросило вверх на полметра! Из чугунной горловины полезли неровные клочья серой пены.
– Перебор-рщили… – жалобно мяукнули со шкафа.
- Предыдущая
- 3/72
- Следующая
