Боярин Осетровский (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 12

— Согласен. А какие это должны быть вопросы?

— А этого я еще не придумала. Потому что один торопыга меня отвлекает.

Наверное, я выглядел обиженным, потому что Клава выскользнула из-за стола и обняла сбоку, прижавшись к моему плечу:

— Ты самый лучший, братик! И я хочу тебе помочь! Но я хочу помочь — хорошо. Не дуйся.

И меня чмокнули в ухо. Так замечательно чмокнули, что в нем звенело даже тогда, когда я выходил из дома. Между прочим, с уже наложенным по второму разу гримом.

Я глянул искоса за спину… ну, что я говорил? Казалось бы — почти безлюдная дорога проходит мимо бывшего терема Сисеевых, но, стоило мне отойти от него, как позади тут же нарисовался «случайный» прохожий. Интересно, это каждого моего слугу так пасут или я в своем новом облике чем-то все же вызвал подозрения? Впрочем, опознать меня не должны, а этого хвоста я по дороге стряхну. Подьячий я Разбойного Приказа или девочка-гимназистка?

Николка-Переплут сидел за столом в углу корчмы, задумчиво глядя на пустую столешницу. Наверное, ждал, пока перед ним чудесным образом не появится чарка медовухи. И что бы вы думали? Она таки появилась!

Переплут озадаченно посмотрел на это чудо, потом поднял взгляд и уставился на дружелюбно улыбающегося меня. Поначалу — с недоумением, а потом в его глазах засветилось узнавание.

— Приказный?

Вот за это я и ценил этого человечка. За острый глаз, тонкий слух и хорошую память. Кто его знает, чем Переплут зарабатывал на жизнь и на чарку медовухи, казалось, он постоянно отирается в корчме, не в этой, так в другой, но этот невысокий, невзрачный, какой-то вытертый мужичок знал, пожалуй, всё. Нет, не все, что происходило в Москве — пусть здесь она и гораздо меньше, чем в двадцать первом веке, но все равно один человек всю ее обхватить не мог — но все новости, слухи и сплетни Гостиного Двора и окрестностей он всегда знал в таких подробностях, как будто лично участвовал во всех местных событиях, от драки двух ямщиков, до супружеской измены княгини Губастой.

— А говорили, что тебя больше нет…

— Врут.

— А еще говорили, что ты не один боярский род разгневал.

— Тоже врут.

— И еще сказывают, что ты княжескую дочку похитил.

— А вот это… тоже врут.

Как бы не тот человек Переплут, чтобы с ним откровенничать. С той же охотой, с которой он продаст информацию ТЕБЕ, он продаст ее и про ТЕБЯ.

— Так ты, значит…

— Да, все так же по следу хожу.

Переплут задумчиво посмотрел на меня, погрел чашку медовухи в руках, опять посмотрел на меня. Я чуть приподнял свою чарку и, не торопясь, осушил ее до дна.

У каждого профессионала есть своя маленькая причуда. Вот Переплут, например, никогда не начинал разговор, если ему не поставят чарку — и если ты не выпьешь с ним.

Ух, хороша медовушка, даже в голове зашумело! Впрочем, медвяный хмель — он весел и недолго.

— Что узнать хочешь, приказный?

— Два человека. Молодые, внешности…

Я описал своих ночных «гостей». Тех самых, которых Мурин еще по темноте оттащил в лесок за теремом, а там прочитал свое Земляное Слово — и ненужные тела утонули в промерзшей почве, как в воде. Точную глубину я не назову, но за десяток метров Мурин ручается.

— По некоторым признакам — татары.

По каким признакам? Ну… по некоторым. Я брезгливостью не страдаю и тела осматривал тщательно. Не евреи же, в конце концов.

— Не татары, — чуть покачал головой Переплут, — Не татары они.

Так. А вот это уже хороший признак. Мой источник определенно их знает.

В голове сама собой родилась довольно глупая шутка: «Что общего у бояр и у уголовного розыска? И тем и другим нужны источники».

— Они — турки.

Оп-па. Неожиданно. Нет, конечно, на типовых татар они не походили, но чтобы турки…

— Приехали две недели назад, жили на постоялом дворе Андрея-Переселенца…

Знаю такой. Недешевое место, для солидных людей.

—…хмельного не пили, женщин не водили, из покоев выходили редко…

Хм. Подозрительно. Может…

—… в содомском грехе не замечены…

А, ну ладно.

—…в гости к ним никто не приходил…

Ну еще бы. Если эта парочка — наемные убийцы, то нужно быть редкостным дураком, чтобы приносить заказы им на дом. Хотя — странно, странно… Две недели назад я только-только подъезжал к Москве и никто не знал, что я буду здесь. А ведь их нужно еще и вызвать из Турции, что, между прочим, путь не близкий. Какой отсюда вывод? Не на меня их в Москву пригласили, я — так, временная подработка. А вот на кого… и, самое главное — кто?

—…что с кем-то общались — тоже не замечено… — продолжал свой негромкий рассказ Переплут.

— Погоди-ка, Николка, — перебил я его, ухватив за хвост промелькнувшую было мысль. Пока не убежала, — У Андрея-Переселенца, говоришь, жили?

— Ну да, — судя по хитро блеснувшим глазкам, Переплут прекрасно понял, что мне нужно и просто тянул время, набивая себе цену.

— А Андрей просто так к себе людей не возьмет — кто-то просил за них. Кто?

— Никто, — снова мелькнули искорки в глазах Переплута.

Я встал:

— Спаси тебя Бог, Николка, помог ты мне.

Я этими словами я подвинул к нему по столешнице серебряную монету. После чего двинулся к выходу из корчмы.

Можно подумать, что ответ «никто» — никуда и не ведет. И ошибиться. Этот ответ чуть ли не впрямую называл того, кто стоял — ладно, мог стоять — за покушением на меня.

Андрей-Переселенец, хозяин постоялого двора, приехал на Москву не так давно, из Польши, когда там в очередной раз начались гонения на православных. А иммигрантов не любят нигде, и Русь здесь исключением не является. Чтобы при таком жизненном пути не просто удачно устроиться, но еще и свое дело открыть — это нужно либо очень большое везение… Либо «крыша».

«Кровельными работами» на постоялом дворе Переселенца занимался Посольский Приказ. И если за турок-убийц просил «никто» — значит, Андрей пустил их по прямому распоряжению главы Посольского Приказа.

Боярина Романова.

С которым я в жизни никогда не пересекался.

Может, я все же ошибаюсь? Вернее, немного преувеличиваю: поселиться по распоряжению Посольского Приказа турки могли — мало ли зачем Романовым могли понадобиться наемные убийцы — а вот заказ на меня они могли взять и со стороны…

Вот так размышляя, я бодренько двигался по московским улочкам, иногда, для ускорения пути, сворачивая в совсем уже узкие проулки. Переплут — это хорошо, но, как говорил мой покойный учитель сыска, дьяк Алексей, из одного колодца не черпай.

Солнышко светит, небо голубеет, от свежих срубов пахнет древесиной, снежок под ногами скрипит…

Невпопад.

Я прыгнул вперед и за моей спиной свистнула сталь сабли.

' — Не понимаю, как они догадались, что я под допингом?

— Потому что это ТРОЙНОЙ прыжок, дебил! И девять метров нужно было прыгать в три приема! А не сразу!!!'

Если я и не дотянул по длине прыжка до героя анекдота, то совсем чуть-чуть. Приземляясь, я развернулся и, рухнув на доски покрытой утоптанным снегом мостовой в стиле Супермена — на одно колено и кулаком в землю… я не специально выпендрился, случайно получилось — наконец увидел, кто ж там чуть было не сделал меня всадником без головы. И без коня.

Забористая была медовуха у Переплута, какая чушня в голову лезет…

Итак, нападающие. Четыре человека, длинные разноцветные меховые кафтаны, богато расшитые, шапки лисьего меха, у одного — с пером, на вид фазаньим — длинные усы, у двоих в руках — обнаженные сабли.

Не похожи они на грабителей. Но и меня в гриме опознать не могли. И уж тем более не могли сообразить, куда я отправлюсь. Потому что я это никому не говорил. И Переплут сдать меня не мог. Нет, мог, конечно, но не так быстро.

А четверка, тем временем, спокойно шагает на меня и, судя по деловому виду, настроена довершить начатое. А я как-то против, знаете ли…