"Фантастика 2023-156". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Сухинов Сергей Стефанович - Страница 81

Может, все-таки бросить его здесь?

Предводитель крыс слегка приподнялся и огляделся.

Пять минут назад они свернулись с лесной дороги на открывшуюся рядомс ней полянку и расположились отдохнуть. На красной, завивающейся спиральками траве, среди смайликовых кустов, увешанных крупными, фиолетовыми, смахивающими на улыбающиеся человеческие физиономии ягодами. А еще эта спиральная трава пахла. И поначалу крысиный король все никак не мог определить чем именно, а потом ему это все-таки удалось. Причем, он определил не только сам запах, но и вспомнил место, в котором он его когда-то давно узнал.

Третий мир. Мир огромных деревьев, в дуплах которых живут люди. Мир леса. Мир, в который они однажды заглянули с Эриком, его странным другом, умудрившемся вернуться к своей потерянной любви, умудрившимся оставить великого мага Ангро-майнью с носом.

Что с ним стало, с Эриком? По идее он должен был вернуться на цепь миров достаточно быстро. Но этого не случилось. Почему? Вдруг он заблудился где-то по пути? Или возвращение заняло гораздо больше времени? А что, если вновь оказавшись в своем мире, он все-таки снова встретит Эрика?

Крысиный король тряхнул головой.

Не стоит отвлекаться. Сначала одна забота — потом другая.

Его подопечный.

Прежде всего, необходимо придумать, как быть с ним. И вариантов, выпутаться из этой ситуации у него не так много. Для того чтобы спокойно, без помех, продолжить путь, он может, например, убить Кусаку.

Ну, хорошо, это — опасно. И значит, он это делать не будет. Что тогда остается? Бросить его, унести ноги? Не получается. Даже если он рассыплется на несколько десятков крыс и попытается оставить малыша с носом именно таким образом, ни к чему хорошему это почти наверняка не приведет. Кто мешает малышу сцапать одну из этих крыс? И какой части своего тела можно в результате не досчитаться?

Что тогда остается? Добраться до ворот в следующий мир? Если тиранозавриха его все же преследует, то через них она не пройдет. После них можно будет поговорить с Кусакой всерьез и объяснить, что он не является его мамой. Ну, в общем, там что-то придумается. Главное — дотянуть до ворот, а там...

— Но ты понимаешь, что мешаешь мне? — спросил он.

— Чем?

— Двигаться. Я должен добывать пищу, я должен быть все время начеку. Однако стоит мне сделать шаг в сторону, как ты хватаешь меня за лапы. Мешаешь этим.

— Но я не могу перестать. Я должен это делать. Так положено. Мне это подсказывает мой инстинкт.

Помрачнев, Крысиный король кивнул.

Все верно, как он об этом не подумал? Инстинкты. Точнее — инстинкт самосохранения, заставляющий малыша хвататься за свою маму, дающий дополнительную гарантию, что она его не потеряет. Что тут можно сделать? И как уговорить сопротивляться инстинкту? Он действует не рассуждая. Сначала действие и лишь потом понимание. Инстинкт. Достаточно жесткая штука.

Так может еще раз попытаться объяснить малышу, что это ошибка, что он ни в коем случае не является его мамочкой? И снова нарваться на непонимание, поскольку это противоречит все тому же инстинкту. Накормил? Значит — мама, поскольку никто иной этого делать не станет.

Вот же, дернула его нелегкая.

— Ты не обиделся? Я и правда — не могу, — сказал Кусака. — Понимаешь? Мне незачем тебя обманывать.

— Понимаю, — сказал крысиный король. — Конечно, понимаю. Не беспокойся. Все нормально. Все просто замечательно.

Нет, ничего объяснять не стоит. Нет в этом никакого смысла. Только испортишь отношения. А кто знает, с чем они столкнутся, прежде чем удастся добраться до ворот мира?

— Конечно — замечательно, — согласился тиранозаврик. — Главное, мы вместе. А все остальное будет хорошо.

— Я тоже так думаю, — поддакнул крысиный король.

— Правда?

— Гм... ну да.

— Я рад. Кстати, а где мои братья?

Крысиный король вздрогнул.

— Братья, — повторил Кусака. — Понимаешь о чем я?

— Ах, это...

— Именно... Так у меня есть братья? Может нам сейчас следует отправиться на их поиски?

— Нет, — поспешно сказал крысиный король. — Не стоит. Их нет.

— Точно? Значит, ты отложил только одно яйцо?

— Да. Конечно, — поражаясь тому, что он говорит, но в то же время делая это самым непринужденным образом, подтвердил крысиный король.

— Но почему? Мне кажется, у меня должны быть братики и сестренки. По крайней мере, мне это почему-то подсказывает все тот же инстинкт.

— Инстинкт? — мрачно поинтересовался крысиный король.

— Ну да. Он говорит, что у меня должны быть братья и сестренки. Он многое мне подсказывает. А иначе, откуда бы я помнил многие вещи, знал, как выжить в это мире? Мамочка, ты забыл, что я совсем недавно вылупился из яйца?

— Нет, нет, как об этом можно забыть?

— Ну вот...

— Что «ну вот»?

— Мне хотелось бы знать, что ты об этом думаешь. Э?

Крысиный король вздохнул.

Подумав о том, что подобные разговоры учился вести еще в младенчестве, он слегка поерзал, усаживаясь поудобнее, и уточнил:

— И он, значит, этот инстинкт, тебе настойчиво напоминает о наличии братиков и сестренок?

— Напоминает.

— А он не может ошибаться?

— Может.

— Вот видишь...

— Но мне почему-то кажется...

— Инстинкт тебя обманывает, — проникновенно сказал крысиный король. — Это очень редкий случай. Ты появился на свет один.

Он прекрасно осознавал, что так врать не стоит, но ничего иного не оставалось. Вернуться к пустыне и заняться поисками братиков и сестренок Кусаки? Вот уж чем он ни при каких обстоятельствах заниматься не собирался.

— В таком случае...

— Нет, ничего подобного.

— Но ведь я...

— А я заранее знаю, что ты хочешь сказать и заверяю — ничем подобным мы заниматься не будем.

— Да я вовсе...

— Слушай маму, — назидательным, не терпящим возражений тоном сказал крысиный король. — И давай не будем больше обсуждать эту тему.

— Я только хотел...

— Нет и еще раз — нет. И если я тебе сказал...

— Я хотел лишь спросить, твои ли это друзья? — крикнул Кусака.

— Кто?

— Ну, те три скелета, только что показавшиеся на краю поляну. Смотри, они, кажется, направляются прямо к нам.

Клыки были длинные, белоснежные, острые, словно свежие осколки кремня. Они вонзились загнанному, достаточно упитанному пирингвину в шею. Для того чтобы разорвать его, хватило одного мгновения.

Постояв еще немного над содрогающимся в конвульсиях телом, внимательно оглядевшись, тиранозавриха приступила к трапезе. Наклоняясь к туше, она вырывала из нее огромные куски мяса и, высоко закидывая голову, отчаянно работая челюстями, их проглатывала. Быстро и сноровисто, кусок за куском, пока не наелась, пока не ощутила в животе сытую, разнеживающую тяжесть.

Вот теперь можно было расслабиться, дать себе отдохнуть, пока не переварится съеденное мясо. Пока вновь проснувшийся голод не погонит на новую охоту. И будет это, конечно же, скоро. Однако, не сейчас. И значит, можно отдохнуть, найти удобное, безопасное место, расслабиться, поспать.

Поспать.

Тиранозавриха подумала, что сейчас это для нее — самое главное. Уснуть, отдохнуть от вечной погони за свежим мясом, не желающим становиться добычей, убегающим, иногда даже успешно, от ее когтей, от ее клыков.

Мясо.

Она знала, она твердо была уверена, что мир создан только для того, чтобы она могла охотиться, только для того, чтобы предоставить ей возможность гнать и гнать добычу, насыщаться, а в самые удачные периоды жизни, продолжать свой род.

Продолжать свой род...

Эти слова пробились сквозь дурман сытости, что-то напомнили.

Пустыня, запах сирени, жаркий песок и зарытые в него кругляши.

Яйца!

Ну да, те самые, из которых вот-вот должны были вылупиться ее дети. Ее крохотные отпрыски. Наступило время их проведать? Узнать как у них дела? Да, так и есть.

Вдруг, после того как юные тиранозаврики появятся на свет, кто-то надумает их съесть? Наверняка таких желающих найдется немало. И значит, настало время вернуться к пустыне, к своим детям, для того чтобы их вовремя защитить.