Прекрасный Грейвс - Шэн Л. Дж. - Страница 15

– Необязательно быть такой язвительной, – сразу посерьезнел он.

Ему невозможно угодить.

– Ты прав. Прости. Ты хотел со мной поговорить?

Папа прочистил горло.

– Да, есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить.

– Сейчас самое подходящее время, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал бодро.

– Видишь ли, я подумал, что мы могли бы сделать это лицом к лицу. Но тебя давно не было дома.

– Не так уж и давно.

– Три года – это давно, Эвер.

Стыд снова захлестнул меня. Я каждый день скучаю по дому. Я в курсе, что многие люди живут вдали от родных. И эти люди потом специально поступают в колледжи и находят работу в других городах. Или же встречают людей, ради которых хочется переехать. Либо это просто их мечта – жить в другом месте да подальше от родных, где-нибудь у золотистых пляжей или в мегаполисах, которые пропитывают тебя целиком. Но у меня совсем другой случай. Я не просто переехала. Я сбежала.

Папа не звал меня к себе уже долгие годы, теперь мне интересно, что заставило его так резко передумать. Может, он… неизлечимо болен?

– Надеюсь, у вас все в порядке, – с беспокойством говорю я.

– В полном, – отрывисто произносит отец, – если ты о здоровье.

– Отлично, – я пытаюсь выиграть время, поскольку не особо горю желанием возвращаться домой. Я уверена, что как только вернусь туда, отец сообщит мне, что вычеркнул меня из завещания и хотел бы, чтобы я сменила фамилию, дабы не ставить нашу семью в неловкое положение. – В таком случае, почему бы тебе не…

– …не заехать на День благодарения? – перебивает меня отец. Он не очень любит проявлять какие-либо чувства. Ему всегда было удобнее излагать свои мысли в цифрах и таблицах, нежели высказываться людям. Так что если он зовет меня домой, я уже наверняка знаю, что за углом меня ждет нечто взрывное.

– Ты уверен, что все хорошо? – ласково спрашиваю я. – А то мало ли…

– Я уже сказал, что у нас все в норме, – говорит он немного нетерпеливо. Он сдержанный человек, но я-то знаю, что именно из-за меня он становится таким раздражительным. – Я просто хочу, чтобы ты была здесь на ужине в честь Дня благодарения. Билет в Сан-Франциско оплачу тебе сам.

– Дело не в билетах, – произношу я со вздохом. Ненавижу себя, ненавижу все это, ненавижу то, во что превратилась моя семья. – Навряд ли я смогу взять отгул на работе. «Сезон страшилок» – самое загруженное время в году. Мне нужно найти замену на обоих работах… а это случится не так быстро, как хотелось бы.

Хоть я и не говорю правду, но это навряд ли можно расценивать как ложь. Ведь не работа удерживает меня вдали от дома.

Отец замолчал. Я слышу, как где-то на заднем фоне Ренн рубится в видеоигры и веселится с друзьями. От этого сердце сжимается так, словно превращается в крошечную бабочку оригами, которая постепенно складывается сама в себя. Я скучаю по ленивым посиделкам с ним в воскресенье, когда мы играли в Halo и спорили о совершенно бессмысленных вещах, скажем, что лучше – «Как я встретил вашу маму» или «Теория большого взрыва» (конечно же, первое). Или о том, что все люди, кусающие хот-доги сбоку, самые что ни на есть психопаты (это и вправду так).

– Ясно, – ворчит папа, наконец. – Похоже, я не смогу тебя переубедить.

– Мы встретим Рождество вместе, – торопливо заверяю его. На этот раз я намерена сдержать свое обещание.

– Вот как увижу тебя дома, тогда и поверю, – говорит он.

Я делаю глубокий вдох и игнорирую его недовольство.

– Люблю тебя, пап.

Слова кажутся такими пустыми, такими пресными во рту. Не так выглядит любовь. Не так эта самая любовь чувствуется. Она, конечно, чувствовалась, лет шесть назад. Тогда мы устраивали еженедельные посиделки в любимой закусочной, каждый вечер среды проводили всей семьей за игрой в скраббл и не забывали о «Тако Вторниках».

Он бросил трубку, ничего не сказав в ответ.

Тебя собственная семья не любит. Пусть это на мгновение осядет в памяти.

Я в отчаянии бьюсь головой о руль. Но несильно. Бум-м-м… бум-м-м… бум-м-м. Так продолжается около десяти минут. Направляю остатки энергии на то, чтобы завести двигатель. Врубаю через Bluetooth Unfinished Symphony группы Massive Attack. Улицы буквально усеяны людьми. Все они смеются, целуются, обнимаются, живут своей жизнью. Я же еду бесцельно, куда глаза глядят. Просто себе еду, потому что знаю, что поджидает меня дома: Нора и Кольт лежат в обнимку на диване, словно инь и ян, смотрят какое-нибудь кино и мило воркуют друг с другом. Я веду машину до тех пор, пока красная линия на приборной панели не сообщает, что мне лучше отвезти свою задницу на заправку, пока моя машина не заглохла.

Останавливаюсь на первой попавшейся заправке и заливаю бензин. Бросаю взгляд на свои часы. Почти два ночи, а я еще ничего не ела. Нужно что-нибудь сладкое и успокаивающее. Не снимая бензонасос с бака, я захожу в 7-Eleven и направляюсь прямо в отдел сладостей. По другую сторону от него стоит высокий темноволосый мужчина. Мы сейчас стоим точно так же, как стояли с Джо в аптеке шесть лет назад. Дыхание перехватило. На мгновение у меня возникает желание сделать шаг в сторону, посмотреть, не Джо ли это. В следующую секунду в моей голове зазвучали слова Норы насчет него. Это не Джо. Не может быть, что это он. Ведь я никогда его больше не увижу. Пришла пора жить дальше.

Взяв с собой пачку Skittles, Oreo и черничный слаши «Биг Галп», я направляюсь к кассе. Приветливо киваю кассиру.

– Это все? – Он лопает мне жвачкой чуть ли не в лицо.

– Да.

– Чувак, у вас тут сэндвичи закончились, – чей-то голос исходит от холодильников с напитками, и я понимаю, что он принадлежит тому темненькому. Кроме нас троих, здесь больше никого.

– Бывает, бро. – Парень-кассир снова щелкает жвачкой, уже протягивая мне пластиковый пакет с едой и сдачу. – Там есть замороженные блюда, если совсем срочно надо. Или поешь чипсов, как все остальные в мире.

– Бывает? Это твой ответ? И я не хочу есть этот мусор, я хочу гребаный сэндвич. – Когда тот парень возникает из-за проходов, мои ноги подкашиваются. Это Дом. Фельдшер, который спас моего Локи. Одет в свою зеленую униформу. Он, конечно, и сам выглядит жутко. Жутко красиво, я имею в виду, но и так, будто он месяцами не спал. Его волосы беспорядочно свисают на лоб и вокруг ушей, глаза налиты кровью, кожа вокруг них темная и впалая.

– Дом, это ты? – спрашиваю я его.

Он замирает, качает головой, пока до него не доходит:

– О, Линн, привет.

Я скривилась от имени, которым он меня назвал. Однако сейчас не время говорить ему о том, как оно меня раздражает.

Мы стоим друг напротив друга, я с пластиковым пакетом, болтающимся на кончиках пальцев, и он с его душой, будто истекающей кровью на полу между нами.

– Все в норме? – Я вглядываюсь в его лицо.

– Да, я… – Он оглядывается вокруг, проводя пальцами по густым каштановым волосам. – Почти в норме. Ночка не задалась. Вот и все.

– Что-то случилось?

Я отдаю себе отчет в том, что на нас все еще смотрит кассир, но сейчас мне не до него.

Дом смотрит в сторону.

– Да так, ничего. – Он хватает пакет с чипсами и швыряет его на кассу. – Обычная человеческая жизнь. Вот. Беру я твои дурацкие чипсы. Доволен? – спрашивает он кассира.

– Нет, расскажи мне. – Я по-прежнему не сдвинулась с места. В этот раз я не позволю себе остаться ни с чем. И так уже папу расстроила. Не дам этому парню так легко от меня отделаться. Особенно после того, что он сделал для меня.

Уж тем более не тогда, когда я вспоминала судьбу Вирджинии Вульф и как она живет в каждом из нас. Как нам порой хочется набить карманы камнями, а потом просто взять и исчезнуть в озере.

Дом обводит меня взглядом. Улыбка зависает на его лице, как полумесяц, грустная и несовершенная.

– Сегодня я потерял пациентку. Ей было девять, – последнее слово едва слышно, так как голос Дома ломается. Я чувствую себя так, словно мое сердце раздувается до чудовищных размеров, а затем лопается прямо в груди. Хватаю Доминика за руку и оттаскиваю от кассира, от его жалкого пакета с чипсами и подальше от магазина. Прочь от этого места со скучным освещением и непонятно чем заляпанным линолеумом.