Хайд - Расселл Крейг - Страница 12

Было также зафиксировано необычное вещество в крови жертвы. Анализ крови врачи начали делать не так давно, в общей практике полиции он еще не прижился, и коллеги Хайда этому новшеству дружно не доверяли. Однако в этом деле капитана интересовали любые зацепки. Он отметил для себя в блокноте, что нужно по этому поводу проконсультироваться с доктором Беллом, затем зачеркнул фамилию Белл – поскольку главным автором отчета о вскрытии была доктор Бёрр, к ней и следовало обратиться за разъяснениями.

– От главного констебля[13] прислали срочное извещение, сэр, – сказал Маккендлесс, когда Хайд закрыл папку. – Он просит вас подъехать к нему на Парламентскую площадь сегодня к десяти утра. – Сержант упомянул адрес штаб-квартиры Эдинбургской полиции.

– По какому поводу, там, вероятно, не сказано?

– Нет, сэр.

Хайд взглянул на второго подчиненного:

– Сходите сегодня в городскую библиотеку, мне нужны эти книги. – Он протянул лист бумаги с перечнем из десяти названий, написанных разборчивым почерком, детектив-сержанту Уильяму Демпстеру, строгого вида темноволосому мужчине лет сорока.

Всегда серьезный и основательный, Демпстер озадаченно нахмурился, прочитав список:

– Мифология, сэр?

– Сделайте, как я сказал, Уильям.

Демпстера все всегда звали Уилли. Все, за исключением Хайда, который неизменно обращался к нему «сержант Демпстер», либо «Уильям», если требовалось придать обращению доверительности.

– Тут может быть связь с убитым на реке Лейт, – пояснил капитан.

– Правда? Его что, заколдовали келпи? – хмыкнул Маккендлесс, покосившись на Демпстера, но тот, по обыкновению, сохранял невозмутимость.

Хайд не в первый раз отметил различия между двумя сыщиками. Они были полными противоположностями, но каким-то образом ухитрялись работать в паре весьма продуктивно, а вне участка даже водили дружбу.

– Книги будут доставлены к вашему возвращению из главного управления, сэр, – сказал Демпстер.

Хайд взглянул на Маккендлесса:

– Для вас у меня тоже есть поручение, детектив-сержант.

– Сэр? – кивнул Маккендлесс, все еще посмеиваясь над собственной шуткой.

– Найдите мне хорошего фотографа.

Что-то темное тенью колыхалось во сне.

Сон был чужим. Сон снился другому разуму, и оно, темное, чувствовало этот иной океан сознания, черную толщу в тысячи саженей, тяготевшую над ним.

Оно жаждало преодолеть это огромное расстояние и вернуться на поверхность, к свету и воздуху обитаемого мира, но пока что, уподобившись чудовищу-левиафану, оставалось в головокружительных глубинах, мечтая о свободе. Оно знало, что там, на поверхности. Прежде оно множество раз поднималось туда, вырывалось на волю, подчиняя себе ту, другую личность, а потом снова погружалось и тонуло во тьме.

Поначалу время его пребывания на свету было ограниченным, коротким и сладостным. Но с каждым возвращением туда оно становилось сильнее, дольше задерживалось в мире, воплощало свои зловещие замыслы. А однажды оно особенно славно провело время на свету, полновластнее, чем раньше, завладев телом, которое ему приходилось делить с забывчивым другим сознанием.

В то славное время оно сумело осуществить свою волю, и воля его осуществилась посредством убийства: оно погасило свет в одном существе и расчистило себе дорогу к дальнейшим славным свершениям. И, кстати, оно нашло удовольствие в том убийстве.

После этого оно вернулось во мрак, вновь затаилось в глубинах чужого сознания. А та, другая, личность продолжила идти по миру вместо него, озадаченная собственной забывчивостью, но все еще пребывающая в неведении о существовании тени внутри себя.

Однако темное уже набрало силу. Его эскапады на свет, в мир, участились и стали более продолжительными.

Скоро, очень скоро оно снова будет способно тенью просочиться на солнечную сторону.

Роберт Джон Макгрегор Ринтул никогда в жизни не патрулировал улицы и ни разу не произвел самолично ни одного ареста.

Род Ринтулов вел свое происхождение от файфширских крестьян, которые в очень удачный момент истории перестали возделывать землю и заглянули в ее недра. Молодая «Каменноугольная компания Ринтулов», можно сказать, по чистой случайности оказалась одной из главных кормилиц ненасытного монстра, которым в ту пору только разродилась Шотландия. Обжористого младенца звали Промышленная революция.

Быстро подраставшие и вечно жадные до угля, целые семейства литейных мастерских, фабрик, верфей и железнодорожных депо постоянно требовали пищи в виде топлива, чтобы сами они могли кормить всю империю своей продукцией.

Вдоль Центрального пояса Шотландии[14] возникали, как грибы, поселки, даже города, формируясь вокруг шахт Ринтулов; их населяли семьи шахтеров, и все необходимое для своих повседневных нужд они вынуждены были приобретать в магазинах той же компании. Деньги рекой текли в карманы, но карманы эти принадлежали не тем, кто трудился до седьмого пота, а порой и умирал глубоко под землей.

Роберт Джон Макгрегор Ринтул, принадлежавший к четвертому поколению рода, в плане образования и общественного статуса ушел далеко вверх по социальной лестнице от своих скромных предков. Он не унаследовал от отца положения во главе семейного предприятия, поскольку оно перешло к его старшему и более способному в деловых вопросах брату, однако получил солидный пакет акций компании и внушительный личный доход. Многое из того, за что другим людям приходится сражаться всю жизнь, досталось Роберту Ринтулу безо всяких усилий.

В свои пятьдесят семь Ринтул выглядел вполне заурядно. Этот высокий, худощавый, лысеющий джентльмен, как и Хайд, когда-то был армейским офицером, но, в отличие от Хайда, ни разу за время своей службы не получал повышения за воинскую доблесть. До кардвелловских реформ[15] и запрета на покупку должностей в Британской армии отец приобрел ему начальный чин майора за четыре тысячи фунтов, а следующее денежное вливание позволило Роберту стать подполковником.

Насколько было известно Хайду, Ринтул никогда не участвовал в серьезных боях. После отставки семейные связи обеспечили ему назначение на пост, который он занимал и поныне, не обладая для этого должной квалификацией, как и в военном деле. Так что теперь Роберт Джон Макгрегор Ринтул, главный констебль Эдинбургской полиции, командовал городскими патрульными офицерами и детективами. Послужной список, а вернее, отсутствие такового ставило его в ряд людей, которых Хайд ненавидел, ибо покупка должностей и, как следствие, никудышное командование были причиной величайших катастроф в военной истории Великобритании. Хайд испытал это на собственной шкуре в Индии, и, учитывая бэкграунд Роберта Ринтула, у него не имелось ни малейших оснований верить в то, что в мирное время на полицейской службе этот человек сумеет стать более достойным командиром.

Но Ринтул сумел.

Так уж вышло, что пост начальника полиции идеально подошел Ринтулу. Несмотря на все привилегии, доставшиеся ему от рождения, в этом джентльмене не было ни претенциозности, ни надменности. При первой встрече с ним Хайд даже заметил, что Ринтул испытывает неловкость от того, с какой легкостью ему удается делать карьеру и шагать по жизни. Он не стремился быть полицейским и не обладал никакими навыками для того, чтобы вести расследования, однако оказался весьма способным управленцем и внимательно слушал подчиненных, обладавших опытом и знаниями, которых ему недоставало.

Так или иначе, Хайд отбросил предрассудки – ведь если хорошенько подумать, решил он, то и у него самого в подчинении наверняка имелись такие, кто был недоволен, что человек с его прошлым и с его социальным положением руководит более опытными офицерами.

Хайд уже возглавлял сыскное отделение в Эдинбурге, когда Ринтула назначили главным констеблем, и, вопреки всякой предвзятости, капитан вскоре обнаружил, что новый начальник вызывает у него уважение, даже симпатию. Ринтул с самого начала ясно дал понять, что готов предоставить Хайду и его сыщикам полную самостоятельность при условии, что они будут исправно докладывать о своих расследованиях в главное управление на Парламентской площади и советоваться по громким делам. При этом начальник полиции вовсе не собирался тем самым откреститься от своих обязанностей – Хайд был удивлен его усердием и педантичностью в исполнении административного долга. Просто Ринтул понимал разницу между контролем и прямым вмешательством, ускользавшую от его предшественника на этом посту.