Попал, так попал (СИ) - Потапова Евгения Владимировна - Страница 31

Они вошли с другими больными в трапезную. На столах валялась грязная посуда. Некоторые женщины кинулись руками собирать объедки с тарелок. К Владке подошла Дарья и сунула ей миску в руки.

— Уберешь, — коротко сказала послушница и с остальными женщинами вышла из помещения.

Влад посмотрел в тарелку. Там лежала ложка каши, маленький кусочек сыра, ломоть хлеба и половинка яблока.

— Ого, тебе повезло, — заглянула в миску Маришка.

— Мне бы ложку, — поморщился Влад.

— Тут у каждого ложки свои, или ешь руками.

— У тебя тоже?

— Ага, — усмехнулась молодуха, — Пятерня.

Она успела схватить тарелку с объедками, и принялась, есть рукой, собирая остатки каши пальцами. Влад стал собирать кашу хлебом. Кусочек сыра он проглотил мгновенно. Половинку яблока спрятал в кармане юбки.

— Теперь пошли за похлебкой, — сказала Маришка.

— Тут еще и похлебку дадут? — удивился Влад, — Я думал объедки и все.

— Для нас варят еще похлебку.

Взяли свои миски, и пошли к столу с огромным чаном. За похлебку отвечала толстая пожилая монашка с волосатой бородавкой. Маришка протянула миску и та ей налила полный половник какой-то прозрачной бурды. Сунула в руки маленький кусочек серого хлеба. Столько же досталось Владке. Он посмотрел на содержимое миски.

— Это кастрюлю из-под каши помыли? — скептично спросил он.

— Ешь и помалкивай, — тихо прошипела Маришка.

Она раскрошила в тарелку кусочек хлеба и потихоньку отпивала похлебку. Влад слопал хлеб и просто выпил содержимое миски, слегка его взболтав.

— Пипец, оно еще и холодное, — поморщился он, — Мерзость какая.

— Куда торопишься, дурында? — процедила сквозь зубы Маришка, — На больничную койку захотела? Сиди теперь и делай вид, что ты ешь.

Влад ковырял пальцем стол и разглядывал женщин, как только на него начинали смотреть, утыкался в свою миску. Постепенно трапезная стала пустеть. Он встал со своего места и принялся собирать разбросанные по столам миски. Относил их в огромный таз с грязной посудой. Откуда-то вынырнула рослая работница и стала двигать мебель. Владка принялась ей помогать. Вместе с ней поставили на место лавки и столы.

Маришка лениво встала со своего места и понесла миску в большой таз. Взяла тряпку и скребок и отправилась вытирать и чистить столы. Все делала медленно, и не торопясь. Скребла стол и стряхивала мусор на пол. Видно было, что она тянет время.

Вторая работница принялась мыть посуду. Владку отправили вылить помои свиньям, объяснив, где находится свинарник. Она подхватила два ведра и вышла на задний двор.

Вечерело. Небо с каждой минутой становилось все темнее и темнее. В воздухе носились оголтелые мошки и комары. Стрекотали кузнечики. По заднему двору шныряли жирные крысы. Он поставил ведра на землю и осмотрелся. Где-то что-то зашуршало. По звуку оно было крупнее, чем крыса.

— Мамка, — кто-то громко шепнул, — Мамка.

Влад стал крутить головой в разные стороны. Посмотрел наверх. На одном из сараев кто-то шевелился.

— Мамка, я здесь, на крыше, — шепнул мальчишка, — Ты как? Мы тебя еле нашли.

— Я нормально. Ты как сюда попал? — прошептала Владка.

— По дереву на забор, а потом по крышам сараев, и вот я тебя нашел. Я знал, что ты сюда придешь. Ты у нас умная, — шептал Иванко.

— Как вы там? Где устроились? Никто вас не обижает? Что с вещами? Как Любавка, — затараторил Влад.

У него заслезились глаза. Он сам от себя не ожидал.

— Нормально все. Та старая китаянка помогла нам из борделя убраться. Сказала, что проститутку убил какой-то там знатный китайский вельможа. Если бы ты туда не полезла, то ее бы убрали быстро, и никто ничего не узнал. Я живу у Анфиски, а Любавка у Алиски. Вещи наши в пекарне.

— Алиска ничему плохому не научит Любавку? — забеспокоился Влад.

— Она шить ее учит. Тебе новый сарафан обещали сшить, а мне штаны. Надо тебе как-нибудь сбежать. Жаль, что ты не такая маленькая и юркая, как я, и по деревьям не умеешь лазать. Ты, главное, не умирай. Мы что-нибудь придумаем. Я вот тебе мешочек с сухарями принес. Я слышал, тут кормят плохо.

Мальчишка скинул на землю небольшой мешочек с несколькими сухарями.

— Мамка, это, мы тебя любим. Ты только не помирай, — шептал мальчишка.

А Влад стоял и вытирал слезы, которые текли у него по щекам.

— Иванко, меня могут продать в богатый дом.

— Ты завтра приходи, мамка. Если не придешь, то мы будем думать, что тебя забрали. Тогда будем искать тебя по городу.

Позади послышались шаги.

— Ты, чего там застряла? Ведра нужны, а тебя все нет, — окликнула ее работница.

— Уже иду, — отозвалась Владка.

Она быстро вылила помои в корыта к свиньям и побежала в трапезную, пряча в карман мешочек с сухарями. Душа радовалась, что с детьми все в порядке.

— Разнюнилась, как баба, — прошептал он сам себе, вытерев мокрые щеки тыльной стороной ладони, — Все же, какие они у меня замечательные и самостоятельные. Как я раньше без них жил. И знаю их всего ничего, а душа за детей болит, хоть и не родные.

В трапезной Маришка с работницей скребли и мыли полы. Вторая работницу снова наполнила ведра помоями. Почти вся посуда была перемета и начищена. Женщины не особо общались с больными.

— Лишний рот на наши харчи, — проворчала одна из них, — Самим мало, а еще вы тут. Да еще и делаете все медленно.

Уборку в трапезной закончили ближе к полуночи. Владку с Маришкой все же позвали за стол. В большой миске лежала каша, а в миске поменьше немного хлеба. Им дали ложки. В кружки налили какого-то напитка, судя по вкусу — это было сильно разбавленное вино, очень сильно разбавленное. Все накинулись на еду, через три минуты от каши ничего не осталось.

— А теперь спать. Марш в больничный зал, — сказала одна из работниц.

— Может, мы где-нибудь здесь прикорнем? — попросилась Маришка.

— Делать нечего, — фыркнула женщина, — Дуйте к себе.

Владка с Маришкой вышли из кухни. Влад вытащил из кармана половинку яблока, разделил его напополам и отдал четвертинку молодухе. Та не отказалась и с благодарностью приняла гостинец. В большом коридоре стояли две монашки и переговаривались между собой.

— Она? — спросила одна другую, кивнул на Владку.

— Вроде она.

Сестры подхватили Владку под руки, и повели на выход.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Матушка просила тебя к себе привести. Не бойся, сестра.

— Да чего уж мне теперь боятся, — вздохнул Влад.

Вот только повели они Владку не наверх, а куда-то на задний двор. Прошли между сараями, и вышли к маленькой неприметной калитке. Монашки открыли ее и вытолкали Владку на улицу. Там ее подхватили под руки два молодчика и затащили в самоходную повозку, посадили на сиденье и уселись рядом по бокам. Влад не стал задавать вопросов, его не особо волновало, куда они едут. Монастырь казался адским местом. Хотя в этом мире, скорее всего, имеются места и похуже этого.

Карета остановилась около какого-то богатого здания. Женщину бесцеремонно выволокли на улицу и втащили в дом с черного хода.

— Можно было бы и не волочь меня так, я бы сама пошла, — проворчала Владка, отряхивая мятую и грязную юбку.

В узком коридорчике появился тот самый худощавый господин.

— Доброй ночи, — поздоровался он с ней.

— Доброй, коли не шутите, — проворчал Влад.

— Меня зовут Александр Сергеевич, — представился он, — И теперь я твой хозяин.

— Пушкин, — хмыкнула Владка.

— Что простите?

— Поэт такой был Александр Сергеевич Пшкин.

— Нет, не слышал о таком, — удивленно ответил мужчина.

— Не важно, — помотала она головой, — Документы на собственность есть?

— Не понял.

— Спрашиваю, документы на то, что я нахожусь в вашей собственности, есть?

— Нет, — с удивлением посмотрел на нее Александр Сергеевич.

— Если нет, то не фига ты мне не хозяин.

— Но я купил тебя в монастыре, — возмутился он.