Могучая крепость (ЛП) - Вебер Дэвид Марк - Страница 20

Они поднялись по ступенькам и вошли в главный зал замка. Леди Ларчрос ждала их там, приветливо улыбаясь, и Штормовая Крепость с радостью увидел, что она действительно держит в каждой руке по дымящейся чашке горячего шоколада.

— С возвращением! — сказала Рейченда Мейрвин, улыбаясь мужу, а затем переключила своё внимание на Штормовую Крепость. — И вдвойне добро пожаловать гостю, милорд! Дозорные предупредили меня, что вы подъезжаете, и, учитывая погоду, я была уверена, что вы оба оцените это.

Она протянула дымящиеся чашки, и Штормовая Крепость, широко улыбнувшись, обхватил обеими замёрзшими руками желанное тепло.

— Вы лучшая хозяйка среди всех хозяек, леди Рейченда, — сказал он, затем поднял чашку и с благодарностью сделал глоток. Казалось, тепло разлилось по нему, и он блаженно вздохнул. — Лангхорн вознаградит вас на Небесах, — заверил он её.

— Может и так, милорд. — Её голос и выражение лица стали серьёзными. — Однако надо надеяться, что это произойдёт за нечто большее, чем простая чашка шоколада.

— Да будет так, действительно, — пробормотал он, спокойно встретившись с ней взглядом. Очевидно, она пользовалась доверием своего мужа даже больше, чем предполагал Штормовая Крепость.

«Что ж, ты уже много лет знаешь, что он в ней души не чает, — напомнил он себе. — И женщина она или нет, она одна из самых умных людей, которых ты знаешь, если подумать. Даже если бы он не сказал ей ни слова, она бы достаточно скоро догадалась, что происходит».

— Между тем, — продолжила она, — я приготовила горячие ванны для вас обоих. Мейра, — она кивнула одной из служанок, маячивших на заднем плане, — покажет вам вашу комнату, милорд. Я полагаю, есть большая вероятность, что ваш багаж, как минимум, слегка отсырел, учитывая погоду. Но я думаю, ваши с Ражиром размеры почти совпадают, и я выбрала для вас кое-что из его одежды. Я прикажу послать к вам вашего камердинера, как только он придёт с конюшни. А сейчас, пожалуйста, идите отмокать, прогоните холод из своих костей!

Примерно через час, чувствуя себя почти греховно согретым и довольным, Штормовая Крепость обнаружил, что сидит в богато обитом кресле в комнате, которую Ларчрос использовал в качестве своего кабинета. Писаря барона нигде не было видно, но отец Эйрвейн Яир, капеллан и исповедник Ларчроса, сидел в чуть более простом кресле по другую сторону камина. Дождь барабанил в окна и музыкально булькал в водосточных желобах и водосточных трубах, в неглубокой решётке огонь тихо облизывал угли, на мраморной каминной полке над камином блестел декоративный хрусталь, и у всех троих около локтей стояли бокалы с бренди. Это была самая мирная и гостеприимная сцена, какую только мог бы себе представить Штормовая Крепость, но, когда Яира посмотрел на Ларчроса, выражение его лица было встревоженным.

— Значит, предатели действительно решили капитулировать перед Кайлебом, милорд? — Голос священника звучал так, словно даже сейчас ему было трудно в это поверить.

— Справедливости ради, отче, — сказал Штормовая Крепость, прежде чем барон успел заговорить, — у Регентского Совета не было особого выбора. Поскольку князь Гектор и его сын мертвы, Дейвин покинул княжество, а Кайлеб осадил столицу, их единственными реальными вариантами были сдача или жизнь в осаде, которая могла закончиться только одним результатом.

— Что верно, то верно, Саламн, — голос Ларчроса был значительно жёстче, чем у графа, — но есть разница между тактическим решением сдать город и тем, что отец Эйрвейн так метко назвал «капитуляцией».

— Тут я не могу с вами спорить, — признался Штормовая Крепость, и тон его голоса помрачнел. — Имейте в виду, я действительно думаю, что в аргументах Каменной Наковальни есть некоторый смысл. Без армии, оставшейся на поле боя, с нашим флотом, запертым в портах, и с Кайлебом, способным ввести ещё больше войск, когда у него возникнет такое желание, что мы должны были сделать, чтобы помешать ему делать всё, что он захочет? У него уже есть тысячи людей в Княжестве, а он ещё даже не начал развёртывать здесь Чизхольмские войска, так что каждый солдат армии Шарлиен — я мог бы добавить, значительно большей и даже более профессиональной армии, чем та, которую он уже привёл с собой — всё ещё у него в резерве. С другой стороны, у меня во всей моей гвардии меньше восьмидесяти оруженосцев. Сколько их у вас?

Ларчрос заворчал, но не мог оспорить точку зрения графа. Князю Фронцу, отцу князя Гектора, потребовалось почти двадцать лет, чтобы завершить процесс, в ходе которого его дворяне лишились своих феодальных рекрутов, но в конце концов он справился с этим. И, по правде говоря, Штормовая Крепость и большинство его собратьев-аристократов увидели мудрость его политики — по крайней мере, постфактум. В конце концов, Королевская Армия, с её ядром из профессиональных, служащих на постоянной основе солдат, в любом случае превратила бы в фарш любых рекрутов, которые любой из них (или даже союз нескольких из них) мог бы выставить против неё. Никто из них не мог позволить себе содержать силы, которые могли бы это изменить, даже если предположить, что Фронц был готов позволить им попробовать. А он был не готов. Он высказал это довольно твёрдо, и простая правда заключалась в том, что большинство его вельмож были так же счастливы избежать случайного братоубийства, которое с мрачной предсказуемостью разрушало части Корисанда при отце и деде Фронца. По крайней мере, таким образом каждый из них был избавлен от расходов на содержание своих личных войск, в то время как Армия следила за тем, чтобы никто из его товарищей не был в состоянии угрожать ему.

К сожалению, данная политика князя Фронца вышла боком в полном смысле этого слова.

— Самой большой силой, которой может командовать любой из нас — даже такой, как один из герцогов — едва хватает, чтобы поддерживать мир на его собственных землях, и ни у кого из нас нет нового оружия, — безжалостно указал граф. — Не хотите же вы попытаться противостоять батальону или двум черисийских морских пехотинцев с их проклятыми ружьями и артиллерией с тем, что есть?

На мгновение воцарилась тишина, достаточно глубокая, чтобы все они услышали стук непрекращающегося дождя, барабанящего по окнам залы. Затем Ларчрос покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Или… по крайней мере, пока нет.

— Точно, — очень-очень тихо сказал Штормовая Крепость, и они с бароном посмотрели друг на друга.

Не то чтобы они не обсуждали ситуацию подробно во время бесконечной поездки из Черайаса в Серабор. Они должны были быть, по крайней мере, немного осмотрительными, так как никто не мог сказать, какая пара ушей, даже среди их собственных слуг, могла бы захотеть выслужиться перед черисийскими оккупантами, разнося сплетни. Но они знали друг друга очень давно. Ни у одного из них не осталось никаких сомнений относительно позиции, которую занимал другой. С другой стороны…

— С этим делом нужно обращаться осторожно, — мягко заметил Штормовая Крепость.

— О, я полностью согласен. — Ларчрос поморщился. — Если я не ошибаюсь, по крайней мере, некоторые из южан действительно готовы встать в очередь, чтобы лизнуть руку Кайлеба… или его задницу, если уж на то пошло! — Он с отвращением покачал головой. — И я никогда бы не подумал, что скажу это, но я почти уверен, что Каменная Наковальня тоже готов это сделать.

— Правда, милорд? — Яир покачал головой. — Признаюсь, я всегда думал, что граф был полностью предан князю Гектору. Не говоря уже о Матери-Церкви!

— Я тоже, Эйрвейн. — Ларчрос пожал плечами. — Однако, судя по тому, как он реагировал на любое предложение выиграть для нас время, я начинаю думать, что мы оба в нём ошибались. Либо это, либо его покинуло всё мужество. Я уж не говорю о его проклятом сыне!

Штормовая Крепость поразмыслил над тем, чтобы указать на то, что сэр Корин Гарвей, сын графа Каменной Наковальни, вероятно, сделал всё, что мог, перед лицом сокрушительного тактического превосходства черисийцев. Обвинение Гарвея в поражении его армии, каким бы удовлетворительным оно ни было, вряд ли было проявлением справедливости.