Предание Темных - Доуз Кейси - Страница 8

Лале сразу же понимает, на чем основано его поведение, и подойдя ближе, сокрушено говорит:

– Аслан, прости, что так вышло на конюшне. Я правда ждала тебя..

Аслан скептично поднимает свои ярко-зеленые глаза и Лале тушуется:

– Да, знаю.. но не могла же я отказать шехзаде, ты же понимаешь, есть этикет.

– Я не умею на тебя обижаться, ты ведь знаешь – заявляет он – хотя, может и следовало бы.

– Спасибо, Аслан – но Лале тут же умолкает, поняв, что друг не договорил.

– Но ответь, если бы ты не чувствовала, что должна ждать меня.. как друга. И если бы не было этикета и этих дурацких условностей – он жмет плечами, но голос его серьезен – а был бы просто я, просто Хасан и просто ты – никому и ничего не должная. Трое обычных людей. С кем бы ты тогда поехала?

– Конечно, с тобой! – не думая и мгновения, заявляет Лале – внимание наследного принца, конечно, мне приятно, и я уважаю его, но ведь мой лучший друг это ты, Аслан! Ты всегда рядом со мной в любую минуту, так было всегда.

На лице Аслана тут же появляется привычная улыбка:

– И так будет всегда, Лале-хатун! – он смеется и, неожиданно для нее самой, в порыве радости подхватывает ее за талию и закруживает вокруг себя.

Когда же, наконец, он опускает ее обратно на землю и Лале поправляет подол платья, то замечает в паре ярдах от них знакомые серые глаза. Только сейчас они, наблюдая за происходящим со стороны (и, наверняка, все услышав), словно покрылись коркой льда.

– Шехзаде.. – растерянно бормочет Лале – вы что-то желали?

– Ничего, Лале-хатун – мрачно отвечает он, будто и не было того разговора в лесу – я просто хотел спросить, не видели ли вы мою гончую.

–Я..

Но он не дает ей даже ответить:

– Но, кажется, нет, ведь вы были так заняты.

* * *

С тех пор, как Хасан молча ушел прочь, оставив Лале наедине с Асланом и ее тягостными мыслями, прошло не больше четверти часа. Однако, небо, словно по мановению волшебной палочки, успело резко потемнеть и воздух вокруг стал спертым и удушливым, как обычно бывает перед началом сильного ливня.

И все бы ничего, но с каждой минутой небо становилось все чернее, пока, наконец, его не рассекла острая полоса света.

– Гроза! – восклицает Ходжам Мустафа – все на коней, скачите в сторону леса!

Но половину из его указаний Лале угадывает лишь по смыслу, потому что раскаты грома поглощают голос учителя.

– Лале, уходим! – торопит ее Аслан, заметив, что она замешкалась –ипподром самое опасное место в грозу!

Лале знает это и без него, но как же сложно собраться, когда в мгновение око становится темно, точно ночью, начинает хлестать ливень, намека на который пару минут назад и не было в удушливой жаре.

Палило солнце, а теперь дождь буквально превратился в какую-то ливневую стену, точно Лале стоит по ту сторону водопада. И как же не вовремя он решил разразиться!

Поверхность ипподрома с завидной скоростью превратилась в скользкую жижу, которая стала для людей и лошадей ничем не лучше топи, в которой увязают конечности. И чем больше усилий делаешь, чтобы выбраться – тем прочнее оседаешь в этом влажном месиве, порожденным за считанные минуты буйством стихии.

На деле до кромки леса не больше трехсот аршин – но в подобных условий Лале показалось, что они с Асланом добирались до него целую вечность. Однако, едва они скрываются вместе с остальными учениками под густыми кронами деревьев – сердцебиение Лале начинает понемногу успокаивается.

Деревья создают иллюзию некоторой безопасности от того, от чего никому нигде нельзя спрятаться – а именно от самой природы.

Но оглядев всех учеников, Лале вдруг замирает, а ее сердце пропускает один удар. Она подбегает к учителю:

– Хасан! Где Хасан?

Ходжам Мустафа тут же беспокойно оглядывает учеников и, убедившись, что среди них и правда нет сероглазого юноши, кричит:

– Кто-то видел шехзаде?!

Ученики, точно улий пчел, тут же начинает беспокойно оглядываться, пытаясь всмотреться в темноту под очередными вспышками молний, что единственные освещают нагрянувшую тьму. Лале вокруг только и слышит один и тот же вопрос из разных уст, на который никто не может дать ответа: «Где Хасан?».

Пока не становится, наконец, очевидным – Хасана с ними нет.

Лале вспоминает последний раз, при каких обстоятельствах видела кузина, и ее осеняет:

– Ходжам Мустафа, он пошел искать свою гончую! – с жаром восклицает она, стараясь перекричать гром – не мог оставить ее одну в грозу!

В этом весь Хасан – даже о своей собаке он переживает больше, чем многие могли бы переживать о собственных родственниках. При начавшейся грозе он в первую очередь испугался за нее, а не за себя. Благородный, добрый, с чистый сердцем.

Лале просто не может стоять и ждать непонятно чего, когда Хасан где-то там, во власти стихии.

– Я иду с ним! – но не успевает сделать и шага, как Аслан крепко хватает ее за руку, никак не позволяя сорваться с места.

– Пусти!

– Сейчас ты не сможешь ему ничем помочь, никто не сможет! – пытается образумить он ее.

– Я хотя бы попытаюсь! Или предлагаешь стоять и просто ждать?!

Аслан мгновение молчит, после чего отпускает ее руку и твердо заявляет:

– Я с тобой.

Лале благодарно кивает другу, а испуганный и побледневший учитель в это время о чем-то торопливо принимается переговариваться с бостанджи7, сопровождавшими класс. После чего оборачивается к Лале с Асланом и говорит:

– Солдаты пойдут с вами!

Вместе с солдатами они тут же покидают сомнительно безопасную кромку леса и ныряют в непроглядную стену воды, где ничего не видно даже на расстояние собственного носа. А даже если бы ливень был не таким сильным, они бы все равно не смогли бы ничего разглядеть из-за мрака.

Не пасть духом и окончательно не испугаться Лале помогает лишь Аслан, что неотступно идет рядом и поддерживает ее своей твердой рукой. Солдаты же бредут позади, словно не защищая племянницу султана, а лишь сопровождая ее на какое-то мероприятие.

Лале не знает, сколько они безрезультатно бродят по вязкой поверхности ипподрома прежде, чем буйство природы утихает, и дождь заканчивается так же быстро, как и начался. Солнце не выглядывает, подобно необходимой этому часу яркости, но и того немного света, который проникает сквозь серое небо хватает, чтобы уже различать пространство перед собой.

Едва шурующая вода перестает закладывать уши, как Лале слышит громкий знакомый лай и спешит в его сторону. Пара шагов – и откуда-то справа едва ли ей не под ноги выскакивает гончая Хасана.

Она скалится на солдат, но тут же подбегает к Лале, которая беспокойно протягивает ей руку:

– Красавица, покажи нам, где твой хозяин! – просит она.

Собака еще пару раз жалобно воет, тыкаясь ей в руку, точно крошечный щенок, после чего все-таки бросается куда-то в последождевой туман.

Пробежав за ней, Лале самой первой видит, куда привела их собака. Лишь после эту же картину обнаруживают Аслан, а после и солдаты, от который проку меньше, чем от гончей.

– Шехзаде… – вскрикивает Лале и прижимает ладонь ко рту.

Хасан лежит на земле без признаков жизни.

Его голова безвольно откинута, руки распластаны, а серые глаза прикрыты.

Не в силах пошевелиться, Лале так и продолжает молча смотреть на кузина в то время, как Аслан и бостанджи бросаются к наследному принцу. Они тот час склоняются над ними, что-то делают, тревожно шепчась..

Проходит какое-то время прежде, чем Аслан встает, медленно подходит к ней, точно боясь спугнуть резкими движениями, и осторожно берет за плечи. Он молчит еще пару мгновений, после чего говорит едва слышно:

– Хасан погиб от удара молнии.

Лале будто не слышит его слова. Они словно идут из-под воды, и наверняка, она неверно их толкует. Ведь Хасан просто не мог погибнуть – совсем недавно он с ней разговаривал. Наверняка, его лошадь просто испугалась грома, встала на дыбы и опрокинула его. И сейчас он просто без сознания, и надо просто оказать ему необходимую помощь..