Андрей Капица. Колумб XX века - Щербаков Алексей Юрьевич - Страница 66

Объектами прогноза избрали Кавалерово и Рудную Пристань — места, где горнорудный и химический комбинаты воздействуют на уникальную дальневосточную природу. Впервые к решению географической задачи приступили столь разные специалисты. Параллельно КВЭ готовила кадры для Дальнего Востока: в ней проходили практику студенты и целевые аспиранты МГУ, впоследствии поступившие на работу в Тихоокеанский институт географии. В итоге в 1976 году ДВНЦ был представлен первый в мире комплексный географический прогноз на столь долгий срок. Экспедиция 2000 года полностью подтвердила его результаты.

С того времени сохранились почти все письма жены Андрея Петровича Капицы — Евгении Александровны — его матери Анне Алексеевне. У Евгении Александровны уже давно сложились со свекровью самые добрые, доверительные отношения, и теперь она станет нашим проводником в прошлое. Евгения Александровна по уговору писала Анне Алексеевне два раза в месяц, и ее письма стали единственным мостом, связавшим тогда Владивосток с родительским гнездом Андрея.

Эти письма Евгении Александровны — удивительный памятник той эпохе, ярко запечатлевший события, образ жизни, быт и даже мысли людей, непосредственно окружавших главного героя нашего повествования — Андрея Петровича Капицу.

Все письма Евгении Александровны за редким исключением начинаются одинаково: «Дорогая Анна Алексеевна!» И адрес в большинстве случаев тот же: Москва, Воробьевское шоссе, дом 2, кв. 14 (новый особняк Петра Леонидовича Капицы с «синим небом Армении» на территории ИФП). Так что повторять это в каждом письме мы не будем.

27 декабря 1970 года:

«Дорогая Анна Алексеевна!

…Квартира наша во Вадивостоке еще не готова, не решен „половой вопрос“ — не постелили еще линолеум. Но все остальное сделано, колера довольно сносные — светло-серый, светло-желтый и светло-салатный — в коридор. Полы в гостиной и у Андрея будут черные, а в остальных комнатах белые, так как ничего другого не оказалось. В кухне и прихожей черно-белая шашечка. Когда входишь в квартиру, поражает мизерность помещений — все комнаты — крошки — очень маленькие. Стоя в холле, воспринимаешь весь объем сразу за исключением Анютиной дальней комнаты. Даже не знаю, как расположится здесь все мое имущество из 4-х контейнеров… <…> Завтра прилетают девочки и Андрей, и с понедельника 29/XII начнем переезд. Надеюсь, что такая армия поможет мне устроиться за три дня, чтобы встретить Новый год у себя дома! <…> Во всяком случае, поздравляем вас с Новым годом и уже ждем летней встречи!

Женя и Андрей с детьми (заочно)».

Кисловодск, санаторий «Красные камни», 18 января 1971 года:

«…Вот уже месяц и 3 дня, как я — житель Владивостока. Уже постепенно разобралась в своем хозяйстве и создала какое-то подобие уюта и порядка. Хотя только у Андрея, так как пока готова только одна полка, а завтра должны привезти вторую. Правда, не пущен пока лифт, но это полезно по 6 раз в день ходить пешком. Он самозабвенно устраивается у себя. Чувствуется, что хочется ему сесть в свой кабинет за свой письменный стол.

В каждой комнате есть следы Вашего внимания и доброты — Сарьян висит в гостиной над сложенным круглым столом, везде тикают часы, которые приехали от вас, а у меня в комнате стоит симпатичнейший секретер. Все хорошо и похоже на дом. <…>

Просьбу Вашу относительно сервиза для Тани (жены брата Андрея Петровича Сергея Капицы. — Прим. авт.) мы выполнили не очень удачно — пришлось увезти из Владивостока единственный музейный экземпляр местного производства — сейчас японских сервизов нет, кроме этого он на 6 персон, но ближе к лету откроется фарфор-хрусталь после реконструкции, и остальное я дошлю, они очень красивые и белые…»

22 января 1971 года:

«…Очень трудно в деталях описать нашу квартиру, но попробую, а Андрей потом проявит диапозитивы… передняя у нас очень просторная. Справа встроенный шкаф с книгами (искусство и детская литература), пока не пришли девичьи полки. Освещается она большим плафоном дневного света, плоским на потолке. Слева висит Ваше зеркало, а под ним тумбочка „для белья“ от гарнитура — для шляп и беспорядка — на высоких ножках, под ней любит спать Агат (пудель. — Прим. авт.). Еще левее—2-й встроенный шкаф для пальто и всякой всячины и вешалка. Напротив входной двери — Надина комнатка с видом на залив, она почти квадратная, а занавески плотные, так как пока она спит до 10.00. Купила девочкам по кровати из светлого полированного клена, узенькие, аккуратные. Заказала Наде полку для личной жизни (чертежи вы видели) тоже светлого полированного клена, и у нее будет светлый столик. Стоит у нее в комнате приемник с проигрывателем, и она часто слушает Андроникова, сопровождая это громким смехом. <…>

Направо от Надиной комнаты — кабинет Андрея. Его только 21/I кончили — стенные шкафы темного дерева очень получились хорошо, и ему нравится. Вообще его тянет посидеть за столом и порыться в бумагах. Часы-солдат тикают у двери на фоне шкуры зебры, рядом диван. На стенах кое-какие африканские бижу, занавески висят золотисто-зеленые, все — красиво… Стол Андрей заказал удобный с аппендицитом для печатной машинки, обещают сделать в первых числах февраля — еще в кабинете стоит качалка и одно из Ваших кресел. Второе в спальне около секретера, это и красиво, и удобно. Уголок мой в спальне, где кроме кроватей и тумбочек висит La Vendimia Гойи (картина „Сбор винограда“, оригинал в музее Прадо в Мадриде. — Прим. авт.) на светло-зеленой пустой и гладкой стене, стоит шифоньер и Ваш секретер — он очень удобен. Я за ним работаю, сидя на Вашем кресле. Над креслом висит чеканка, отданная Вами мне в аренду на 99 лет. Все мне дома нравится, все мило, остальные части квартиры опишу в следующем письме, а то Вы запутаетесь. Лифт еще не работает, я 6 раз в день, а Андрей 3 раза в день поднимаемся пешком на 9 этаж. Я считаю, что это полезно, если без груза, но, к сожалению, с грузом поднимаюсь тоже. Чувствуем мы себя неплохо, спим много и почти всегда без таблеток, но и работаем много, так как устройство состоит из мелочей, которые трудно сразу все учесть. Свет у нас есть, просто при свечах Новый год был очень красивым (но об этом при описании столовой). Плита электрическая, мне кажется, удобна только для женщины с высшим образованием и еще не растяпы к тому же. Она требует внимания и дисциплины.

20 числа были в Клубе моряков на выступлении Вольфа Мессинга; его работа требует очень большого напряжения, жаль, что человек, которому 71 год, больной, старый и к тому же обладающий незаурядными способностями психолога и гипнотизера, растрачивает себя на роль морской свинки, вынимающей что-то из карманов зрителей по заданию „индуктора“, то есть того дурака, который придумал, куда спрятать расческу или спички. Мне все время было жаль его и отчего-то стыдно. К нему летят записки со всего зала: „вылечите запой“, „приворожите девушку“, „верните мужа“. Все хотят чуда. Потом Андрей прошел за кулисы и пригласил его к нам обедать, не подумав, что Вольф Мессинг — калека, еле ходит, а у нас 9 этаж. Прийдя на следущее утро на работу, он приказал: „Чтобы лифт работал с 14.00 до 16.00, а потом — хоть потоп!“

Наутро набежало человек 20 электриков, они возились и стучали, пыхтели, и чудо имени Мессинга свершилось: лифт работал с 14.00 до 16.00, он поднялся и спустился, и замер… Вообще в устройстве нам помогают все: мебельная фабрика, строители, Аракчеев (троюродный брат и помощник А. П. Капицы. — Прим. авт.), Андрей много делает, и все-таки это такой кропотливый и многообразный труд, что все сразу не получается.

На обеде были Леня и Аракчеев, не проронившие ни слова. Мессинг оказался старым, доброжелательным и довольно приятным человеком (он плохо говорит по-русски, так как до 1939 года жил в Германии), но он не интеллигентен и, конечно, ремесленник в своем искусстве. Поэтому его и не признают врачи-психиатры. Но я была права: по рождению он — местечковый еврей из-за черты оседлости (из-под Варшавы). Мы провели время очень приятно, он был счастлив и растроган, что его пригласили на обед „просто так“, ничего не просили и никому не показывали. <…>