Путешествие в страну смерти - Хэмбли Барбара - Страница 32
- Предыдущая
- 32/69
- Следующая
– Вы так добры… – сказала Маргарет.
– Кто заверил? – тут же поинтересовалась Лидия.
Исидро заглянул в свои карты.
– Те, чье дело – знать. Ваш ход, сударыня.
Оценивая человеческую натуру, дон Симон не ошибся. Когда Лидия и мисс Поттон, сев в фиакр, велели ехать к сгоревшей недавно лечебнице «Фрюхтлингцайт», возница даже не стал переспрашивать. Возле пепелища стояло по меньшей мере еще пять экипажей. Кучера, устроившись на низкой придорожной стенке, чесали языки, а несколько прилично одетых мужчин и женщин бродили среди притоптанных сорняков или же препирались с двумя дюжими джентльменами, судя по всему, охранявшими вход.
– Я не понимаю, по какому праву вы нас не пускаете! – говорил тощий мужчина в сногсшибательном сюртуке, в то время как Лидия не без опаски приближалась к воротам. – Просто не понимаю!
– Вам незачем здесь быть, сэр. – Дюжий джентльмен сбил на затылок плоскую матерчатую кепку и с места не сдвинулся. Даже с ее близорукостью Лидия уже могла различить, насколько страшным был этот пожар. Смутные черные руины источали запах холодной золы.
– Я напишу о вашем самоуправстве в «Нойе-Фрайе Прессе».
– Это как вам угодно, сэр.
И тощий мужчина, несолоно хлебавши, направился к своей компании, ожидавшей его в экипаже. Поколебавшись, Лидия приблизилась к неумолимому стражу. Тот смерил ее желчным взглядом и произнес на не очень хорошем немецком:
– Вход запрещен, мадам.
– Не здесь ли… Не здесь ли мистер Холивелл? – спросила Лидия. Если доктор Фэйрпорт официально являлся британским агентом, это могли быть люди, как-то связанные с Департаментом. Раньше бы их сюда просто не пустили. Услышав знакомую фамилию, страж заметно смягчился, и Лидия продолжала: – Не могли бы вы ему передать, что с ним хочет поговорить миссис, Эшер? Жена Джеймса Эшера.
Лидия была без очков, поэтому мистер Холивелл показался ей издали большим тряпичным бегемотом. Затем черные, белые и розовые пятна собрались перед ней в тяжеловатое полное лицо. Сквозь овальные линзы на Лидию взглянули ясные добродушные глаза. Холивелл взял ее руку в широкие влажные ладони. Толпящиеся неподалеку зеваки смотрели на это с завистью.
– Дорогая мисс Эшер!
– Это моя подруга, мисс Поттон.
Холивелл повернулся к Маргарет и отдал поклон.
– Странное дело. Чертовски странное дело. Ваш муж ведь не посылал за вами, не так ли? – Он взглянул на нее сверху вниз, и Лидия обратила внимание, что голос он понизил почти до шепота.
Она покачала головой.
– По дороге сюда он послал мне телеграмму… и я поняла, что ему грозит опасность. Он… его здесь не было, когда это все произошло?
Зеленые глаза сузились.
– Почему вы решили, что он мог оказаться именно здесь?
– Потому что… – Лидия глубоко вздохнула. Средь бела дня, под любопытными взглядами десятка венских зевак, ее вряд ли решатся увезти в черной закрытой карете. – Потому что он сообщил, что собирается встретиться с доктором Фэйрпортом. А у меня был повод думать, что доктор Фэйрпорт давно куплен австрияками.
Холивелл бросил быстрый взгляд на дорогу, затем на мисс Поттон. Затем вновь повернулся к Лидии.
– Вы больше, – совсем уже тихо спросил он, – никому об этом не говорили?
– Нет. Даже мисс Поттон, – добавила она на всякий случай, чтобы не вовлекать в это дело еще и компаньонку. – Но сама я – уверена. Я думаю, – медленно продолжала она, – что вы не беседовали с доктором Эшером о Фэйрпорте?
Холивелл запустил пальцы в свою коротко постриженную бородку и внимательно оглядел изысканный наряд Лидии. И она поразилась, как мог Джеймс столь долго продержаться в качестве шпиона: никогда не знаешь, что кому сказать и кто на кого работает. А вдруг Холивелл тоже давно перевербован! Тогда остается рассчитывать лишь на помощь Исидро… И еще неизвестно, как поведет себя в критической ситуации Маргарет, имевшая глупость поверить россказням дона Симона о прошлых жизнях…
– Я склонен с вами согласиться, – внезапно сказал толстяк. – Мне это приходило в голову и раньше. Уже один тот факт, что австрийская контрразведка не подпускала нас к пепелищу в течение трех дней заставляет задуматься. Не могли же мы им, согласитесь, сказать, что Фэйрпорт не просто англичанин, но еще и наш человек… – Холивелл искоса взглянул на переминающуюся неподалеку толпу зевак. – Не будут ли прекрасные леди столь добры, чтобы в шесть вечера отобедать сегодня со мной а кафе Доницетти на Герренгассе? Там было бы куда приятнее беседовать. – И он кивнул на выгоревшую оболочку главного корпуса, где несколько человек копались среди обугленных бревен и кирпичей. – Могу вам только сказать, что мы пока не нашли ни следа пребывания здесь вашего мужа… а на то, что нашли, вам лучше не глядеть.
– Бог их знает, что они там обнаружили до того, как нас туда пустили. – Маленький, почти женский рот Холивелла сморщился, когда тот стягивал перчатки. Если смотреть без очков, кафе Доницетти напоминало картину Ренуара, причем Холивелл вполне в нее вписывался. Утром на фоне пепелища он смотрелся менее естественно. Толстяк невольно напомнил Лидии некоторых ее дядюшек, представлявших собой бледные горы мяса, выращенные в лондонских клубах.
– Сказать по правде, миссис Эшер, если ваш муж находился во время пожара на территории лечебницы, мы об этом все равно никогда не узнаем. Два дня пепелище было оцеплено. Только черед сутки туда пропустили полицию. Обычная история. Когда двадцать лет назад императорский сынок вышиб себе мозги, заодно прихватив с собой на тот свет семнадцатилетнюю девчонку, официальная версия была такова: «от сердечной недостаточности». Правительственные агенты и, между прочим, папаша этой девчонки быстренько увезли ее в закрытом экипаже – и на месте двух тел уже оказалось одно. Как ваш муж узнал про этого Фаррена и как вы сами узнали про Фэйрпорта?
Но тут возле столика появились метрдотель и официант с помощником. Началось долгое и подробное обсуждение заказа. К удивление Лидии, Маргарет, за весь день не проронившая ни слова, оживилась и взяла власть в свои руки. Ресторанные служители выслушали с величайшим почтением все ее пожелания, и Лидии пришло в голову, что в путешествии с компаньонкой есть свои преимущества.
Наконец процессия удалилась, и Холивелл снова повернулся к Лидии. Та собралась с мыслями и принялась рассказывать о расшифрованных телеграммах и о статьях, свидетельствовавших, что исследования Фэйрпорта финансировал Кароли, и что сам Фэйрпорт был весьма заинтересован в изучении патологии Эрнчестера.
– Не знаю, насколько соответствует истине вера Фаррена в то, что он вампир, – осторожно заключила она, – но доктор Эшер считал его очень опасным человеком, настолько опасным, что счел нужным последовать за ним в Париж, лишь бы не допустить его сотрудничества с Австрией.
– Хм-м… Осмелюсь предположить, вряд ли он испытывает добрые чувства к старине Стритхэму. А как вы узнали обо мне? Это Эшер упоминал при вас мое имя?
– Нет. Друг мужа, – произнесла Лидия, сама не уверенная в том, правду она сейчас сказала или же солгала.
– Ваш муж обедал со мной в этом кафе во вторник, – молвил Холивелл. – У него были неприятности в Париже, там убили одного нашего оперативника, и Эшер был уверен, что сделал это именно Фаррен. Кто-то дал знать в местную полицию, что ваш муж причастен к этому делу, – раньше, чем пришел запрос из Парижа. Вне всякого сомнения, работа Кароли. Эшер провел ночь в тюрьме (нет, здесь эти заведения получше, чем в Лондоне) и собирался наведаться в лечебницу Фэйрпорта, после того как осмотрит кое-что в Альштадте. Он уже когда-то проживал во «Фрюхтлингцайт»…
– И он отправился туда? – Лидия отложила вилку. Аппетит пропал.
– Полагаю, что нет. Фэйрпорт утром прибегал в фирму и спрашивал, не слышно ля что об Эшере.
– Он мог это сделать для отвода глаз.
– Не думаю. – Холивелл ел с изяществом юной леди. – Вел он себя не слишком умно. В полдень появился снова, сказал, что Эшера разыскивает полиция (о чем я уже знал), привязался, дескать, не могу ли я его предупредить… Отнял у меня уйму времени, задал тысячу вопросов, засветился как мог. На месте Кароли я бы его пристрелил. Честно говоря, сомневаюсь, чтобы у нашего старого Клопика хватило духу вести двойную игру. Около семи Ладислав (герр Обер) подошел к моему столу и сказал, что герр Эшер желал бы поговорить со мной по телефону о деле величайшей важности. Но пока я шел к аппарату, трубку на том конце уже положили. А двумя часами позже поступили первые сообщения о пожаре.
- Предыдущая
- 32/69
- Следующая
