Королевская пешка (СИ) - Буланова Юлия - Страница 23

Энираду встал. Медленно подошел к голографическому изображению карты княжества, на которой мигали сотни голубых огоньков. Это успокаивало. Князь хотел было что-то сказать, но был остановлен решительным жестом сына, который между тем продолжил:

— Алес лишается права на любую из должностей руководящего состава до тех пор, пока не докажет свою преданность Талие и мне лично. Он предал свою семью и закон, которому поклялся служить. И никакая любовь его не оправдывает. Милене Норвак сегодня будет предъявлено обвинение в государственной измене. Ведь ее афера несла в себе цель подрыва генетической безопасности правящего рода. Признательные показания ведь уже получены? Для всех она отправится в тюрьму. Там она покончит с собой, осознав, что натворила. Организовать постановку, думаю не составит труда. Самой девушке предложат два пути. Легкая смерть без боли и страданий. После того, как выносит ребенка. Или тяжелый путь искупления длинной в целую жизнь. Она разрывает всяческие связи со своей семьей, меняет имя и уезжает в одно из наших поместий в провинции. Там она живет под постоянным, но ненавязчивым надзором. Прислугу она может иметь лишь из числа сотрудников службы безопасности. Воспитанием мальчика начиная с няньки для младенца, заканчивая наставниками и преподавателями будут заниматься лишь люди, доказавшие свою абсолютную лояльность. Скромная жизнь с иллюзией свободы взамен на искреннюю заботу о ребенке. Лер Нарски, я прошу донести до этой высокородной идиотки то, что жизнь ей сохранена лишь для того, чтобы у моего племянника была любящая мать. Если не найдет в себе достаточной привязанности и нежности к ребенку, она умрет. Но ей может быть даровано прощение. Лет через тридцать. Если она выберет себе мужа среди благонадежных граждан – не препятствовать. Хотя, нет, этому следует поспособствовать. Пусть ей подберут партию из младших офицеров готовых усыновить ее ребенка. Взаимная симпатия крайне приветствуется.

— Будет исполнено, Ваша светлость.

— Можете пока быть свободны.

Мужчина встал. Четким выверенным за годы службы движением коснулся открытой ладонью сердца и вышел из кабинета.

— А что ты будешь делать с принцессой? – подал голос князь.

— Прилюдно приносить извинения. Но мы сами столкнулись с предательством. Она и ее свита будут вынуждены данные извинения принять.

— Вы с ней общего языка не нашли, — констатировал князь. – Впрочем, это было ожидаемо. Она слишком похожа на... предков. Если бы организм Ланиссы не был отравлен «Звездной пылью»... но все так, как оно есть. Раду, ты должен пообещать мне кое-что.

— Да, отец.

— Ты постараешься договориться со соей невестой. Можешь пообещать ей все, что угодно. Но в самое ближайшее время она родит тебе двоих детей. После этого Алес откажется от своего титула. С этого дня у меня лишь один сын и наследник – ты. Предателю не место рядом с троном.

— Нас ждет война, — напомнил Энираду. – А там случается всякое. Рождения же моих наследников еще надо дождаться.

— Поэтому пока о моем решении будешь знать только ты.

Я сидела у окна бездумно глядя на проплывающие по небу облака, старательно игнорируя жениха. А Энираду вот уже минут десять стоит рядом, со скорбной миной. На его лице застыло какое-то непередаваемое выражение. То ли укора, то ли сочувствия.

Прямо скульптура «Ангел, скорбящий над грешной душой». Только крыльев белых не хватает. Нимб – вон он. Солнечным зайчиком по золотым волосам скачет.

— Я не жалею о том, что сделала, – в моем голосе за усталостью прорезается раздражение. – Твоя фаворитка нарушила талийские законы. Не просто призналась, а с гордостью во всеуслышание заявила об этом.

— Ее ребенка тебе тоже не жаль? Он же ни в чем не виноват.

— Я тоже ни в чем не виновата. Но жить мне осталось недолго. И ни у кого это сочувствия не вызывает. Сейчас травят какой-то гадостью, превращающей меня в безразличную ко всему куклу. А очень скоро убьют. Твоя любовница сама подошла ко мне. И вело ее отнюдь не милосердие. Она назвала меня уродливой ширмой, которая не доживет до свадьбы. А ведь того, что, действительно, не доживу ей оказалось мало. Захотелось поглумиться, растоптать. Я ей ничего не сделала. Даже на тебя не претендовала. Просто подожди немного, пока с фиктивной невестой твоего любимого не произойдет «несчастный случай» и все. Зачем издеваться над обреченной?

— Да что ты такое несешь?

— Думаю, подстроят аварию. Я… ладно. Моя жизнь ничего не стоит. А смертью можно выторговать многое. Тут глупо ждать пощады. Но другие люди. Они тоже умрут. Сколько их будет? Корабль придется взрывать. Тысячи смертей. Ради прикрытия одной. Все ведь должно выглядеть максимально правдоподобно. Как же я тебя ненавижу.

— За что? – спросил он напряженно.

Я не хотела отвечать. Какой смысл сотрясать воздух перед тем, кто тебя за человека не считает? Но княжич терпеливо ждал моих слов.

—Твоя страна потребовала залог мира от союзника, которому не доверяла. А единственная принцесса династии была неспособна выполнить свой долг перед родиной. Поэтому нашли грешок молодости Императора. Отмыли. Приодели. Научили приседать в реверансах. А знаешь, что самое противное? Я в их глазах настолько тупа, что они даже не считают нужным скрываться. Императрица прямо при мне обсуждала фасон траурных платьев, которые надлежит пошить ей и Ланиссе.

— Это шахди Гаяр навел тебя на мысль о том, что тебя непременно убьют?

— Он подтвердил мои собственные подозрения.

— И с какой же целью он сделал это?

— Предупредить. Защитить.

— Напугать. Втереться в доверие. Склонить к побегу с ним. Ты стала бы для него весьма ценным политическим приобретением. Неужели не понимаешь?

— Он не предлагал мне сбежать с ним.

— Какая трагедия. – Голос Энираду сочился ядом.

— Гаяр опасался того, что мой отец отдаст приказ вернуть меня живой или мертвой. И преследователи скорее предпочтут уничтожить корабль, но не выпустить нас из системы.

— Какое благородство с его стороны. Яра, он — хладнокровная расчетливая сволочь.

— Лицемер, – сквозь зубы прошипела я. – Не смей о нем говорить! Ты и волоска его не стоишь. Он в тысячу раз лучше тебя. Ты мог бы защитить меня, но не хочешь. А когда я умру, произнесешь несколько пустых фраз о невосполнимой потере, написанных кем-то другим. Скорчишь, подобающую случаю, гримасу горя. И в этот же день с чистой совестью отправишься развлекаться. Потому как произошёл «несчастный случай, к которому ты не имеешь никакого отношения.

— Яра, то, что ты говоришь сейчас – бред. Понимаю, ты раздражена сегодняшним происшествием…

— Раздражена? – мой голос срывается на крик. – Я не хочу умереть ради всеобщего удобства. Тебе не навяжут жену, выросшую в трущобах варварского мира. Ланиссу под шумок выдадут замуж, и она продолжит жить в довольстве и роскоши. Могла бы – утянула бы вас всех в небытие с собой.

— Ты прямо образец морали и нравственности. Истинная принцесса крови.

— Принцесса у нас – Ланисса. Избалованная прожигательница жизни. Наркоманка. А ведь она не могла осознавать, чем ей грозит «Звездная пыль». Но пошла на это без колебаний. Вот пример морали и нравственности. А я, в своем праве ненавидеть тех, кто обрекает меня на смерть. И будет ли она гуманной и относительно безболезненной? Вопрос открытый.

Меня трясло от ярости. Хотелось вцепиться в его лицо, выражающее фальшивую растерянность.

Отворачиваюсь, не в силах даже просто смотреть на него.

Являлись ли мои слова о том, что я хочу его смерти правдой? Да. Потому что вся моя обида и злость сосредоточились сейчас на одном единственном человеке, который был не так уж и виноват в сложившейся ситуации. Я не была его выбором. Политическая необходимость. Не более.

Но вместе с тем, Энираду и ненависть к нему были якорем, не позволяющем мне сорваться и впустить в мысли по-настоящему страшную мысль о том, что за собой можно утянуть не одного человека, а миллионы.