Физрук: назад в СССР (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 18

Кто же у нее папаша?.. Прокурор?.. Нет, вроде… Первый секретарь горкома партии?.. Нет, не то… Ну да и хрен с ней и ее папашей… Все равно она для меня старовата… Вернее — для Сашка Данилова. Для меня-то в самый раз было бы.

Ха! Смешно… Вкусы у нас с ним, наверняка, разные… Ему больше подходит такая деваха, как старшая пионервожатая Симочка, а мне — наливная биологичка Люся… Может потому меня — нас — и тянет в разные стороны одновременно?.. Да вот только тело у нас одно на двоих и тот прибор, что отвечает за контакты с женским полом — тоже…

Однако сейчас этот прибор, как и весь прочий организм, не встанет даже при большом желании обладателя… И уж точно до школы не доберется… Накажут за прогул?.. Пусть наказывают… Мне бы сейчас пивка… Что угодно отдам за «Жигулевское», хоть за тридцать одну копейку, хоть за рупь двадцать… Мой мутный взор, блуждая по комнате, добрался до стола и — о, чудо! — узрел батарею… банок… Да ну на фиг! Обыкновенных жестяных пивных банок… Правда, какого именно бренда, с койки разглядеть не получалось — я видел только красные и желтые пятна…

Собравшись с силами, спустил ноги с койки, приподнялся, дотянулся до крайней банки, схватил ее и… не нашел привычного колечка-открывалки, но мне было не до размышлений на тему эволюции пивных банок, я схватил столовый нож и пробил крышку в том месте, где чуть-чуть уголком продавлена жесть. Чпокнуло. Полезла пена. Я тут же припал к отверстию запекшимся ртом и тянул-тянул-тянул горьковатую прохладу, покуда банка не опустела. За ней последовала вторая… После третьей я почувствовал себя более менее сносно…

Возникли другие потребности. Я выполз в коридор. Там оказалось довольно людно и шумно. Хлопали двери. Другие обитатели общаги сновали туда сюда. Кто — с кастрюлей, из-под крышки которой пробивался пар. Кто — с молотком в руках. Со мною здоровались и сочувственно кивали, понимая мое состояние. Выйдя из сортира, где помимо прочего, окатил голову холодной водой из-под крана, я обрел способность хоть как-то анализировать действительность. Почему так людно на этаже?.. Может, рабочий день уже закончился?.. Притормозив паренька в коридоре, который тащил пару табуреток, я спросил:

— Слышь друг, чё-та я не соображу, какой день недели?..

— Так вторник же!

— А чё никто не работает?

— Почему не работает?.. — удивился тот. — Дневная смена вкалывает, а мы — в восемнадцать ноль-ноль приступаем.

— А сейчас сколько?

— Почти час…

— Спасибо!

— Не за что!.. Счастливо опохмелиться!

Надежды мои, что сегодня выходной, не оправдались… Завтра Шапокляк меня с потрохами сожрет… А военрук решит, что я от него прячусь… Ничего не оставалось, как вернуться в комнату, чтобы накатить еще пивка. Сграбастав банку, я обнаружил записку, которую сначала не заметил. Развернул.

«Саша, доброе утро! Опохмелись пивом. А когда проголодаешься, у тети Груни (вахтерши) в холодильнике судки с горячим и холодные закуски. Лизонька собрала. О работе не беспокойся. Я позвоню Разуваеву и скажу, что тебя пригласили в райком ВЛКСМ на совещание по спортивной работе. Твой Кеша!»

Надо же какой заботливый!.. Я завалился на койку с банкой в руке. На этот раз я разглядел рисунок на жести. Сверху и снизу два пояска из золотых щитков с черными рисунками, а между ними надпись золотыми буквами на двух языках: GOLD RING BEER — ПИВО ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО. LAGER 13%. Это было советское баночное пиво, названное в честь Золотого кольца древнерусских городов, чьи гербы и составляли опоясывающие банку полоски. Что ж, прикольно… А говорили, что в СССР пиво пили только из стеклянных банок!

Мое самочувствие улучшилось настолько, что захотелось попробовать содержимое заветных судков, собранных для меня заботливой «хозяюшкой» элитного кабака, но сначала надо принять душ. Совершив омовение, я и впрямь ощутил голод. Натянув треники и чистую футболку, и захватив шоколадку, я отправился на поиски вахтерши, которую, оказывается зовут Груней. Спустившись на проходную, я не сразу узнал в сидевшей за столом женщине суровую стражницу общажного порядка.

Куда только подевались ее берет и гимнастерка⁈ Теперь массивные плечи и арбузные груди тети Груни обтягивала желтая вязанная кофточка с зелеными и красными розочками, а на голове завивались крашенные хною кудряшки. Неужели она сделала химическую завивку? С чего бы это?.. Завидев меня, вахтерша обнажила в счастливой улыбке стальные фиксы. Глаза ее прямо-таки лучились любовью. Очень хотелось верить, что — материнской. Я протянул ей шоколадную плитку, и любовь в глазах вспыхнула, как сверхновая.

— Саша, добрый день! — произнесла она воркующим голосом, столь же мелодичным как и урчание корабельного дизеля. — Спасибо за шоколадку… Как ваше самочувствие?

Этот переход на «вы» испугал меня больше, чем ее перманент.

— Спасибо, ничего, Глафира…

— Аграфена, но можно просто Груня!

— Тетя Груня, — не дал я ей сократить дистанцию. — Мне там кое-что оставили…

— Сейчас принесу! — с готовностью вскочила она. — Вы тут побудьте пока за меня… Если кто войдет — спрашивайте пропуск… Девушек не пускайте… У нас мужское, а не семейное общежитие…

Я пообещал, что не пущу, и она усвистала. Вернулась довольно быстро, неся стопку металлических закрытых емкостей, скрепленных особым зажимом — своего рода советский ланч-бокс из нержавейки. Я уже хотел было взять у тети Груни из рук это сооружение, но тут она меня огорошила:

— Может вам погреть горячее?

Это предложение застигло меня врасплох. Я понимал, что мадам не терпится влезть в мою молодую холостую жизнь. Уж не знаю, на что она рассчитывает, но ссориться с нею мне не резон. Хорошие отношения с этой стражницей могут мне еще пригодиться… Хрен с ней! Пусть проявит заботу.

— Буду рад, — ответил я.

— Тогда возвращайтесь к себе, я вам все принесу.

И я отправился восвояси, размышляя о том, что куда бы я ни направился, благодаря смазливому личику и спортивной фигуре Шурика Данилова, за мною всегда будет тянуться шлейф из женщин бальзаковского возраста. И что мне теперь, удовлетворять каждую?.. Лучше уж поскорее жениться, на той же Симочке… Вот только обручальное колечко на безымянном пальце скорее препятствует мужикам крутить шашни, нежели бабам на них вестись.

Я и в прежней жизни не был отшельником, и в этой не собирался блюсти целибат, но мужик, который идет у баб по рукам, это та же проститутка. Нет, в этом вопросе надо выбирать разумную тактику. Женитьба меня перестала прельщать с тех самых пор, когда моя благоверная, при разводе, отжала приличную часть семейного бизнеса. Однако, одно дело когда разведенный мужик тащит к себе в койку любую, какая ему глянется, другое, когда тем же занимается молодой учитель, да еще живущий в СССР, в начале восьмидесятых. Насколько я понимаю, в эту эпоху царит своя мораль — ханжеская, но требующая соблюдать внешние приличия.

Следовательно, далеко не всех «невест» надо тягать на свой насест, а только — особо нужных или тех, от кого отказаться не будет сил. А остальным — оставлять надежду на то, что все возможно. В комнате я застелил койку, сунул разбросанные тряпки в шкаф, поставил пустые пивные банки на подоконник. Через несколько минут, после того, как я навел марафет, в дверь весомо постучали. Надо думать — ногой. Как гостеприимный хозяин, я отворил дверь и в мои апартаменты ввалилась тетя Груня, уже с подносом.

На нем громоздились не судки, а тарелочки, с разложенной на них едою, присланной мне заботливой Лизонькой. Вахтерша выставила все это на стол, положила столовые приборы, завернутые в салфеточку. Судя по сноровке, тетя Груня некогда имела отношение к общепиту. Что же ее довело до вахты в общаге? Накрыв на стол, она хотела было скромно удалиться, но я ее удержал:

— Груня, — сказал я, намеренно опустив обидное слово «тетя», — время обеденное, а мне такую гору еды одному не осилить… Я же — спортсмен!

Вахтерша заколебалась. Колебания ее выразились в колыхании немалых телес, которые с голодухи вполне могли показаться аппетитными.