Здесь все рядом - Дашевская Анна Викторовна "Martann" - Страница 6

Вот, пожалуй, с неё и начну. Прямо сейчас позвоню и договорюсь, потом схожу распечатать картинки – в цвете и покрупнее! – а там видно будет.

Увы, план мой дал трещину в самом начале: Ольга Валентиновна была на даче, и вернуться планировала после первого сентября. Она, конечно, предложила мне приехать в гости, и я обещала подумать, но, прощаясь, знала: никуда не поеду. Дача эта далеко за границами московской области, а я ленива, да и план по дальним выездам вот только вчера выполнила на год вперёд.

В конце концов, бабушкины сокровища лежали в ячейке десять с лишним лет, полежат и ещё несколько дней.

Почему десять лет? Ну, я же посмотрела, когда был подписан договор аренды… Вот интересно было бы узнать, где это всё находилось до того? Интересно, но… уже не у кого.

На нос мне шлёпнулась первая капля дождя, и я заторопилась домой. Надо встряхнуть маму и выяснить, что с ней происходит.

Рассказывать маме о банковской ячейке я пока не стала. Вот когда пойму, что же это там такое лежит, тогда и поделюсь, а сейчас вроде бы и нечем.

Пришла я как раз к обеду, так что за столом стала рассказывать о Бежицах: о деревянных домах и резных наличниках, о георгинах в палисаднике, о Розалии Львовне и матушке Евпраксии, о старом кладбище, где нет ни сторожа, ни служителя, ни даже схемы… Мама слушала, кивала, задавала вопросы, но я чувствовала, что думает она о чём-то другом. Спросить? Нет?

Не буду.

Взрослый человек, имеет право на собственные секреты. И так она тридцать лет жила только и исключительно по бабушкиной указке.

И я продолжила трепаться.

Оказалось, что до двадцать пятого, до выхода на работу, осталось совсем мало времени, каких-то четыре дня. Четыре дня! А дел ещё нужно переделать уйму, начиная с посещения химчистки и заканчивая традиционной встречей сокурсников в последнее воскресенье августа. Хороша бы я была, если бы ещё и к Ольге Валентиновне поехала…

В воскресенье на встрече все пили, хохотали, танцевали, пытались рассказывать о своих успехах – и, конечно же, никто никого не слушал. Расходились уже под утро, и дорогу домой я помню нетвёрдо. Ну, судя по тому, что проснулась я в своей постели, до дому добралась, значит, всё в порядке. Правда, на часах была четыре часа дня. Понедельник, можно сказать, пропал…

Я выползла на кухню.

Мамы не было, на столе лежала таблетка растворимого аспирина и записка, прижатая стаканом с водой: «Буду поздно, не жди, ложись пораньше, тебе завтра на работу».

– Угу, – пробормотала я. – Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю…

Педсовет проходил в актовом зале, что было странно.

Нет, правда, странно: обычно собирались в учительской или в малом репетиционном зале, там как раз достаточно места. А актовый… Во-первых, в нём всегда холодно, вне зависимости от погоды на улице и отопительного сезона. Во-вторых, гуляет такое эхо, что пугаются ученики, которые выступают впервые. В-третьих, а зачем? Зал на две с лишним сотни мест, а нас тридцать четыре человека.

Ну да ладно, хозяин – барин. Директриса, Анастасия Леонидовна, нормальная тётка, не вредная. И одно большое достоинство у неё есть: она считает, что музыка детям необходима.

– Что-то Леонидовна опаздывает, – толкнула меня в бок приятельница, Эсфирь, педагог по классу вокала. – Раньше с ней такого не бывало.

– Всё когда-то бывает в первый раз, – ответила я рассеянно, высматривая в полутёмном зале кого-нибудь из народников.

Тут дверь распахнулась, и в зал гуськом вошли несколько человек.

Пятеро.

И знаком мне среди них только один – тип из отдела образования по прозвищу Моль. По-моему, имени его никто и не помнил, так прилипла кличка.

– Где ж Анастасия-то? – озабоченно прогудел за спиной мужской голос.

Ага, вот где у нас народники! Я повернулась и прошептала:

– Андрей, у меня к тебе вопрос потом будет, после педсовета. Не убегай, ладно?

– Договорились, – кивнул бородатый и дочерна загорелый преподаватель по классу гитары.

Всё так же гуськом пятеро гостей поднялись на сцену. Две женщины и толстый мужчина уселись на расставленные там стулья, а Моль подошёл к микрофону и пощёлкал по нему, отчего по залу прокатилось эхо.

– Господа педагоги, – сказал он с некоторой торжественностью, показавшейся мне неуместной. – Разрешите представить вам нового директора этой школы Ксенофонта Карловича Будакова.

Толстяк встал со стула и кивнул.

По залу прокатился шум, в котором выделялся громкий голос Андрея:

– Эт-то что за новости?

Моль терпеливо дождался, пока голоса затихнут, и сделал приглашающий жест:

– Прошу вас, Ксенофонт Карлович!

– Господи боже мой, – прошептала Эсфирь. – С таким имечком и в педагоги… Бедные дети!

Новый директор заговорил, и я поняла, что жизнь моя, кажется, скоро переменится. Господин Будаков говорил так, что мне захотелось немедленно заткнуть уши, а ещё лучше – выйти. Голос у него был слишком высокий и со странными дребезжащими обертонами, отчего в голове возникал неприятный резонанс. Мы с Эсфирью переглянулись, и она взяла меня за руку:

– Терпи! Может, он ещё ничего, надо послушать, что скажет.

Зря она надеялась: ничего хорошего мы от нового директора не услышали. С одной стороны, нас ждало сокращение («Сами понимаете, бюджет не резиновый!»), с другой – коллектив собирались укреплять и усиливать новыми кадрами.

Коллектив дружно приуныл, а я впервые в жизни пожалела, что не курю.

– Представляю вам новых преподавателей, надеюсь, коллектив их примет с радостью. Людмила Павловна Найдёнова, фортепиано, – повинуясь жесту, одна из женщин встала со стула и кивнула. – Зинаида Валентиновна Прохорец, сольфеджио и музлитература. Венера Тимуровна Хазиахметова, заведующая учебной частью. После собрания на доске объявлений будет вывешено расписание моих встреч с сотрудниками, попрошу вас его изучить и на встречи не опаздывать.

Новый директор завершил тронную речь и вернулся к своим спутникам. Так же, как и входили, гуськом, они потянулись к выходу.

– А Анастасия Леонидовна где? – выкрикнул женский голос сзади.

Ответа не последовало.

Дверь со сцены медленно закрылась, и в актовом зале повисло молчание.

– Что скажете, коллеги? – нарушила его Лилия Валерьевна, педагог по классу скрипки, дуайен нашего коллектива – по её словам, ей исполнилось восемьдесят два, и она себе может позволить сказать или сделать практически что угодно.

– Андрюша, дойди, посмотри, ушли ли гости, – распорядилась Ольга Михайловна, заведующая отделом струнных.

– Да какие ж это гости, это теперь хозяева, – ответил Андрей с непонятной горечью, но в коридор выглянул. – Стоят возле доски объявлений, – отрапортовал он, вернувшись. – Видимо, вывешивают расписание.

– А в школьный чат загрузить было нельзя? – поинтересовался кто-то.

– Надо полагать, туда их ещё не пригласили.

– Ну, так надо пригласить! – ага, Покровская, второй педагог по вокалу.

Мы с Эсфирью переглянулись: эта её коллега по цеху была первейшей подпевалой любому начальству.

– Что же, дамы и господа, расходимся, – поднялся со стула преподаватель по классу аккордеона Симаков. – Жизнь покажет, может, всё и к лучшему…

Он неторопливо побрёл к двери. Его догнала Покровская и что-то начала втолковывать, следом потянулись остальные. Наконец в зале остались только шестеро, и скрипач Володя Урмаев сказал:

– Я вот что думаю…

– Надо перебраться куда-нибудь и выпить кофе, – перебила его Лилия Валерьевна. – Вон, хотя бы в кофейню напротив. И конечно, по дороге посмотрим то самое расписание встреч, вдруг кого-то ждут уже сегодня?

Расписание и в самом деле висело на доске объявлений. Посмотрев его, я посмеялась мысленно: на знакомство с каждым сотрудником отводилось по семь минут. Не густо, скажем прямо… Конечно, если заранее подготовиться, почитать личные дела, подготовить вопросы, то… Но тогда и знакомиться можно в процессе работы!