Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 91

И тут его осенило.

Обитателям этого мира было предписано — рано или поздно — преодолевать при его освоении водные просторы. Сейчас, конечно, было еще слишком рано, но Первый уже понял, что в этом проекте строить какие-то планы бесполезно. А вот совместить строительство убежища и средства перемещения по воде вполне соответствовало непредсказуемой природе последнего.

Он поймал и вытолкал плывущий ствол на берег, подтащил к нему остальные, связал пяток из них, слетав к коварному водоему за цепкими подводными корнями, спустил свое сооружение в реку, убедился в его устойчивости и, вскарабкавшись на него, оттолкнулся от берега.

Эти приготовления заняли у него весь остаток дня — и дали миру время подготовить ответный удар. Сидя неподвижно на своем медленно спускающемся по реке деревянном помосте, Первый почувствовал, что начинает дрожать. Ему показалось, что на него вдруг нахлынул холод прямо из ледяной пустыни — и взялся за него вплотную.

И не только за него. Высматривая впереди место их с Лилит обитания, он вдруг заметил, что вода у берега медленно покрывается знакомой ему по ледяной пустыне твердой коркой.

Ширина неуклонно растущего покрова увеличивалась по течению реки, а его толщина — от ее центра к берегу. При ударе стволов об него, края его крошили, но и только — неумолимо оттесняемый от берега помост продолжал свое медленное движение. Остановить … нет, хотя бы задержать его, цепляясь за край льда руками, Первый не смог — мгновенно немеющие пальцы тут же соскальзывали.

Можно было просто перенестись на берег, бросив деревянные помост на волю издевательски неторопливого течения — но уступать окончательно зарвавшемуся миру плоды целого дня своих трудов Первый не имел ни малейшего желания. По крайней мере, без сопротивления.

Он грохнул кулаком по льду так, словно под ним скрывалось ухмыляющееся лицо мира. Лед пошел трещинами, но не успел Первый размахнуться для завершающего удара, как помост уже снесло от потенциальной бреши в броне мира. Чтобы наверняка пробить ее, рук ему было явно недостаточно — а новое орудие, прорубающее даже дерево, осталось сверху по течению.

Он был уже настолько близко к месту своего конечного назначения, что даже в тусклом свете уже почти угасшего дня смог разглядеть там Лилит. Она сидела на земле, свернувшись в круглый клубок под своими покровами и в окружении их живности, жмущейся к ней от холода. Лица их всех были обращены к зарослям — откуда обычно в конце дня появлялся он.

Стоит только собакам учуять его …

Стоит только Лилит голову повернуть …

Стоит только ей выбежать ему навстречу …

На лед. Который треснул даже под его рукой. Под которым ее утащит неукротимое, управляемое миром течение. И который может взломать, чтобы вытащить ее, только оставленное далеко позади …

На этот раз Первый грохнул кулаком себя по лбу. Уже в воздухе.

В сгущающейся темноте он чуть не проскочил оставленные вверху по течению стволы. Чтобы найти брошенный на берегу толстый сук с камнем на конце тоже понадобилось немало времени. Одним словом, когда он снова догнал свой деревянный помост, тот уже тихо и незаметно проплыл мимо Лилит. Причем, похоже, давно. Первый только зубами скрипнул — очередная уловка в виде способа облегчить ему жизнь миру определенно удалась: теперь ему все же придется нести эти стволы. Причем вверх по течению.

Он ринулся вниз на помост, чтобы как можно быстрее прорубить выход на берег — и сократить как свой путь назад, так и удовольствие мира от этого зрелища.

Тот его опередил. Первый так и не понял, заложил ил мир изначально этот момент в свой план или же оперативно отреагировал на его смекалку.

Полоса льда у берега стала существенно уже. И продолжала стремительно сужаться.

Первый все же махнул своим вновь обретенным орудием — для порядка и с плеча. Орудие с легкостью проломило уже совсем тонкий лед, стремительно уйдя под воду. И утащив за собой туда Первого. После чего чуть ниже по течению помост сам пристал к берегу, ткнувшись в него мягко и беззвучно.

В отличие от Первого. Он выбрался на берег, подняв веер брызг, топая ногами, стуча зубами и трясясь от холода. Нет, не от холода, вдруг понял он, отряхнувшись и оглядываясь по сторонам. Было бы приятно думать, что его согрело жаром праведного негодования, но пришлось все же признать, что волны благостного тепла накатывали на него извне — откуда-то из зарослей ниже по течению реки, до которых он так и не успел еще расширить границы исследованной территории.

Окоченевшее до костей тело решительно двинулось в том направлении. Бдительное сознание заподозрило очередной подвох мира и вовремя пресекло импульсивный порыв неразумной материи. Остановив ее на третьем шаге, оно строго велело ей сначала вытащить сохраненный с таким трудом деревянный помост на берег и — для верности — переместить его к зарослям, подальше от реки. И заодно чуть вверх по ее течению.

Сошлись на компромиссе. Тело волоком оттащило помост к зарослям кратчайшим путем — строго перпендикулярно течению реки. Сознание не позволило ему рухнуть под тяжестью помоста напоминанием о предвкушающем свой триумф ехидном мире.

Идея кратчайшего пути к цели пришлась телу по вкусу. Бросив наконец помост, оно ринулось к источнику тепла по прямой — плюнув на зрение, слух и осязание и ведомое лишь ощущением растущего комфорта. И Первый, то и дело врезаясь в деревья в стремительном полете, готов был поклясться, что они перемещались, выстраиваясь в ряд на пути его следования — по несомненному наущению мира.

На этот раз гонку выиграл Первый. Деревья вдруг закончились, и он увидел перед собой свободное от них пространство. Как вокруг коварного водоема, мелькнула у него настороженная мысль во время осмотра очередной потенциальной западни мира.

В уже почти угасшем свете дня он только успел разглядеть, что это пустое пространство было обширнее, а водоем в его центре — больше коварного. И он-то и являлся источником тепла. Благодаря которому вся растительность вокруг была все еще полна жизни — в отличие от поникшей, усохшей и съежившейся в их с Лилит месте обитания.

Даже если этот оазис не устоит перед надвигающимся ледяным фронтом мира, здесь у Первого есть шанс спокойно — не спеша и не забрасывая опять новую планету — построить им с Лилит надежное убежище.

И другое для их живности.

И еще одно — для хранения наверняка имеющихся здесь в изобилии плодов.

А под зеркально гладкой поверхностью водоема вполне могут обнаружиться и другие источники пищи…

Зеркально гладкая поверхность водоема вдруг пошла легкими круговыми волнами, в центре которых в воздух взметнулся язычок воды. И через мгновение до Первого снова докатилось теплое обволакивающее дуновение.

Ну это уже вообще плагиат! — возмутился он, вспомнив водоемы с внутренним подогревом, которые он создал, чтобы облегчить своим первородным освоение ледяной пустыни. Еще не хватало, чтобы в очередном приступе безумия мира и она сюда переместилась…

На этот раз и тело его, и сознание выступили в полном согласии. Поддержав забрезжившее решение единогласно и с равным энтузиазмом. Это место не только предлагало более комфортные условия существования — у Первого еще и были все авторские права на него. И заявить их нужно было немедленно, пока мир какой-нибудь заградительный отряд вокруг его находки не выставил.

Мигом перенесясь к Лилит, он увидел, что она уже улеглась спать — все также свернувшись в тугой клубок под ворохом покровов.

— Идем — покажу тебе, что я нашел! — принялся он тормошить ее за плечо.

Резко открыв глаза, она уставилась на него с непонятным испугом. Потом сморщилась, прикусила губу и — все также молча — покачала головой.

Первый сгреб ее в охапку, поставил на ноги — она охнула, покачнулась и медленно осела назад на землю, как будто ноги отказались держать ее.

— Нет. Холодно. Больно, — невнятно пробормотала она, уткнувшись лицом в пушистый мех.

На объяснения времени не было — Первый отчетливо вспомнил острую, режущую боль в руках, когда он пытался ухватиться за кромку льда на реке.