Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 86

Своему помощнику он велел задержаться. Все тем же непререкаемым тоном — во избежание дальнейших ненужных вопросов — он приказал ему принести запасную тунику. А затем — следуя знакомому острому импульсу — продолжил:

— И еще. Время от времени наведывайся в макет упомянутого мира и приглядывайся к первородному.

— Зачем? — озадаченно вскинул брови его помощник.

— Один сбой у него уже был, — напомнил ему Первый. — Новые осложнения мне не нужны.

— И что делать, если они обнаружатся? — резонно поинтересовался его помощник.

Первый задумался. Создавать прецедент посещения его мира у него не было ни малейшего желания. С другой стороны, необходимые сведения можно передать так, как он Творцу свой шедевр демонстрировал. И быстрее, и искажения при описании сведены к минимуму. Но при этом неминуемо вторжение в сознание. Хотя почему обязательно вторжение? Творец назначил ему приемную Второго для обмена его отчетов на свои указания — почему такие передаточные пункты для сознаний невозможны?

— Представишь себе мой кабинет, — напряженно щурясь, озвучил Первый свои соображения, — и оставишь в нем сообщение. Только отчетливое и короткое, как вызов. Я тоже на этот образ настроюсь — просто так он у меня в памяти не всплывает, не до того мне сейчас.

Закрыв глаза, чтобы сосредоточиться как следует, они проверили идею Первого. Она сработала — в обоих направлениях.

После чего Первый вернулся, наконец, в свой мир.

Который к тому времени уже пришел в себя от его полетов и ринулся отвоевывать утраченные преимущества.

Для начала выяснилось, что в его отсутствие пушистый зверек принес Лилит птицу — совсем небольшую и покрытую яркими разноцветными перьями.

Перья ей так понравились, что она их все повыдергала и потыкала себе в волосы. Она и новую тунику ими вокруг шеи украсила — и даже не поинтересовалась, откуда эта туника взялась.

Освобожденное от перьев бездыханное тело почему-то не вызвало у нее ни малейшей неприязни, и она его почти всё уже уплела. Когда Первый вернулся, нагруженный плодами так, что лететь мог только над самой землей, пушистый как раз догрызал оставшийся птичий каркас.

При этом лохматых к ушастому Лилит все также даже близко не подпускала, выкопав ему небольшую яму и отгоняя их от нее сердитыми звуками.

Смириться с тем, что она приняла наконец почти животную пищу не из его рук, Первый просто не мог. На следующий день, расчистив на скорую руку один из участков на новой планете, он вернулся на свою и принялся медленно кружить среди деревьев, высматривая птиц.

Птицы шарахались во все стороны при одном его виде, но зато на одном из деревьев он обнаружил знакомую кипу прутьев с теми шариками в них, которые так понравились Лилит.

Тоже подойдет, подумал он, осторожно высвобождая кипу из листвы — и услышал громкое хлопанье крыльев. Еще лучше! — он замер у ствола дерева в полной неподвижности, выставив руки вокруг естественной приманки с шариками, чтобы схватить птицу, как только она к ней приблизится.

В ответ птица схватила его. Пролетев у него над головой, она зашла с тыла и вцепилась ему в волосы, втыкая раз за разом клюв ему в голову. Поймать или хотя бы отогнать ее у него не получилось — она долбила своим клювом все, что под него попадалось.

В конце концов Первый ретировался. Стрелой. Едва уворачиваясь среди ветвей. Не всегда успешно.

Птица оказалась проворнее. Взвившись над ним, она дождалась небольшого просвета в листве и снова спикировала. Ему на шею. Перед глазами Первого промелькнул ушастый. С поникшей, откинутой набок головой…

Мир, что, вообще рехнулся? Пытается превратить своего создателя в пищу, причем для даже не совсем животного? Конечно! Нырнув в полете под особо толстую ветку, он сбил ею пернатое чудовище.

Но отмокать в потоке ему пришлось в тот вечер дольше обычного. И не один последующий день он возвращался к Лилит только с плодами. Ежеминутно кося глазом наверх — не мелькает ли где парящий в воздухе нахальный охотник за высшей формой жизни.

Осмотрительность этой формы жизни заставила пернатого вернуться к своей обычной пищевой цепочке. И привести к ней Первого.

Однажды утром он обнаружил, что запасы плодов на уже исследованной территории заметно уменьшились. Решив расширить круг поисков после возвращения с новой планеты, он вдруг заметил вдалеке в небе знакомый размах крыльев. Старательно сориентировавшись на местности, чтобы исключить это направление из своих последующих поисков, он вдруг увидел, как лениво скользящие в небе крылья внезапно сложились и их обладатель камнем ушел вниз к земле. И через пару мгновений снова взмыл вверх, удаляясь от Первого и держа что-то в конечностях.

Нужно пользоваться моментом, подумал Первый. Новая планета никуда не денется, а вот пернатый очень может скоро вернуться на то место, над которым только что кружил.

Там обнаружился еще один участок, свободный от деревьев. Посреди которого располагался водоем. В чем Первый убедился, неосторожно в него приземлившись. Хорошо, хоть не в самый центр.

Водоем оказался не похож ни на один, созданный им. Он был весь покрыт круглыми плоскими листьями и окаймлен высокими — в рост Первого — тонкими, но совершенно не гибкими стеблями. Ни для плавания, ни даже для омовения он явно не годился — Первый с трудом выбрался из него на твердую поверхность. При каждом шаге его ноги запутывались в корнях растений, которые так и норовили обвиться вокруг них — вне всякого сомнения, это было творение мира.

Опустившись наконец на землю среди густых стеблей, Первый отдышался и озадаченно оглянулся по сторонам. Ну и где здесь пища?

Она показалась ему после нескольких минут тишины и его полной неподвижности.

Из зарослей на противоположном берегу неуклюже переваливаясь, вышли две птицы и, доковыляв до воды, поплыли, то и дело клюя головой под воду. И судя по поднявшемуся гомону, скрывалось их в зарослях намного больше.

Причем, если они и летали, то невысоко и недолго. Отлично, подумал Первый, отныне разнообразие питания Лилит обеспечено — и исключительно его руками. Ему даже не нужно было придумывать, как добыть эту очередную скрытую миром пищу — достаточно скопировать пернатого охотника, зависнув над водоемом и в нужный момент спикировав на добычу.

При его стремительном приближении добыча ушла под воду. Вся. Но скользкости подводных обитателей ей все же не хватило, и одну из них Первый схватил. А его опять схватили корни плавающих растений. Пищевая цепочка которых была Первому совершенно неизвестна — мир вполне мог не только пернатого охотника на высшую форму жизни натравить.

Взвившись в воздух, Первый сорвал с себя два особо настырных корня — остальные сами отстали.

Длинные стебли на берегу были менее агрессивны. Поначалу. Они послушно отклонялись, когда он раздвигал их руками, но стоило ему отпустить их — пружинисто и хлестко возвращались на прежнее место. Невзирая на то, что на этом месте уже, как правило, оказывалось его лицо.

Но чем упорнее они сопротивлялись его продвижению, тем больший азарт испытывал Первый. Обычно мир входил в такой раж, когда ему было, что скрывать. Пищу.

На очередную находку Первый чуть не наступил. Такие же шарики, как те, что он нашел на деревьях, но скорее светло-коричневые и усеянные темными точками — они лежали прямо на земле и в кипе не прутьев, а листьев и обломков стеблей. Вспомнив, как треснул шарик с дерева у него в руках, он поднял всю кипу — для удобства транспортировки.

Запасов этих шариков в зарослях оказалось более, чем достаточно, а в одном месте он даже наткнулся на некую их модификацию: они там сменили цвет на бледно-желтый, сделались пушистыми, постоянно шевелились и издавали тонкие требовательные звуки.

Их Первый тоже подобрал. Разнообразие питания Лилит обещало стать отныне богатым.

Он вернулся к ней со своей добычей, чтобы выяснить, что придется ей больше по душе — с тем, чтобы слетать за ее выбором после возвращения с новой планеты.