Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 141

На самом деле, сначала он увидел только Адама — тот метался по обманчиво знакомой ему поляне, издавая нечленораздельные звуки, более похожие на рычание взбешенного зверя, чем на человеческую речь. И пиная ногами и расшвыривая руками все, что под эти руки и ноги попадалось. За одним, особо яростным пинком последовал другой звук — тонкое, короткое поскуливание, которое Первый прежде слышал только от их раненого в схватке с дальними сородичами лохматого.

Рывком подавшись вперед, он заметил, наконец, и Еву. Она лежала ничком у самого края водоема, съежившись, уткнувшись лицом в землю и прикрывая голову руками — по всей видимости, пинок Адама был далеко не первым.

Даже не успев подумать, Первый со всего размаха метнул в его сознание тот образ, в котором явился сюда совсем недавно его помощник. Если Адаму приспичило в очередной раз свой дурной нрав демонстрировать, то пусть хоть однажды попробует перед соперником из той же весовой категории погарцевать, а не на более слабом и вечно безответном упражняться.

Как и следовало ожидать, образ почти настоящего рогатого заставил Адама отшатнуться и почти мгновенно отскочить под укрытие деревьев. Откуда он принялся нервно стрелять глазами во все стороны, приглушив свое рычание до еле слышного свистящего шипения.

Но в сознании его взметнулась волна такой ненависти, что Первого чуть не выбросило оттуда.

Он устоял. Совершенно бессознательно — на этот раз — преступив строжайший запрет Творца на мысленное вторжение, он уже не видел никаких оснований ретироваться из сознания Адама, не выяснив, что случилось. Да и Творец, похоже, только что нарушил им же самим громогласно объявленный принцип невмешательства в уже созданные миры.

Докапываться до истины Первому пришлось долго — в бурлящем водовороте злобы, ярости, бешенства, ослепляющей ненависти и оглушающего отчаяния, рвущем на части сознание Адама. В конечном итоге Первому удалось выудить оттуда лишь обрывки мыслей или воспоминаний.

Вместо того, чтобы незаметно, но целенаправленно воздействовать на Адама, Ева начала задавать вопросы.

О Лилит.

И не Адаму, а Второму.

Явившись прямо к башне Творца.

Вернув ее на место, Второй устроил допрос Адаму на предмет разглашения первого этапа его существования.

И даже, казалось, не слушал его сбивчивые объяснения чистейшей невозможности столь преступного акта, впившись наминающим взглядом прямо ему в глаза.

После чего он исчез, а Адам — едва успев вытрясти из Евы причину немилости их прежде столь благосклонного господина — обнаружил себя в этом безжизненном мире.

Вместе с Евой — навлекшей эту немилость и на него, хотя простая справедливость требовала, чтобы вся тяжесть наказания была возложена только на нее.

Сканировать сознание Евы Первый не стал. Оно было настолько раздавлено всепоглощающим осознанием своей вины, никчемности, ничтожности и оскверненности, что лишь только заглянув в это засасывающее болото, Первый отпрянул от него, как от зловещей бездны.

Ничего себе, снова промелькнуло у него в голове от ответного взгляда этой бездны. В которую грозило превратить его мир появление этих двух сгустков чистейшей отрицательной энергии. Его мир — взбалмошный, самолюбивый, рвущийся к своему собственному творчеству. Так это ради этого Второй с такой легкостью отказался от своего собственного?

В кабинете Второго его встретил тяжелый взгляд, полный … ненависти, сказал бы Первый, если бы перед ним находился Адам.

— Ты мне за это заплатишь, — едва слышно понеслись в него вслед за взглядом такие же тяжелые булыжники слов.

— Не к тебе, — процедил Первый сквозь зубы, и направился к двери в кабинет Творца.

Второй даже не шелохнулся, чтобы помешать ему.

Творец при его появлении не издал ни звука, лишь неотрывно глядя на него, пока он не очутился прямо перед его столом.

— Вы создали новую жизнь? — холодно изрек, наконец, он, и — без всякого предупреждения — вломился в сознание Первого.

Единственное, что успел сделать тот — это скрыть от всевидящего ока сцену своего единственного разговора с Евой. Это даже нельзя было назвать его действием, по крайней мере, осознанным — у него словно подсознание пришло на помощь парализованному разуму, окружив это воспоминание, закрыв его собой, как сама Ева голову руками прикрывала под ударами Адама.

Сколько это продолжалось, он не мог сказать — только сил и хватило, чтобы держать этот щит перед единственным неопровержимым доказательством того, что Ева вступила с ним в контакт. Она не сумела воспользоваться шансом, который он ей дал, но не жизнью же за это расплачиваться!

Наконец ощущение чуждого и вездесущего присутствия в его сознании исчезло, но Первый даже не успел вздохнуть с облегчением — Творец снова заговорил.

— Я позволил Вам слишком много вольностей. Я слишком долго потакал им. Я слишком долго терпел их. В результате, Вы забыли о том, что были созданы всего лишь в помощь мне.

— Можно хоть слово сказать? — не выдержал Первый.

— Для этого Вам были созданы все условия, — продолжил Творец чеканить каждую фразу, словно Первый даже и рта не раскрывал. — Вам было отведено отдельное место для работы. Вам был предоставлен штат для реализации Ваших идей. Вам была дана полная свобода творчества. В результате, Вы возомнили себе, что вполне можете заменить Вашего создателя.

— Да некогда мне что-либо мнить было! — шагнул Первый к нему, донельзя уязвленный невероятной несправедливостью предъявленных обвинений.

Творец не шевельнулся — остановив его все тем же ледяным и безжизненным, словно белоснежная пустыня на его планете, взглядом.

— Вы позволили себе мои исключительные функции. Вы позволили себе хвастаться этим перед первородными. Вы позволили себе начать брожение в наших рядах. Отныне этому будет положен конец.

— Какой конец? — внезапно охрип Первый.

— Вам дали возможность попробовать себя в роли управляющего отдельным миром — Вы превратили его в полную нелепость, перечеркивающую все основополагающие принципы, — отложил вынесение вердикта Творец — видно, вспомнил еще пару важных пунктов в списке его прегрешений. — Вам позволили наиграться этой пародией на эффективное мироустройство на протяжении одного жизненного цикла — Вы посягнули на мое право преумножать эти циклы. Прекрасно.

— Что прекрасно? — растерянно пробормотал Первый, чувствуя за этим словом смысл, не имеющий к нему ни малейшего отношения.

— Вы готовы преступить любые границы для сохранения этого проекта — прекрасно, мы готовы пойти Вам в этом навстречу, — все также бесстрастно подтвердил Творец его смутные опасения. — Ваш первородный будет находиться в том мире, для которого он был создан. И который Вы так ярко живописали не только мне, но и его паре. Обеим его парам.

— Да он же отверг этот мир! — воскликнул Первый, чтобы отвлечь внимание Творца от его последней фразы — неужели щит все же не сработал?

— Мы не создаем миры на выбор первородным, — отвлекся Творец от одного аргумента — только для того, чтобы усилить тяжесть других. — Задача последних состоит в том, чтобы обеспечить полноценное функционирование первых. А в Вашем эксперименте уже давно пора восстановить его исходное предназначение. Чем и займутся упомянутые первородные. Под непосредственным контролем моего представителя.

— Вы отбираете у меня мой мир? — выдохнул Первый, категорически отказываясь верить своим ушам.

Творец снова помедлил с ответом, словно давая ему время смириться с неизбежным.

— Такое решение было бы наиболее оправданным, — изрек наконец он. — К сожалению, Вы уже внесли в проект слишком много источников возмущения, и мне не представляется справедливым возложить их устранение на непричастную к ним сторону. Это вменяется в обязанность Вам — и запомните, что Вам дается еще один шанс принять участие, наравне с моим представителем, в обеспечении обещанной рентабельности этого проекта — в кратко-, а не долгосрочной перспективе.