Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 136

Искры тут же гасли — Первому не удалось раздуть ни одну из них. Прямо согласно его собственному проекту. Он подобрал с земли обломанную ветку — потолще и подлиннее, чтобы не потухла, пока он до Лилит доберется — и, вытянувшись всем телом, сунул ее одним концом в бушующее пламя. Проект все еще продолжал отстаивать свои права — ветка загорелась не сразу. Но все же загорелась — с уже совсем легким шипением и потрескиванием, вовсе не слепящим глаза светом и приятным теплом, исходящим от него.

И до Первого вдруг дошло, что у него в руках оказался не только огонь как раз подходящего для передачи первородным масштаба, не только надежное средство защиты от наступления любых холодов, не только фантастический скачок в развитии его мира — но и безотказное оправдание, если он все же вышел за рамки, отведенные Лилит понятию «недолго» на этот раз.

— Я принес тебе звезду! — торжественно провозгласил он, выходя из-за деревьев в их с Лилит оазис с высоко поднятой над головой горящей веткой.

К нему не повернулась ни одна голова. Из тех, которые собрались на противоположном краю оазиса — полукругом, обращенным к этому краю, и на напряженно вытянутых в том же направлении шеях.

Меньшие головы — Малыша и мелкой живности — сбились в одну кучу, уткнувшись друг в друга. На помосте из бревен. Чуть покачивающемся в центре водоема.

Эта картина могла означать только очередное нападение. И вовсе не мира — тот все последнее время был слишком занят, набивая руку в метании всех подручных стихий по живой мишени. И в этом случае попытка вторжения могла направляться только из одного источника.

Знающего из его собственных отчетов, где их с Лилит — и особенно с Малышом — искать.

Знакомившегося там же с многочисленными примерами его стычек с миром.

Приветствующего … и не исключено, что готового провоцировать любой выпад мира против своего создателя как лишнее подтверждение неуправляемости и ненадежности обоих.

И уж точно имеющего все основания для полной уверенности в том, что — дойди их очередное столкновение до самого предельного накала страстей — создателю мира фатальный исход не грозит.

А Творцу не грозит неприятный сюрприз в виде потери своей персональной вечной — во всех смыслах этого слова — мишени для его громов и молний.

В адрес, разумеется, ее взбесившегося творения, только что подтвердившего, что саморазвитие всегда ведет к самоуничтожению. и начавшего со своих лучших составляющих — Лилит и Малыша.

Вот, значит, что за необычной покладистостью Второго стояло. Ну, все.

Взревев, Первый ринулся вперед, на его посланца — кем бы тот ни был — с пылающей веткой наперевес вместо копья.

На этот раз его выход на сцену не остался незамеченным. И произвел, наконец, полный эффект.

Из повернутых к нему голов всей их живности раздался вопль ужаса, и они бросились врассыпную. Отскакивая еще дальше, вставая на дыбы и закатывая глаза всякий раз, когда он в растерянности поворачивался к ним.

Так они огня боятся, осенило первого. Отлично, он нам теперь любую стену заменит — рывок в прогрессе становится все более впечатляющим.

На другом краю поляны уже осталась одна Лилит — настороженно переводящая глаза на их живность, затем на то место, которое они все только что гипнотизировали, и снова на горящий факел у него в руках.

Еще лучше, мелькнуло в голове у Первого, согласно проекта первородные и не должны огня бояться. И очень кстати он намного раньше предписанного срока появился — теперь уже никто не успеет свои коррективы в столь важный этап становления мира внести.

— Что там? — коротко кивнул он в сторону деревьев, подойдя к Лилит. С отставленной в сторону горящей веткой — не хотелось крепость проектных устоев проверять.

— Не знаю, — также отрывисто ответила она, косясь на огонь. — Появился недавно. Ничего не делает — только ходит туда-сюда и смотрит. Но очень страшный.

Первый шагнул в указанном ею направлении, и пламя выхватило среди деревьев очертания огромного зверя — темного, косматого и определенно рогатого — и отразилось в его глазах, горящих, как у напавших на них в прошлый раз подобий их лохматых.

Первый ткнул горящей веткой в его сторону — тот отступил, но удирать не стал. Вот еще не хватало, нахмурился Первый, чтобы наша живность от огня шарахалась, а всякая пришлая на него и ухом не вела.

Он сделал более резкий выпад веткой — косматый притопнул передней ногой, развернулся, сделал несколько неторопливых шагов и снова оглянулся на Первого, сверкнув отраженным в глазах пламенем. Словно проверяя, нет ли за ним погони … или приглашая Первого к ней.

Так мы в игры играть будем? — вскипел Первый. С напоминаниями о том, кто к кому без стука врывался? Добро! Сегодня у кого-то будет на одни покровы больше, а у кого-то — на одну пешку в игре меньше.

— Сейчас я его загоню, — повернулся он к Лилит, и осторожно протянул ей ветку. — Сохрани это. Это очень важно. Чтобы он не потух.

— А что …? — начала она.

— Он кушает дерево, — не стал он дожидаться вполне предсказуемого окончания. — Любое. Ветки собери — но чтобы, когда я вернусь, он горел.

Подхватив первого подвернувшееся копье, он ринулся за косматым.

Тот взбрыкнул задними ногами и припустил изо всех сил.

Первый взлетел, чтобы не метаться среди деревьев — ему сегодня тех молний вполне хватило.

Косматый встал на задние ноги и даже шею вытянул, уставившись на него все еще горящими, но уже выпученными глазами.

Первый ухмыльнулся — явно непуганная еще пешка, раз сама самые уязвимые части под удар подставляет — и перехватил копье поудобнее для броска.

Косматый грузно опустился на передние ноги и продолжил бег, но уже короткими резкими зигзагами — меняя направление так, словно он чувствовал момент, когда Первый прицеливался.

Одним словом, пришлось тому таки пометаться — сцепив зубы и не решаясь рискнуть впустую единственным копьем.

Остановился косматый в имитации макета — причем с таким видом, словно она и была его конечной целью. Но все же под деревьями — и Первый для устойчивости тоже на землю спустился.

Рассмотрев, наконец, пришельца как следует.

Тот определенно походил на их козу, но был намного крупнее, с куда более мощными и завитыми к голове рогами. Все его тело было покрыто черной, жесткой, сбившейся в торчащие во все стороны клочья — одним длинным пучком даже голова внизу заканчивалась. И глаза у него горели даже в отсутствии пламени — от любопытства, чуть не вырвалось у Первого …

Да нет! Конечно, нет — наверняка от гонки.

Косматый повернул к нему голову, дернул ею, словно кивая, снова притопнул передней ногой и принялся отряхиваться, неловко поводя боками и волнами вздымая шерсть на загривке.

Вот это и оказалось последней каплей. Гнаться за этим видением из кошмара вместо того, чтобы разделить с Лилит великий момент приручения огня в приличествующей случаю торжественной обстановке — и для чего? Чтобы возомнившая себя важной фигурой пешка его в упор не замечала? В его собственном мире?

Одним плавным, привычным, отточенным движением копье устремилось вперед.

— У-у-уй! — донеслось через мгновение из-под рухнувшей туши косматого.

Вернее, из-под покровов этой туши.

Откуда на остолбеневшего Первого уставились круглые и уже совсем не звериные глаза.

Очень даже ему знакомые — на скривившимся лице его помощника.

Скрючившегося под покровами и держащегося обеими руками за бок.

— Вы здесь всегда так? — выдохнул он, постанывая. — Сразу бьете? Без вопросов? Я же Вам столько знаков подал, что поговорить нужно!

— Это что еще за маскарад? — процедил Первый сквозь зубы, все еще не решаясь поверить своим глазам.

— А это мы Вашу идею развили, — с готовностью принялся объяснять его помощник нервной скороговоркой. — Владельцы некоторых миров уже на все готовы, лишь бы в них проникнуть. А если под видом одного из их естественных обитателей, так это прямым контактом никак не назовешь. А тут у Вас в кабинете запасное тело обнаружилось — мы его за основу и взяли …