Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 129

Он собирался предупредить Лилит о внеочередной отлучке сразу по возвращении, но она оторваться не могла от подруги скакуна, та отвечала ей самым дружеским пофыркивание и подставляла под ее поглаживания бока, и Первый решил пока отдохнуть перед новым походом.

Потом перед ним не мешало и подкрепиться.

Потом у Лилит оказалось весьма игривое настроение.

Которое напомнило ему о кокетливом пританцовывании их со скакуном находки у коварного водоема.

И о стеклянном, ошалевшем взгляде скакуна на нее.

Потом он подумал, что, пожалуй, слегка перестарался, сделав инстинкт влечения в своем мире преобладающим над всеми остальными.

Вернее, об этом он подумал существенно позже, уже засыпая.

Разбудил его скакун. Сначала фырканьем, а потом и копытом. Первый вскочил, намереваясь напомнить ему, что у некоторых хватило такта только словесно к себе внимание привлекать — как вдруг расслышал в низком утробном ворчании скакуна самую настоящую ярость.

А потом до него понеслись тревожные вскрики рогатых, отчаянные вопли их потомства и бешеное рычание лохматых.

Которые вдруг кинулись к краю их оазиса.

Где их тут же стало много.

Первый кинулся было туда, но они все уже надвигались на него, а он никак не мог отличить своих от чужих.

Чего не скажешь об их живности. Не раздумывая, они били копытами и рогами исключительно в те тени, у которых — вдруг заметил Первый — ярко горели желтые глаза. Устремленные к водоему, на берег которого Лилит уже оттащила потомство рогатых, ушастых …

… и Малыша.

У Первого вырвался низкий, гортанный, кровожадный рык. Такого бешенства он еще никогда не испытывал. Он даже не подозревал о его существовании. Но мир — или кто там стоял за ним — на этот раз перешел все границы. У Первого даже мысли не мелькнуло отогнать пришельцев — он бросился убивать.

Объединенными усилиями рогов, копыт, зубов и копий через … Первый понятия не имел, сколько времени на земле остались лишь неподвижные тела пришельцев. Последнего догнал острый камень, брошенный Первым и вонзившийся тому прямо в шею.

Но больше всего его поразила Лилит. Успев — непонятно, как — согнать в самое безопасное место самых беспомощных и уязвимых в их хозяйстве, она затем — словно мысленно — сгруппировала взрослую живность полукольцом перед ними, а во время схватки постоянно оказывалась именно в том месте, где атакующие наседали особенно яростно и угрожали прорвать их оборону.

Когда все закончилось, она бросилась к водоему и принялась ощупывать Малыша, дрожащее потомство рогатых и все еще оцепеневших от ужаса ушастых. Закинув голову и шумно выдохнув с закрытыми глазами, она через мгновенье встрепенулась, метнулась к Первому и принялась осматривать и его, напряженно хмурясь и бесцеремонно отбив его потянувшиеся к ней руки.

— Ты-то как? — спросил он, все еще тяжело дыша.

— Нормально, — коротко бросила она, удовлетворенно кивнув, и отошла к их живности.

У тех без потерь не обошлось. У подруги скакуна обнаружилась рваная рана в плече — которую он уже усердно зализывал. Лохматая коза прихрамывала на заднюю ногу, а у более крупного рогатого существа — Лилит назвала его коровой — оказался сломан один рог.

Лохматых потрепало сильнее: одна тоже на трех лапах ковыляла, вторая же вообще подняться не могла — но хвостом при виде Лилит вильнула и от угощения не отказалась. Лилит тоже не выказала особой тревоги, и Первый решил ей поверить: в конце концов, им уже доставалось в схватке с хвостатой лисой, и ничего — Лилит их быстро на ноги поставила.

Она уже почему-то отошла от их живности и направилась к неподвижным телам захватчиков, наклоняясь над каждым и внимательно рассматривая их. Правильно, хлопнул себя — мысленно — по лбу Первый, если остались живые, лучше добить, а то уползут. Так и есть — возле одного Лилит присела, протянула руку над шевельнувшимся телом, задержала ее там на несколько мгновений и позвала Первого.

Не может сама, растрогано подумал он, поудобнее перехватывая копье; одно дело — в схватке, а другое — вот так, поверженного противника …

— Помоги перенести, — вскинула она на него глаза, как только он приблизился. — К собакам. Раны промыть нужно.

Первый застыл с уже занесенным копьем в руке и в абсолютной уверенности, что ослышался.

— Зачем? — резко выдохнул он со вновь вскипевшей яростью. — Чтобы снова напал, как только в себя придет?

— Пожалуйста, — добавила Лилит неотразимый аргумент. — Она — другая.

Первый недоверчиво глянул вниз, на морду существа и наткнулся на его взгляд. Устремленный вверх, на все еще нацеленное на него копье — с отрешенным спокойствием, как перед лицом неизбежного.

Рука у Первого опустилась сама собой, копье тоже само выпало из нее, а ноги отнесли его к меховым покровам, на которые они и переместили осторожно стоически молчащую находку Лилит и на них же перенесли ее к лохматому родственнику.

Тот зарычал было при виде еще недавно кровожадной фурии — та ответила ему тонким, протяжным звуком и закрыла глаза, чуть шевельнув надорванным ухом. Лохматый перевел озадаченный взгляд с нее на Первого, явно интересуясь, что делать, если нападение повторится.

Первый и сам задавался этим вопросом. Нет, его вопрос звучал иначе: Что делать, чтобы не допустить очередного нападения? И как он его ни крутил, ответ приходил один и тот же.

Придется-таки строить загородку.

Причем не преграждающую их живности путь во внешний мир, а наоборот — удерживающую мир от проникновения к ним.

А ведь кроме живности, есть еще и Лилит с Малышом, и растений она вон уже сколько насадила … Нет, лучше сразу строить стену вокруг оазиса — прямо по той границе, которая даже ледяной пустыне мира не по зубам оказалась.

Еще раз оглянувшись по сторонам, Первый понял, что это будет очень длинная стена. До завершения которой — до обеспечения полной безопасности Лилит и Малыша — ни о каком визите в башню Творца и речи быть не могло.

Хорошо, что он целых два помоста из бревен по реке спустил!

Одного разобранного помоста хватило только на часть стены. Очень маленькую ее часть. И слегка кривоватую — он решил вкапывать бревна между уже имеющимися деревьями и очень гордился изяществом этого решения, пока его стена не стала забирать в сторону от границы оазиса, то и дело норовя вторгнуться в посаженную Лилит растительность.

Спроецировав второй помост на оставшуюся часть стены, Первый понял, что к тому моменту, как он ее достроит, надобность в его отчете в башню Творца отпадет. Вместе с надобностью в новой планете для Адама с Евой. Потому что у тех уже жизненный цикл закончится. В макете.

И опять выход нашла Лилит. Причем такой, что у Первого сердце радостно ухнуло. И вовсе не от перспективы избежать заготовки еще доброй сотни бревен. В ледяной пустыне и в условиях полной невозможности их транспортировки по замерзшей реке.

Скептически оглядев его творение, Лилит предложила снова связать бревна в помост и спустить его в водоем. О приближении опасности их предупредит их живность, и они успеют погрузить на помост всех детенышей и оттолкнуть его от берега. Ни один из хищников, встретившихся им, водоплавающим не был, а уж сами они как-то отобьются.

У Первого дыхание перехватило. Вот они — пока еще только проблески, только зачатки великой идеи покорения водных просторов, и насколько же раньше, чем он смел надеяться! Действительно, лучше начинать с малого — жидкость в водоеме уже нужной плотности, но течения в нем нет, а значит, помост никуда не снесет …

— А вернуться как? — подала голос его привычка прорабатывать все детали возникшей идеи.

Пожав плечами, Лилит кивнула на гибкие ветви, из которых плела корзины.

Через день помост был снова собран, прочно привязан к берегу длинным шнуром в три плетения и опробован добрый десяток раз. На него усаживалась Лилит, Первый отталкивал его от берега и, когда он останавливался посередине водоема, аккуратно подтягивал его назад. Самому Первому и двух экспериментов хватило, чтобы убедиться в надежности изобретения Лилит, но он решил дать ей возможность запомнить удовольствие от перемещения по воде. Особенно после того, как она начала руками подгребать, чтобы быстрее до берега добраться.