Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 119

Прямо позади него мой взгляд наткнулся на самый нежелательный элемент той расстановки сил, которая сложилась на земле в мое отсутствие. Которой этот элемент позволил сложиться самым неблагоприятным образом.

— Что ты здесь …? — бросил я опекуну своей дочери, вложив в сам собой вырвавшийся вопрос все свое презрение к типично светлому отступничеству.

Вопрос мой остался не только без ответа, но и без конца. Круговая порука светлых пересилила в одном из них даже воспоминания о предательстве другого.

— Как ты мог?! — перебил меня бывший хранитель гротескным возгласом. Став в театральную позу и выбросив вперед указующий перст. Не в перебежчика на сторону манипуляторов нашими детьми, а в собственного сына.

Тот только плечами пожал — по всей видимости, глубокое ознакомление с многовековым двуличием любого сторонника светлой доктрины, начатое и с моей скромной помощью, уже научило его не удивляться никаким их выходкам.

Впрочем, фальшь отдельно взятой этой покоробила даже Татьяну. Шумно выдохнув, она отбросила — небрежным жестом — все еще вытянутую в обвинительном жесте длань своего бывшего хранителя и двинулась навстречу своему сыну.

Он встретил ее на полпути — крепким и молчаливым объятием.

Ее бывший хранитель не смог, как всегда, стерпеть отсутствие внимания к своей персоне — тут же подскочил к ним и принялся скакать вокруг, пытаясь, как мне показалось, растащить их.

Юный мыслитель бросил ему что-то вполголоса — тот замахал руками, то и дело тыча себя пальцем в грудь, как взбесившийся шимпанзе. В конечном итоге, приятель моей дочери продемонстрировал уже явно приобретенное всестороннее понимание принципов взаимодействие со светлыми — охладив пыл своего родителя медвежьим захватом.

Окончательно, впрочем, утихомирить того удалось лишь объединенными усилиями юного мыслителя и его матери, обхватившей обоих руками и бормочущей при этом нечто увещевательное в ухо своего бывшего хранителя.

Я не смог полностью насладиться процессом укрощения вечно мнящего себя неукротимым хранителя — увидев на другом краю комнаты сестру моей дочери и сына хозяев этой дачи.

Они внимательно наблюдали за слегка неожиданным началом критически важных переговоров, время от времени переглядываясь — парень вопросительно чуть дергал подбородком, девочка философски пожимала плечами, вскидывая глаза к потолку.

Я же, глядя на них, в очередной раз отдавал должное своей чуткой интуиции. Заставившей меня буквально навязать свое присутствие на этих переговорах.

Обнаруженная расстановка сил не оставляла ни малейших сомнений в том, что светлые планировали их в своем типичном стиле. Не только моей дочери надлежало остаться единственной обвиняемой, лишенной поддержки и заступничества — за нашей спиной было организовано численное преимущество светлых перед лицом Гения. Сама мысль об их, даже объединенном, превосходстве над ним была смехотворна, но как показало то далекое, первое совещание в его апартаментах, своей непрекращающейся трескотней они могли просто не дать ему высказаться …

— Мне кажется, что все земные условности уже соблюдены, — прервал мои размышления его уверенный голос. — Хотел бы напомнить всем присутствующим, что времени у нас действительно мало. Так что предлагаю перейти прямо к делу.

— И кто предлагает? — уставился на него исподлобья опекун моей дочери.

Все лица обратились к Гению — юный мыслитель с родителями явили ему триединый лик — он же снова глянул на меня. Уже с легкой укоризной.

— Позвольте вам представить, — с готовностью вернулся я к самой почетной части своей миссии, — посланника нашего сообщества, не имеющего себе равных в нем ни по интеллекту, ни по послужному списку. Он стоял у истоков всего нашего течения …

— … а также у истоков много чего другого, в частности, этого мира, — скороговоркой скомкал он мою правомерно торжественную речь. — Посему я хотел бы узнать, что он на сей раз нам уготовил.

Ответом ему послужило единодушное молчание. Я с гордостью отметил, что я, по крайней мере, молчал не с отвисшей челюстью, а на лице моей дочери скорее читалось восторженное «О!».

— Это Вы — Гений? — произнёс вдруг юный мыслитель, решительно высвобождаясь из рук обхвативших уже его и пытающихся закрыть собой родителей.

— К Вашим услугам, — чуть склонил голову Гений, и продолжил с легким прищуром: — Следует ли понимать, что Вы готовы выступить от имени своего мира?

Теперь все обитатели земли воззрились на юного мыслителя. Он же глянул на Дару, чуть кивнул, закрыл глаза и нахмурился, явно сосредотачиваясь.

— Только давайте сначала сядем, — тут же защебетала она, поведя вокруг себя рукой. — Так говорить будет удобнее.

Еще не закончив последнюю фразу, она слегка подтолкнула меня в сторону Гения, подпорхнула к юному мыслителю, подхватила его родителей под локти, подвела их к тому месту, где только что сидела сама, и тут же плюхнулась на стул, отделяющий от них тот, возле которого стоял ее полностью ушедший в свои мысли приятель.

Чуть развернувшись, Татьяна быстро показала ей большой палец и решительно уселась рядом, дернув своего бывшего хранителя за рукав и ткнув ему пальцем в сидение по другую сторону от себя.

Нам с Гением осталось два места между ним и опекуном моей дочери. Я выбрал меньшее из зол — кроме того, только что подтвердившая свою неизменную правоту интуиция напомнила мне, что если бывший хранитель пойдет в очередной разнос, для усмирения его снова потребуются двое. Да и Гению с его места открылся прекрасный обзор всех участников переговоров.

— Я готов, — провозгласил он, устраиваясь на своем стуле поудобнее и обвив ногами его ножки.

— А я категорически возражаю! — тут же взвился его шмель крушить только что установившийся порядок. — Кто тебе право дал такую ответственность на моего сына взваливать? Я не помню никаких переговоров о том, что он будет за землю отвечать! Что ты вообще о ней знаешь?

— Да помолчи ты! — резко бросил ему неизменно молчавший до сих пор опекун моей дочери. — Ты себя права о земле говорить своими руками лишил.

Я хмыкнул — каюсь, не сдержался. Бывший хранитель смотрел на бывшего собрата, молча хватая воздух ртом. Татьяна взяла его под руку — очевидно, готовясь к очередному акту усмирения. Я прицелился к другой его руке, бросив предупреждающий взгляд на Гения — тот продолжал смотреть на юного мыслителя с выражением благожелательного ожидания на лице.

Назначенный оратор открыл наконец глаза и ответил ему таким же пристальным взглядом.

— Я действительно не имею права говорить от имени всей земли, — начал он неторопливо, но уверенно, вовсе не подбирая слова. — Я вообще сомневаюсь, что существует кто-либо один, имеющий такое право. Слишком много уже разных существ на ней обитает, и слишком разные у них цели.

— О чем же Вы хотите говорить? — подтолкнул его к продолжению Гений после непродолжительного молчания.

— Я могу говорить от имени ваших потомков, — тряхнув головой, ответил ему юный мыслитель. — По крайней мере, части их. Тех, которые разделяют наши взгляды.

— И в чем же они состоят? — чуть подался вперед Гений.

— Мы не хотим доминировать над людьми, — решительно заявил уже многократно превзошедший родителя в мудрости светлый наследник.

— Об этом уже поздно говорить, — вновь вмешался опекун моей дочери с явной досадой.

— Насильно, — бросил ему юный стоик определенно уже звучавший прежде аргумент. — Мы видим свою задачу в установлении контакта между вами и людьми.

Оба хранителя застонали в унисон: один — вырвав у Татьяны руку и театрально прикрыв ею глаза, второй — обхватив руками голову.

Татьяна как будто и не заметила очередное позерство своего кумира, глядя во все глаза на сына.

Дара бросила на меня испытывающий взгляд — я ответил ей широкой улыбкой законной гордости.

— Как Вы представляете себе этот контакт? — невозмутимо поинтересовался Гений.