Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 113

Он бросал мне в лицо мои же примеры, тыкал бывшего хранителя носом в сложные отношения юного мыслителя с его человеческих окружением, вычитанные в наших мемуарах, и безапелляционно заявлял, что появление более близких ангелам существ избавляет оба наши течения от неблагодарных и малоэффективных поисков последователей, требующих неоправданно титанических усилий для превращения в таковых.

Так быстро набраться всей этой ереси от аналитиков он не мог — они вышли с ним на контакт где-то в середине его обучения. По его словам. Более того, заявление, что и на земле к нему никого не направляли, также прозвучало только от светлых — и никакого подтверждения ему не последовало.

Из чего следовал единственно возможный вывод: проект светлых по преобразованию земли был не только разработан, но и запущен существенно раньше, чем о нем объявили даже узкому кругу посвященных.

Результат его первой стадии — возможно, экспериментальной — находился прямо перед моими глазами.

Он определенно признан успешным, если оказался здесь в обход всех законов самих светлых и включен в разработку следующих этапов.

Которые очевидно подразумевают распространение подобного воздействия на других потомков ангелов.

Включая мою дочь.

В тот же день, сразу после перерыва, я выделил еще одну часть сознания — для наблюдения … неотрывного наблюдения за сканером подкидыша. Через который он отправлял неизвестные мне до сих пор сведения аналитикам и — главное — получал некую информацию от них.

В течение нескольких дней наблюдения я не обнаружил на его экране ничего, отличающегося от всех других в нашем рабочем кабинете. Настолько не отличающегося, что я даже не сразу понял, что вижу.

Изображение на экране каждого сканера отражало — в некотором роде — природу работающего на нем. Так же, как натура человека зачастую проявляется в его почерке.

На моем линии представляли собой каллиграфически изящную вязь с легким наклоном влево.

У Татьяны они переплетались в крупные круглые завитушки, напоминающие ровные и равные бусины, вытянувшиеся в строгую шеренгу на едва заметной соединяющей их нити.

На экране карающего меча вместо плавных и связных линий наблюдались серии последовательных зигзагов — и чем короче был отрезок, тем размашистее и острее становились его выбросы.

Картина мыслительного процесса бывшего хранителя полностью коррелировала с его блоком — по всей видимости, безумное нагромождение геометрических фигур всевозможных форм и невозможных расцветок в точности отражало его видение мира. Но в блоке эти фигуры хотя бы вращались одновременно и в одном направлении. На экране его сканера они метались хаотически — сталкиваясь, разлетаясь и постоянно норовя выйти на пределы экрана.

Но даже это зрелище не шло ни в какое сравнение с тем, что явил мне сканер подкидыша. Для начала картина на нем была намного плотнее, разнообразнее и активнее. Я даже удивился столь интенсивной работе его сознания, но затем все же решил, что наблюдаю передаваемые ему инструкции аналитиков — причем не исключено, что всего их отдела в полном составе.

По степени важности их указания не шли ни в какое сравнение с приказами карающего меча своим бывшим подчиненным — да и наткнулся я на них в рабочее время — и я тут же принялся анализировать увиденный феномен.

На этот раз вместо легкого дуновения старых добрых времен ко мне настоящая ностальгия по земле подкатила — там я точно также препарировал поведение особо сложных объектов, осторожно извлекая мотивы их поступков и нащупывая их слабые места.

Сначала взгляд у меня зацепился за резкие изломы некоторых линий. Особо заметные рядом с кружевным плетением других. Их контраст просто бросился мне в глаза, когда только что заслоняющее их радужное пятно вдруг взорвалось и разлетелось фейерверком во все стороны.

С концами нескольких ниток в руках распутать их клубок труда уже не составило.

Экран сканера подкидыша отображал отнюдь не работу сознания аналитиков и уж тем более не его собственного — на нем были наложены изображения с наших. Со всех наших. Оставалось только выяснить, почему они большей частью вели себя независимо, но в некоторых местах пересекались, менялись местами — мерно пульсируя при этом на данных участках.

Выяснять это пришлось у Гения. Послав ему очередной призыв о помощи. С пометкой «Срочно». У меня после нескольких часов непрерывного слежения за экраном подкидыша, в унисон с ним начала пульсировать не только выделенная для него часть мозга, а ослабление контроля за сознанием карающего меча и бывшего хранителя было чревато катастрофическим усложнением картины на упомянутом сканере.

Гений отозвался мгновенно и намного отчетливее, чем совсем еще недавно. Коротко представив ему источник предстоящего зрелища, я включил трансляцию.

Тишина на его конце связи ощутимо сгустилась, вибрируя от напряжения. Я подумал, что хоть он уже не раз (с подачи карающего меча) изучал сканеры аналитиков, такие сложные задачи ему, по-видимому, еще не встречались — и отвел глаза, чтобы дать ему отдохнуть. И себе тоже.

— Ещё, — резко вернул он мой взгляд на прежнее место.

В следующий раз он подал голос, когда я уже подумывал о том, чтобы бросить все части сознания на поддержку двух основных — транслирующей и подавляющей.

— Когда Вы идете к нам? — отрывисто спросил он. — В самое ближайшее время.

Я вовсе не был обязан согласовывать график своих посещений нашей цитадели с кем бы то ни было. Но нарушение уже установившегося вызовет вопросы — со стороны карающего меча непременно. Придется выделять еще одну часть сознания для изобретения убедительных ответов на них. Причем, учитывая его опыт в проведении допросов, не раз и не два.

— Послезавтра, — ответил я чистейшей правдой, решив не спешить с обнаружением пределов своих возможностей.

К концу следующего дня они уже отчетливо просматривались — пусть и вдалеке — после того, как Гений попросил меня не отключаться. Для полного понимания картины.

Утренняя разминка, дневной перерыв и вечернее обсуждение новых кандидатов аналитиков пришлись в тот день кстати, как никогда прежде. Но полноценного отдыха я и во время их не дождался — любопытство в отношении выводов Гения уже начало сменяться грызущей тревогой из-за его напряженного молчания.

Поэтому в день своего запланированного посещения нашей цитадели я отправился туда еще до утренней разминки. Проигнорировав ряд нелицеприятных замечаний карающего меча в мой адрес. Причем брошенных мне в спину — а я даже нос ему утереть не смог мгновенной телепортацией прямо из-под оного.

— Что Вы узнали? — не сумел я сдержать резкость в голосе, очутившись наконец в апартаментах Гения.

— А за нами следят! — жизнерадостно провозгласил он.

— За нами? — Я рывком выпрямился, водя глазами по сторонам. — Здесь? Вы же говорили…

— Да не за нами — нами, а за нами — вами, — прояснил он ситуацию в своем неизменном стиле. — То, что Вы мне транслировали, давно появилось?

— Точно не могу сказать, — задумался я. — Скорее всего, да — я в его сканер особо не вглядывался, но резкую перемену в изображении хотя бы краем глаза заметил бы.

— Наши бдительные оппоненты, — насмешливо фыркнул Гений, — вновь демонстрируют полную неспособность к прозрачному и равноправному партнерству.

— Что они хотят? — подтолкнул я его к обоснованию догадки, которая и у меня сомнений не вызывала. — К ним ведь и так все эти данные уходят.

— Можно с уверенностью предположить, — с готовностью перешел к прозрачности Гений, — что они уже заподозрили акт саботажа и ищут сейчас его источник, сравнивая исходные данные внешнего наблюдения, анализ мальчика и финальные отчеты наших эмиссаров, терпящих одно фиаско за другим.

— Значит, нужно прекращать корректировку досье? — медленно проговорил я, морщась от перспективы появления копий подкидыша на земле.

— Ну, конечно! — добродушно уверил меня он. — Только не всех сразу, чтобы не углублять уже возникшие подозрения. Скажем так: оставляя отныне без изменения только повторные — пусть обе стороны партнерства уяснят, что сладость успеха приходит только после горечи смирения.