Первый Романов (СИ) - Романовский Борис - Страница 20

Парковка заполнена роскошными автомобилями, и водитель с трудом находит свободное место. На радостях Аркадий дает ему сто немецких марок.

Наши дамы берут нас с главой под локти, и мы идем в усадьбу. Широкие ступеньки крыльца, коридор с мраморным полом, распахнутые двустворчатые двери и роскошный зал.

Гостей встречает сам Трубецкой с прелестными дочерьми по бокам. Приветствие достается и нам, но очень краткое — глава Совета тут же обращает взгляд на более влиятельных персон.

Первое, что я делаю, когда оказываюсь в зале, это высматриваю Воскресенского и Вороновых. Фотоснимки последних я нашел в интернете.

— О, смотри! — Радмила прижимается грудью к моему плечу и кивает направо. — Те, кого ты ищешь, Миш.

Да, Вороновы. Старший и младший. С женами. Радмила умничка.

— Смотрю и вижу, что ты вовсю используешь шансы быть полезной мне, — усмехаюсь. Девушка отвечает обольстительным взглядом. — Но пойдем пообщаемся с пернатыми.

По широкой дуге мы приближаемся к Вороновым. Они как раз раскланялись с другой компашкой гостей и стали свободными. Выцепить их не составляет труда.

— Здравствуйте, дамы и господа, — заставляю их обернуться.

По этикету представлять нас друг другу должен общий знакомый, но к черту этот этикет. Он создан для людей, а не для крыс, бьющих исподтишка.

— Мы знакомы, молодой человек? — неприязненно смотрит на меня Воронов-старший.

— Очно, нет, — усмехаюсь. — Но я о вас навел справки, а вы как минимум должны были слышать о моем славном предке.

— О ком идет речь? — голос мужчины полон неприкрытой вражды. По глазам вижу — меня он узнал. Просто строит комедию.

— О Романове Михаиле Первом, — моя ухмылка становится шире.- По прозвищу Красный Медведь.

— И почему же мы разговариваем с вами о столь дремучих временах, юноша? — спрашивает седобородый «ворон». — И о личности, которой, вероятно, вообще не существовало?

— О, Красный Медведь еще как существовал! — криво усмехаюсь я. — Как и ваш предок Рогволд Воронолюбитель. Ведь в его реальности вы не имеете сомнений? — киваю я на ножны Воронова-младшего, украшенные гравировкой парящей Каркуши. Некоторые аристократы пришли с мечами на поясе. Надо бы тоже завести достойный клинок.

— Допустим, — фыркает глава рода. — А вы кем будете?

— Михаил Романов, — обхожусь без поклонов и кивков. — Моя спутница Радмила Лазарева, — блондинка ослепительно улыбается, придерживая меня за локоть.

Младший «ворон» бросает похотливый взгляд на бюст Радмилы, и его нисколько не смущает жена под боком.

— Казимир Воронов, — нехотя представляется седобородый себя и свое семейство. — Мой сын Емельян и наши жены Лариса и Екатерина.

— Так мы говорили о Рогволде. Славный был воин. Достойный, — замечаю.

— Как и все Вороновы, — довольно лыбится Казимир.

— Отрадно слышать. Значит, вы также соблюдаете обеты и клятвы своего прародителя? Помню, он клялся в верности Романовым, — с ленцой спрашиваю. — Клялся на душе и своей любимой Каркуше, — кивок на ножны младшего.

На мой пассаж Казимир чуть прищуривает глаза.

— Мы никогда никому не клялись, — практически прошипел он в ответ. — Бросьте свои сказки, юноша, посмотрите реальности в лицо, пока не поздно.

Типа не влезай — убьет? Зря он это.

— Кровь помнит всё, уважаемый Казимир Львович. Каждое деяние, каждое брошенное слово. Всё, — замечаю без улыбки. — Так говорил первый Романов.

— Что ж, попробуйте припомнить нам, — с насмешкой бросает Казимир. — Только учтите, что за Вороновыми стоят реальные силы, а не мифические цари.

А вот уже намек на то, что за него в случае чего впряжется Воскресенский, один из глав города, а с Советом шутки плохи.

— Интересный вызов, — ухмылка возвращается на мои губы. — Что ж, Казимир Львович, ваша позиция теперь мне полностью ясна. Приятно было расставить все точки над «и», но мы, пожалуй, пойдем, — я замечаю в дальнем углу Екатерину Меньшикову. Князь-защитница Сочи оглядывается в поисках кого-то, лицо у нее рассерженное. — Еще со столькими людьми нужно переговорить…

Что ж, всё ясно. Ты мертвец, старик. Судьба твоего рода еще под вопросом, но вам с сыном точно не жить. Вы попрали древние клятвы и кичитесь покровительством наркоторговца. Это не стыдоба. Это позор.

Через минуту мы с Радмилой уже стоим у столика с разнородными закусками. Подхватываю рулетик из ветчины с начинкой и отправляю его в рот. Оу-у-у, я снова в Небесном царстве. Так просто и так вкусно!

Пооглядываясь, Радмила с моего разрешения уходит щебетать к стайке подружек на другой половине зала. И вскоре даже оттуда доносится их звонкий девичий смех.

Я же неторопливо пробую мусс из авокадо с красной рыбой и фаршированный чернослив. Кто-нибудь, оттащите царя от стола! В отличие от магов и воинов повара с веками достигли непревзойденного мастерства.

— Я не вижу меча, Романов, — раздается хрипловатый женский голос.

Не спеша оборачиваюсь.

Некоторые женщины потрясающи в гневе, Екатерина одна из таких. Лицо у неё скульптурное, с выразительными чертами, которые становятся ещё более заметными, когда она злится. Весь её облик говорит о том, что эта девушка не просто красива, но и сильна, умна и уверена в себе. Сегодня она в черном мундире с золотыми эполетами. Никаких украшений, только золотые пуговицы.

Не сразу я заметил рядом с Катей стройную девушку в голубом платье. Таков инстинкт воина — сначала фиксировать возможную угрозу, а потом уже красоту подле. А Катя ведь не только красива, но и охренеть как опасна.

— А разве оружие — обязательный атрибут дресс-кода? — делаю я удивленные глаза.

У Кати аж дергается бровь, от такой «наглости». Барышня явно привыкла командовать, но сейчас она сдерживается и отвечает:

— Романов, ты сломал мой меч. Я требую в качестве возмещения такой же — укрепленный магией артефактный одноручник, — она резким жестом откидывает длинные волнистые пряди за спину и смотрит в упор на меня. — Я жду ответа.

— Хм-хм, — я задумчиво поднимаю глаза к потолку. — Случайно, речь идет не о том мече, что летел мне в горло?

Катя сужает глаза, а ее подруга прыскает в ладошку. Тем самым обращая на себя мой оценивающий взгляд. И увиденное мне нравится. Прелестная, изящная, утонченная особа.

— Кэтрин, — странно коверкает милашка имя воительницы. — А представь, пожалуйста, нас с молодым человеком друг другу.

Судя по надутой моське, Кате совсем не до этого, но ради приличий она сдерживается.

— Романов Михаил, — коротко бросает князь-защитница города Сочи и указывает на подругу. — Воскресенская Маргарита, дочь члена Совета.

Тресни Навь! Вот так встреча! Не ожидал, что у подонка может быть настолько изящная малышка. А впрочем, это неважно. В мужских войнах женщины должны участвовать лишь в качестве причины, и сейчас совсем не тот случай.

— Рад знакомству, — целую я протянутые пальчики девушки. — С вашим появлением этот вечер расцвел новыми красками, Маргарита.

— Приятно слышать, Мишель, — хлопает ресничками милашка, переделав мое имя на манер франков. — Итак, я хочу услышать историю, как вам удалось привлечь внимание нашей защитницы. Как только мы пришли, она сразу принялась выглядывать вас среди гостей, — с хитрой усмешкой произносит девица.

Покрасневшая Катя хочет что-то сказать, но ей не дают грянувшие фанфары. Оркестр быстро замолкает. Взгляды всех гостей обращаются на вставшего в центре зала Трубецкого с бокалом шампанского. За спиной председателя Совета принося тумбы, за которыми встает обслуга в накрахмаленных рубашках.

— Уважаемые аристократы Сочи! — громким зычным голосом обращается Трубецкой. — Я рад, что вы все пришли на благотворительный вечер рода Трубецкого. Первым делом я хочу поблагодарить графа Генриха Штольбергского, прибывшего из далекой Германской Империи, — он поднимает бокал в сторону худого господина средних лет. — Наш иноземный гость уже выписал кругленькую сумму на цель мероприятия. Деньги пойдут на основание детского фонда. Советую и остальным последовать его примеру. Времена нынче тяжелые. Города Империи постоянно воюют друг с другом. Вокруг слишком много сирот, и наш долг — им помогать. Вот ваш шанс, судари и сударыни!