Штабс-ротмистр (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 18

О’Коннор разделял мнение профессора. О’Нилу шепнул наедине, что столь глубокое копание в разуме поляка, видимо, будет ещё мучительнее. Или даже приведёт к распаду личности.

В общем, человек с непроизносимой фамилией Бженчишчикевич едет на заклание. Из-за чего учёному было крайне неловко рядом с ним, неприязнь от проявлений трусости умножалась на отвращение, что везёт доверившегося ему на погибель.

Но разве что-то поменяешь? Зашли слишком далеко. Маккенна, узнав, что в молодые годы пан Бже проходил военную подготовку и изучал российский автомобиль со странным названием ЗиЛ-131, пришёл в немыслимый ажиотаж. Ещё бы, машина лет на пятьдесят опережала местные. Поляк, хоть и не был прилежным на занятиях по автоделу, видел чертежи грузовика, слышал лекции по его устройству и ремонту. Если эти знания извлечь и воспроизвести авто в Америке, можно озолотиться! ЗиЛ-131 станет техническим шедевром. Конечно, назовут его иначе.

О’Нил прекрасно отдавал себе отчёт, что люди, с которыми связался Маккенна, не отступятся. Слишком большой светит куш. Обратной дороги нет. Если признаться жертве мозгоправства, что его ждёт в Монтеррее, и тот сбежит, кара последует очень скоро.

Как сказал титулярный советник, добро пожаловать в революцию, а бескровных революций история не знала. Так пусть это будет не его, О’Нила, кровь…

х х х

В оружейную мастерскую Маккенны Сэвидж настоятельно рекомендовал прибыть не с самого утра. Часов так в одиннадцать. Чтоб шотландец выпил кофе, разобрался с делами, чуть расслабился… Да и он, Сэвидж, должен с утра провернуть кое-какое дельце, о котором обещал рассказать позже.

Бьющий копытом от нетерпения штабс-ротмистр в сопровождении Искрова и Львовой прибыл в половине одиннадцатого. Сыщик явился с опозданием и застал в кабинете Маккенны сцену, явно предшествовавшую допросу с пристрастием. А возможно — и с насилием. Тышкевич извлёк Сосуд, сжимая в пятерне, Львова хмурилась, корнет отступил на второй план, приготовившись выступить в резерве атаки. Не обладая никакими магическими талантами, Сэвидж с уверенностью мог сказать: воздух в невидимом ему диапазоне сверкает магией как рождественская ёлка, фабрикант активировал защитные обереги, граф приготовился взламывать его редуты.

— Позвольте мне один вопрос, ваше сиятельство, — не дожидаясь ответа, сыщик кинулся в бой: — Мистер, О’Коннор, вам хорошо известно, в каком направлении двинулись ваш кузен и профессор Линк. А также мистер О’Нил, сопровождающий польского всезнайку. Не будете ли вы столь любезны поделиться с нами этими знаниями?

И хотя он в оба смотрел на предпринимателя, краем глаза уловил: русские офицеры не получили подобной информации и сейчас натянули притворно-безразличные маски, скрывая удивление.

— Я рассказал этим господам всё, что имел намерение довести до сведения. Послал за адвокатом. Больше ничего не скажу, — упёрся Маккенна.

— Как видите, мы сами узнаём то, чем вы не хотите с нами делится, — Сэвидж, будь он один, предпочёл бы развалиться в кресле и вытащить сигарету, демонстрируя спокойствие. Но поскольку шотландец и русские торчали столбами во весь рост, остался на ногах. — Просим всего лишь о любезности: немного сократить наши поиски. Поскольку, как вам объяснили мои коллеги, речь идёт о подозрении в подготовке государственного преступления исключительной тяжести, мои русские друзья вправе применить проникновение в вашу память. И даже если защита какое-то время продержится, сами понимаете… Вы же в курсе, Линк знал плетение, позволявшее переносить картинки воспоминаний обследуемого прямо на бумажный лист. Я попрошу штабс-ротмистра сделать фривольную картинку. Вашу секретаршу из приёмной… а она очаровательна, у вас прекрасный вкус… В общем, картинку с ней в голом виде — из ваших воспоминаний. Уверен, миссис О’Коннор также оценит ваши предпочтения.

— Вы не посмеете… Существует закон!

— Законов много, мистер О’Коннор. Например, дозволяющих чрезвычайные меры, коль речь зашла о безопасности империи. Или гарантирующие успех в суде для миссис О’Коннор, если она, превратно истолковав ваши запечатлённые на бумаге воспоминания, вздумает развестись и оставить вас без единого рубля в кармане.

— Это подло! Цинично! Низко! Вы, американцы, не сохранили ни грамма благородства…

— Из килограммов, оставленных при британском владычестве, — перебил Сэвидж. — Ваше сиятельство, будьте любезны во время испытания первыми вызвать его воспоминания об утехах с секретаршей. А я ещё раз навещу миссис О’Коннор.

— Ты был у меня дома! — взвыл шотландец. — Да я тебя…

— Вы не в том положении, чтобы угрожать, — вклинился, наконец, Тышкевич. — Как видите, мы даже без применения Дарования узнали достаточно много. Оснований получить ордер на ваш арест более чем хватает.

Львова перевела на английский, хоть было очевидно — фабрикант отлично понял по-русски, и добавила:

— Он активировал амулет с зовом о помощи.

— То есть жертв его упрямства будет много, — заключил штабс-ротмистр.

Неожиданно Маккенна кинулся к выходу. Он был дородным мужчиной ростом с Сэвиджа, но массой превосходил едва ли не вдвое, поэтому просто снёс сыщика по пути. Потом приложился головой к дверному косяку, когда ноги заплелись от брошенного вдогонку плетения. Сполз на пол и затих.

Граф перевернул шотландца на спину, несколько раз врезал по щекам — бесполезно. Попробовал нащупать пульс на шее — с тем же результатом.

— Кто его стреножил?

— Я — признался Искров. — Амулетом. Кто же знал…

— Действительно, кто же мог догадаться, что в узком помещении разогнавшийся во весь опор боров может себе что-то повредить? Федя, ты хоть иногда думаешь головой?

Тот повесил упомянутую голову и ничего не сказал.

— Полагается вызвать полицию, — Сэвидж демонстративно зевнул, полуприкрыв рот ладонью. — А я пока что поспрашиваю у местных. У его секретарши, например. Вы посмотрите записи.

— Хорошо. Питер! Что за поляк? И кто такой О’Нил?

— Вдова… а она ещё не знает, что она вдова, сообщила о прилетевших на дирижабле из Шотландии. Глупая гусыня, говорливая и страшно подозрительная по поводу амурных похождений супруга. Так вот, среди прилетевших был странный тип польского происхождения, пан Бже. Наверно, это часть фамилии, у поляков они длинные и смешные. И пан Бже знал как-то очень много, но не мог вспомнить… Разумеется, миссис не слышала все подробности, только отрывочные, но главное очевидно: никаких открытий тот институт не сделал. «Открытия» выкачали из мозгов пресловутого поляка. Причём Маккенна сам не смог найти достаточно денег, чтоб воспользоваться изобретениями. Или не рискнул. Поэтому его кузен придумал фортель — объявить о них, чтоб привлечь состоятельных финансистов. И кого-то нашёл. Боюсь, что сам Маккенна не вполне был осведомлён — с кем, как и о чём договорился его кузен. Но — жаль. Наверняка унёс с собой в могилу ещё что-то интересное.

Сэвидж развернулся на каблуках и двинул в приёмную — пытать секретаршу. Бедная красотка не знала, что первой будет уволена, как только здесь начнёт распоряжаться вдова её любовника, и без того полная в отношении миловидной мисс всяческих подозрений.

— Мы посрамлены, — вздохнул Тышкевич. — Опытный сыщик опередил нас на два корпуса.

— Не огорчайтесь, господин штабс-ротмистр, — бесстрастно заметила связистка. — Вы наняли его. И все его достижения — ваши. Как командира группы. Сэвидж считает, что Маккенна не знал, куда разъехались участники аферы. Так что его смерть мало что изменила.

Ничего не оставалось как ни солоно хлебавши тащиться к вице-губернатору.

Горчаков отчёт о происшедшем выслушал, склонив голову набок, и заключил:

— Выходит, что расследование выйдет за пределы Ново-Йоркской губернии. То есть за пределы моих полномочий. Штабс-ротмистр! Корнет! Возвращайтесь к несению регулярной службы.

Тышкевич, услышав приказ, ходил как в воду опущенный. Просил у Львовой отправить послание дядюшке, но та с грустной улыбкой отказала.