Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 89

Гамбург превратился в пустыню, состоящую из барханов битого кирпича. Затем настал черёд Дрездена, где погибло уже 250 000 человек. Фотографии только одного из 80-ти разбомбленных англо-американскими пилотами германских городов-мишеней — Везеля, ничем не отличаются от снимков лунного ландшафта…

Нечто похожее, только с помощью принципиально нового оружия, Америка сделала в Хиросиме и в Нагасаки уже в самом конце войны…

Исмаилова стал мучить вопрос: «Если количество погибших при атомных бомбардировках всего двух японских городов составило примерно по сто тысяч человек, то какими жертвами придётся заплатить России за отставание от Америки в атомной гонке?». Один знакомый офицер в чине полковника, который в отличие от приятеля-неудачника делал отличную карьеру в ВВС, уже тогда откровенно объяснял Игорю:

— Уверяю тебя, очень скоро нам неизбежно придётся столкнуться со Сталиным. Вся надежда, что к тому моменту на наших передовых авиационных базах уже будет храниться пара сотен атомных бомб, чтобы превратить половину СССР в радиационную пустыню.

Игоря столь хладнокровный подход сослуживца поразил и он напомнил ему о том, что даже создавших новое оружие физиков потрясла его ужасная мощь, и что опасно столь бездумно выпускать атомного джина из бутылки. На что полковник флегматично пожал плечами и философски изрёк:

— Земля периодически нуждается в сильных встрясках. Старушке это даже полезно. Говорят, именно радиация в своё время стала ключевым фактором возникновения многообразия жизни на Земле. Ты что-нибудь слышал о Кембрийском взрыве? — осведомился у Исмаилова приятель-лётчик, и пояснил:

— Я вычитал в одном научно-популярном журнале, что учёные считают, будто 550 миллионов лет назад Северный и Южный магнитные полюса менялись местами каждые 30–50 тысяч лет. Из-за этого магнитное поле нашей планеты ослабевало, а в какие-то периоды почти исчезало, что способствовало повышению радиации и накоплению живыми организмами большого количества мутаций. Это, в свою очередь могло спровоцировать так называемый Кембрийский взрыв — резкий рост количества живых существ в Мировом океане. Так что нет ничего плохого в том, чтобы подхлестнуть эволюцию за счёт японцев и русских. Если уж цивилизация нуждается во вливании свежей крови и для этого небольшого конца света не избежать, то пусть за него заплатят азиаты и гунны.

Видимо, внезапно вспомнив, что у Исмаилова русские корни, тот полковник смутился своей откровенности и добавил:

— Понимаю, тебе это неприятно слышать, но пусть тебя утешит, что из страшного месива возродится новая Россия без варваров-большевиков…

Те недавние впечатления серьёзно повлияли на мировоззрение Исмаилова, и заставили его сделать очень резкие шаги в своей жизни. Особенно важной для него стала одна встреча…

Около часа дня тендер замедлил ход. Ещё некоторое время судно кружило в одном квадрате, пока появившийся из своей ставки под капитанским мостиком профессор не дал знак остановиться. Затих гул корабельной машины, с громким всплеском упал в воду якорь; загремела разматываемая цепь.

Выяснилось, что они находятся примерно в полумиле от края подводной бездны.

Матросы начали готовить к спуску под воду противоакулью клетку. В её конструкции нашли воплощение оригинальные идеи профессора. Обычно главное и почти единственное требование к таким изделиям — прочность и ещё раз прочность. Клетка призвана служить своего рода кабиной лифта для аквалангистов, опускающихся под воду и возвращающихся на поверхность. В минуту опасности прочные стальные решётки должны надежно защитить от мощных челюстей.

Но когда имеешь дело с гигантской акулой-людоедом, в пасти которой размещается частокол из двадцатисантиметровых зубов, а сила укуса эквивалентна концентрированному давлению в тонны(!), то стандартные правила не работают. Тут нужна принципиально свежая идея. И в большой профессорской голове она родилась. Придуманная им клетка была сделана не из стальных решёток, а из особого пластика голубого цвета. Кабина должна была «раствориться» в толще воды, стать визуально незаметной. Лишённое собственного электрического поля пластиковое убежище скрывало электрическое излучение тел находящихся в ней людей. По сути, они становились невидимыми для хищника!

Сами же аквалангисты могли наблюдать за акулой через небольшие смотровые амбразуры, и в нужный момент просунуть в окошко специальное ружьё.

То, что стрелять должен Джефф, казалось бы, не подлежало обсуждению. И буквально накануне профессор подтвердил, что доверяет опытному охотнику. Но теперь, расставляя людей, Хиггинс неожиданно всех удивил. Видимо из ревности, опасаясь, что молва припишет решающий вклад в успех конкуренту, Хиггинс решил назначить на роль стрелка одного из матросов экипажа.

Охотник спорить не стал, лишь бросил в пространство:

— А профессор то наш — говнотрёп! Слово не держит.

Хиггинс смутился и дал задний ход:

— А впрочем, — сказал он примирительно, — если капитан так уверен, что Джефф подойдёт для этого лучше, то я настаивать не собираюсь.

Противоакулья кабина была собрана, и Джефф подошёл к ней, чтобы подробно рассмотреть. В потолке пластикового ящика был предусмотрен входной люк, и ещё один в полу — аварийный.

Сверху к клетке были прикручены ёмкости — балластные цистерны. Джефф определил, что они имеют автономную систему снабжения воздухом и, значит, клетка способна свободно зависать на нужной отметке. Можно будет самому регулировать глубину.

Охотник ощупал места креплений отдельных пластин, и, похоже, остался доволен увиденным.

— Само совершенство, — заявил обычно скупой на похвалы моряк отвечавшему за сборку механику. — Не могу дождаться погружения.

— А почему нужно дожидаться? Можете опробовать её немедленно.

— Сейчас? — Джефф взглянул на часы.

— До захода солнца ещё семь или восемь часов, — заметил подошедший профессор. — Пока наши приборы не регистрируют опасности, но на всякий случай возьми напарника.

— Я бы взял Чарли.

— Нет, он мне нужен тут! — решительно воспротивился капитан корабля, и заявил, что лишних людей в команде у него нет.

Джефф взглянул на Игоря.

— Пойдёшь со мной, Гриша?

Исмаилову совсем не улыбалось лезть под воду, однако он утвердительно кивнул. Но вмешался профессор.

— Нет, нет! На него у меня другие планы. Бери полицейского! Он смелый и надёжный парень.

Профессор отвёл Игоря в сторонку.

— Вы ведь, кажется, были военным лётчиком? Дело в том, что я вызвал самолёт — нам потребуется дополнительная пара глаз наверху, чтобы мы не потеряли акулу после того, как на неё начнёт действовать снотворное. Если мы не успеем оперативно взять её под свой контроль, то мегалодон утонет. Глубины тут такие, что мы даже мёртвую тушу мы не сможем отыскать.

Хиггинс пояснил, что не слишком доверяет незнакомому пилоту, которого нанял.

— Для него это обычная работа. А мне наверху нужен свой человек, заинтересованный в успехе. Джефф говорил мне, что вам можно доверять…

Перед тем как уйти профессор предупредил Исмаилова:

— Постарайтесь быть крайне внимательными. Для мегалодона обычны прыжки на 40 и даже на 70 метров! В природе они так охотятся на китов: уходят на глубину, чтобы слиться со дном и резко атакуют снизу. Кроме того так они избавляются от паразитов — вылетают из воды в брызгах пены и оглушительно плюхаются обратно.

Пока происходил этот разговор, Исмаилов заметил, что Родригес как-то недобро посматривает в их сторону. Однако мысли Игоря были заняты другим, и он не придал этому значения.

Вскоре со стороны берега появился гидросамолёт. Сделав круг над судном, он приземлился неподалёку. Это была летающая лодка: короткий и узкий её фюзеляж низко сидел в воде, двигатель же был вынесен высоко наверх, чтобы в него не попадали брызги во время разбега. Игорь неплохо знал эту машину, даже пару раз летал на ней до войны. Для ремонта такая амфибия могла выбираться на сушу благодаря колёсам шасси, упрятанным в особых нишах.