Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 79

Единственным островком тепла осталась хозяйская кровать. Клео приказала Исмаилову немедленно раздеваться и забираться под одеяло:

— Вы ещё недостаточно окрепли после ранения. А за меня не беспокойтесь: мой организм закалён в испытаниях.

Исмаилов сделал вид, что не слышал её, и продолжал возиться с примусом. Это рассердило Клео.

— Послушайте, юноша, не надо разыгрывать из себя супермена! Поверьте, я в этом не нуждаюсь! Я исследователь и умею выживать.

Тут она чихнула.

— Вот видите, — укоризненно покачал головой Игорь.

Марини смущённо пояснила:

— Видимо, аллергия на одно из здешних растений. Но всё равно вы должны меня слушать. Пока ваша мать далеко, я несу за вас ответственность.

Игорь спокойно сказал:

— Не пытайтесь меня унизить. Я же не виноват, что на этом острове такие странные обычаи.

— О чём вы говорите?! — удивлённо воскликнула Клео.

— Об этом нелепом спектакле с предложением женитьбы.

— Вы ошибаетесь, если считаете, что мне есть до этого какое-то дело. Если на то пошло, я буду только рада, если вы найдёте счастье с этой девушкой. Он ведь очень красива. Кажется её зовут «Розовая жемчужина»?

— Я отказался. Тогда они оставили нас вдвоём.

— Зачем вы мне это рассказываете, меня не интересуют ваши сексуальные приключения.

Игорь не видел лица Марини, но голос выдавал её! Вдохновлённый, лейтенант заговорил увереннее:

— Но я не воспользовался ситуацией и вернул девушку отцу.

Последовала пауза. Наконец, Клео произнесла:

— Вы поступили опрометчиво. Имейте в виду, у местных такое считается оскорблением.

— Пусть так. Но разве любовь когда-нибудь руководствуется доводами рассудка?

— Любовь? — хмыкнула итальянка. — Временное помешательство, вызванное энергичной секрецией нейромедиаторов амфитаминного типа. Если выражаться проще, человеку «крышу сносит» из-за обилия опиатов в крови. Наркотическая эйфория — вот что такое ваша любовь! Это я вам как физиолог говорю.

— Пусть так. Значит, я сошёл с ума.

Игорь почувствовал её ласковую улыбку.

— Ты слишком наивный мальчик для этого жестокого мира — проворковала Клео. — Удивляюсь, как тебя ещё приняли в военную авиацию.

Тогда он шагнул к ней, обнял и прижал её к себе. Клео не сопротивлялась. Она как будто растерялась и просто позволяла делать с собой то, что он хотел. Вскоре дыхание её участилось, а губы — в первые секунды податливые и безучастные — стали всё более страстно отвечать на его поцелуи…

Уже засыпая, счастливый любовник обратил внимание на странные всполохи на небе за окном. Это не было похоже на сверкание молний, ибо ливень к этому времени почти закончился. Отчего-то на душе стало немного тревожно.

Игорь проснулся, когда Клео ещё спала. Словно вор, тайком, он жадно любовался сокровищем, которым отныне обладал: волосы женщины волной «разлились» по подушке, во сне она улыбалась и оттого выглядела абсолютно счастливой, хотя обычно старалась казаться серьёзной. Но похоже настоящей она была именно теперь.

Не удержавшись, молодой человек нежно прикоснулся губами к золотистой коже её плеча. Кожа была тёплая и мягкая.

Веки её дрогнули и женщина открыла глаза. Несколько минут они просто смотрели друг на друга, ничего не говоря. Им не требовалось слов, чтобы выразить чувства, которые теперь не нужно было скрывать друг от друга. Игорь прочитал в лучистых глазах любовницы то, о чём ещё недавно и мечтать не смел. Казалось, им предстоит первый день подлинного счастья. Причём не менее половины его они проведут в постели. Но тут появился Инвчика! Мало того, что туземный помощник Клео возник так некстати, он ещё ворвался без стука.

Игорю захотелось зашвырнуть в невоспитанного нахала чем-нибудь тяжёлым. Впрочем, он был настолько счастлив и расположен к миру, что с лёгкостью готов был простить туземца. Но при условии, что тот исчезнет так же стремительно, как появился, не пытаясь звать их куда-нибудь по неотложному делу. Но именно так всё и получилось.

Инвчика стал взволнованно рассказывать об огромном корабле, приплывшим к самому острову. Эмоции захлёстывали его, а слов не хватало, чтобы выразить восторг и изумление. Поэтому туземец широко развёл руки в стороны, затем тем же жестом только в вертикальной плоскости изобразил исполинские размеры стального гиганта.

Игорь не слишком ему поверил. Тем не менее, лейтенант нехотя вылез из-под одеяла и не спешно направился к двери. Инвчика изумлённо уставился на его мужское достоинство, затем перевёл взгляд на Клео и, наконец, сообразив, что тут произошло этой ночью, радостно заулыбался и затараторил что-то на местном наречье.

Оказалось, Инвчика, что ничего не преувеличивал. Неизвестный корабль, а, по всей видимости, это был войсковой транспорт, причалил к атоллу с противоположной стороны. Его размеры действительно были столь огромны, что корпус судна с надстройкой, дымовыми трубами и стрелами грузовых лебёдок тёмной горой значительно возвышались над верхушками пальм.

Помощь пришла вскоре после рассвета. Хотя хватиться и начать искать их должны были ещё не скоро. Благодарить за спасение следовало Джеффа. В самый критический момент, когда стало понятно, что крушения не избежать и произойдёт это через какие-то секунды, хозяин обречённой лодки успел выпустить в небо несколько сигнальных ракет. Хотя сам Джефф, зная, что поблизости есть лишь один корабль, не очень то верил в великодушие своего вечного конкурента. Он вообще был циником до мозга костей и на то у него были веские основания.

— В молодости я несколько лет охотился на китов в артели эскимосов на Аляске, — ещё по пути сюда успел рассказать двум своим молодым спутникам Джефф. — У них охотники регулярно гибли в море. И дело не только в опасностях морской стихии. Свою мрачную роль играли старые ритуалы и обряды. Среди охотничьих обычаев у эскимосов был и такой — они не спасали тонущих. Тому было два объяснения: во-первых, если охотник оказался в воде, значит, он попал во власть морского черта по имени Кели, а с ним лучше не связываться. Второй мотив более прозаичен: занявшись спасением, можно упустить добычу и тогда весь поселок окажется на грани голодной смерти. То есть из двух зол эскимосы выбирали меньшее.

Так что Джефф был приятно удивлён, заметив выплывшее из утренней дымки судно. Неизвестно, как далеко находился «Спрэй» накануне, и сколько миль ему пришлось преодолеть, чтобы оказаться здесь, но эти последние полмили тендер полз с черепашьей скоростью. Почему-то всё делалось с поразительной неторопливостью! Хотя там на борту не могли не понимать, в каком бедственном положении оказались коллеги. Из них троих больше всех пострадал Родригес. При падении в воду полицейский повредил плечо. Оно сильно распухло и посинело. При малейших попытках пошевелить рукой парень испытывал дикую боль. Вдобавок он не умел плавать! Оказавшись за бортом, Родригес сразу начал тонуть. Жить ему оставалось от силы секунд тридцать. В первые минуты после крушения их разбросало в стороны, так что все трое потеряли друг друга из виду. Игорь первый оказался поблизости и едва успел спасти наглотавшегося воды бедолагу. Но вместо слов благодарности Исмаилов услышал очередное предложение покаяться в совершённом преступлении — в обмен на обещание ходатайства от полиции к суду о смягчении наказания.

Другой бы оттолкнул от себя навязчивого прилипалу и позволил случаю самому решить проблему, но Исмаилов так не поступил. Хотя прекрасно понимал, что спасает человека, мечтающего усадить его на электрический стул!

На палубе «Спрэя» выловленную из океана троицу ожидал странный приём. Профессор Хиггинс появился на палубе в нижней рубашке и в подтяжках, в зубах трубка с изогнутым чубуком. Он придирчиво оглядел спасённых, особо пронзительно взглянул на Джеффа, и изрёк:

— К сожалению, господа, мы научное судно, а не круизное. Как видите, свободного места даже на палубе почти нет.