Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 56

Через два дня экспедиция вернулась в рыбачью гавань Монтерей. Ни одна из поставленных перед экспедицией задач не была достигнута. И всё же Хиггинс был уверен (о чём сообщил журналистам), что необходимо возобновить поиски. По его расчётам, мегалодон просто не может не облюбовать район Монтерейской бухты в качестве идеального места для засад. Ведь здесь, примерно в двухстах ярдах от западной стены лагуны Танаки расположен подводный каньон. Эта впадина возникла в результате продолжавшегося на протяжении миллионов лет оседания североамериканской материковой платформы. Впадина тянется на шестьдесят миль вдоль океанского дна, от которого до поверхности океана почти полторы мили. Сам же каньон углубляется ещё почти на четыре мили. По этому желобу суперакула может незамеченной подбираться к проплывающим поблизости голубым китам — самым большим из обитающих ныне на планете существам. Такая добыча надолго может утолить терзающий мегалодона голод.

— Каньон должен напоминать мегалодону Марианский желоб — заявил Хиддинг. — Скорость течений и температура воды тут схожие. Своей боковой чувствительной линией мегалодон улавливает сердцебиения проплывающих мимо огромных китов и может вслепую достаточно точно отслеживать их месторасположение, словно ночной лётчик-перехватчик по радару вражеский бомбардировщик.

По словам профессора, оставаясь для добычи незаметным на дне расщелины, суперхищник может незамеченным подобраться к ней почти вплотную и внезапно атаковать из глубины в своей фирменной манере. Помимо китов для него тут довольно и другой еды — киты-касатки, большие белые акулы.

Хиггинс намеревался на несколько месяцев сделать этот район своей базой:

— Для нас это тоже идеальное охотничье место.

Но неожиданно эти планы вмешалась политика. Началось всё с того, что на научном конгрессе во Флориде коллеги-учёные обвинили Хиггинса в фальсификации данных и подтасовке фактов с целью пропаганды своей лженаучной теории. Одновременно информационные агентства распространили заявление нескольких светил океанологии, которые выступили с опровержением слухов о появлении вблизи американского побережья якобы ненормально огромного хищника. Речь якобы может идти всего лишь о череде несвязанных между собой несчастных случаев.

Даже армейское агентство новостей Эй-эн-эс — рупор Министерства обороны выступило с заявлением, что военно-морские службы не зафиксировали в Калифорнии ни одного случая появления в прибрежных водах аномально крупного объекта, который можно было бы идентифицировать как мегаакулу.

А тут ещё сам Хиггинс совершил фантастическую глупость, которая оказалась для него роковой. Как любят говорить американцы «сам себе выстрелил в ногу». В одном из интервью «акулий профессор» проговорился, что даже если бы живого мегалодона не существовало в природе, его всё равно стоило бы выдумать, так как в последнее время под изучение акул деньги дают уже не так охотно, как в годы войны.

Участвовавший в недавней экспедиции знаменитый охотник на акул Джефф-Купер тоже встал на сторону скептиков, высказав в интервью своё большое сомнение в существовании мегаакулы. Да, он знает, что пропадают лодки, знает, что об этом говорят люди. Однако Джефф, по его словам, лишь сочувственно кивает, слушая рассказы свидетелей, но ни на грош не верит им.

Ему ли не знать, что в океане хватает реальных угроз, чтобы ещё придумывать фантастические. Дважды его самого едва не потопили мигрирующие киты, а совсем недавно по непонятной причине у него вдруг сорвало руль. В ту ночь он прикончил последнюю бутылку пива, что хранилась во льду в переносном холодильнике. Он сидел, обхватив одной рукой румпель, и смотрел, как над океаном сгущается тьма. Впереди мерцали желтоватые огоньки — в домах на Пескадеро зажигали свет. И вдруг бах, его лодка, словно налетела днищем на мель, хотя, судя по лоции, под килем у него должно было быть восемьсот метров глубины!

— И тем не менее я не слишком верю в гигантскую белую акулу. Все эти случаи могут иметь самые обыкновенные объяснения. Например, руля я мог лишиться, столкнувшись с притопленным бревном. Просто мой старый приятель слишком хочет, чтобы такая зубастая махина существовала в действительности, — сказал газетчикам Джефф. — Да мне бы и самому этого хотелось. Но самая большая акула, с которой мне приходилось иметь дело, едва достигала восьми метров.

Власти быстро откликнулись на эти разоблачения. Выступивший перед прессой представитель губернатора заявил:

— К сожалению, американская печать изобилует ложными новостями. Причём особое место в распространяемой информации, наряду с ложными или искаженными новостями, отводится систематическому «алармизму» — нагнетанию тревоги. Кое-кто на этом отлично зарабатывает. И некоторые авторитетные учёные, к которым народ и правительство нашего штата питали искреннее уважение и доверие, воспользовались им в целях, которые трудно назвать порядочными…

Разразился скандал. У Хиггинса отобрали научное судно. Калифорнийский институт океанологии лишил его профессорского звания, лаборатория, которой он руководил, была ликвидирована, а самого её шефа уволили с работы. В прессе была развёрнута самая настоящая травля учёного. «История Хиггинса — писали газеты, — наглядный пример того, на что способен беспринципный учёный ради славы и денег».

Загнанный в угол, профессор пытался отбиваться: «Вы ссылаетесь на авторитет военных, — отвечал он в интервью одному изданию, — но вспомним совсем недавний случай: 24 июня этого 1947 года пилот Кэннет Арнольд и ещё несколько свидетелей наблюдали несколько необычных летающих объектов над Калифорнийскими горами. Но военные вместо того чтобы способствовать объективному расследованию странного инцидента в интересах всего общества, тут же объявили, что это обман, а свидетели не заслуживают доверия. Этих людей замарали в грязи, объявили алкоголиками и сумасшедшими. У Кэннета Арнольда отобрали пилотскую лицензию. И так происходит каждый раз, когда властям и военным есть что скрывать».

Рано утром в дверь позвонили. На пороге стояли капитан полиции Малколм Гуллер и сержант Родригес.

— Хелло, Грегори! — невесело поприветствовал Исмаилова пожилой полицейский, — боюсь, у нас для тебя неважные новости. Нам пришлось обыскать твой кабинет в университете.

— Разве у вас есть на это право?

Полицейский капитан лишь развёл руками.

— Извини, Грегори, нам пришлось действовать без ордера. Ситуация требует незамедлительных действий. Мы получили очень важную оперативную информацию. Так что ты вправе жаловаться.

— Ваши слова звучат по меньшей мере странно, детектив. Сказать, что я неприятно удивлён, означает ничего не сказать. Тем не менее, я не намерен жаловаться. Повторяю, мне нечего скрывать от полиции.

— Тогда ответь на важный вопрос: в твоём кабинете есть что-либо, о чём бы ты хотел нам сообщить? Но не спеши. Прежде хорошенько подумай. Я же могу тебе обещать, что всё, что ты скажешь, мы зачтём это тебе как добровольное содействие полиции в раскрытии преступления.

Исмаилов ответил раздражённо:

— Ничего такого, ради чего полиции стоило навещать меня в семь утра.

— Так уж и ничего! — подал язвительную реплику сержант Родригес. Смуглолицый коп не спускал с Исмаилова суженных глаз.

Капитан неодобрительно взглянул на подчинённого, после чего вытащил из кармана пузырёк и вкрадчиво поинтересовался:

— Ты можешь сказать что здесь?

— Откуда мне знать?

Гуллер пояснил:

— Мы изъяли это из твоего рабочего кабинета в университете.

— Ну и что — пожал плечами Исмаилов.

— Как так? — удивился Гуллер. — Это ведь твой кабинет.

— Но я не помню этот пузырёк. У вахтёра на первом этаже имеется дубликат ключей от кабинета, пару раз в неделю он выдаёт их уборщице.

— Я тебя понял, Грегори. Но ты ведь принимаешь лекарство?

— Да, мой психоаналитик прописал мне успокоительное.