Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 113

— Я всё видел, лейтенант. И вот что я скажу: если бы старик был здесь, то покойником стали бы вы — у вас руки были бы заняты. Всё решила пара секунд…

Не требуя благодарности за оказанную услугу, майор отправился дальше.

Он уходил и даже затылок его выражал абсолютную надменную уверенность в собственной правоте. Под рукой у Исмаилова «случайно» оказался подходящий булыжник. Но у этого чёрта словно глаза располагались на этом самом затылке: он тут же обернулся и насмешливо подмигнул.

Прошли годы, а Игорь до сих пор испытывал смешанные чувства к майору Фишеру. С одной стороны холодный убийца вызывал у него отвращение и ненависть. И желание вычеркнуть из памяти всё, что с ним связано. Но с другой стороны, лишь благодаря Фишеру Игорь выжил в том лагерном аду и будто родился заново. А то, что он стал другим — так это совершенно точно. Хуже или лучше, это уже другой вопрос…

Когда месяц назад явившийся в дом к Исмаилову «Литератор» рассчитывал уличить его в работе на русскую разведку, он и не предполагал, что вскоре станет «бабочкой» на булавке…

Впрочем, это потом Игорь узнает, что неразборчивый в поисках заработка эмигрант был высокооплачиваемым двойным агентом ФБР и НКВД одновременно (а до этого работал на парижское гестапо). Что миссия его сулила грандиозный провал всей Сети. Но убит он был, как ни странно, не за своё провокаторство, и даже не из личной мести.

Увлёкшись шантажом и чувствуя себя полным хозяином положения, «Литератор» водрузил сапоги на рабочий стол в чужом кабинете и начал выкладывать свои мерзкие откровения о смерти родителей Исмаилова. От угроз незваный гость переходил к уговорам и даже пытался вызвать собеседника на спор, чтобы показать поверившему большевикам Исмаилову всю глупость его заблуждений.

Игорь не стал с ним спорить, а просто пожал плечами. Не было никакого смысла спорить…он просто всадил ему заточку в сердце. И спокойно проводил дёргающегося оттого, что длинное лезвие пришпилило его к спинке стула наглеца в мир иной словами:

— Ты не должен был класть ноги на мой письменный стол!

Это был мгновенный импульс, вспышка ярости. Конечно, потом Исмаилов объяснил себе, что просто не смог простить смерти дорогих ему людей и должен был защитить товарищей. Да и полиции легче было врать, зная, что по природе ты вовсе не убийца, и лишь крайние обстоятельства вынудили тебя так поступить. Но всё это было полуправдой. Правда же выглядела настолько травмирующей для собственной психики, что была подавлена и вытеснена в закоулки подсознания…

Но как бы там ни было, майор определённо что-то изменил в его голове, и это оказалось необратимо…

Время будто остановилось после стремительного бега; жизнь на лоне природы, вдали от всех волнений явно шла Клео на пользу. Её состояние стабильно улучшалось. Постепенно итальянка становилась той прежней Клео, какую Игорь когда-то знал — лёгкой остроумной. Всё чаще её глаза лучились прежним светом.

И оказалось, что в душе у Исмаилова ничего не перегорело к ней! Вместе они оба будто вернулись на пять лет назад, только теперь их «остров» находился посреди калифорнийских прибрежных прерий, на этом уединённом ранчо. Никто им не мешал. Хозяина усадьбы они видели крайне редко, большую часть времени Тич проводил в разъездах, а, вернувшись, сразу уединялся в своём кабинете. Старый пират словно ждал, когда его гости поглубже увязнут в своей любви, словно мухи в меду. Но пока Исмаилов этого ещё не понимал…

Как ни старался Игорь окружить подругу заботой и любовью, полностью отгородиться от мира было не в его силах. И вскоре произошло событие, которое повернуло всё вспять. Очень волнуясь, женщина уверяла, что видела вдали мужчину, и будто бы это был хорошо знакомый ей человек — тот самый, который повстречался им на бензоколонке.

— Мерзавец! — яростно воскликнула итальянка в адрес долговязого знакомого. — Напрасно, я не позволила тебе его пристрелить!

Впрочем, настроение её быстро менялось, вскоре Клео выглядела полной отчаяния.

— Я знала, что он не отпустит меня.

Клео предложила немедленно бежать. Тем более что возле дома стоял автомобиль, заправленный бензином более чем на сто километров пути. Их никто их как будто не охранял.

Но Исмаилов сказал, что негоже угонять машину друга.

— Сейчас не время быть щепетильным — настаивала Клео. — Потом ему всё объяснишь. И если Джон и в самом деле тебе друг, то поймёт…

Видя его нерешительность, Клео начала терять терпение:

— Так ты едешь или нет? Не понимаю, чего ты боишься?

Игорь пытался убедить подругу, что пока для них лучше оставаться здесь. Клео слушала его с отчуждённым видом. То, что мужчина, которому она полностью доверилась, ведёт себя столь нерешительно, удивило и оскорбило её.

В итоге побег так и не состоялся. Но с этого эпизода Клео сделалась апатичной и подозрительной.

Но что он должен был сделать?! Согласиться на побег? Да он бы с великой радостью, не раздумывая ни секунды, прыгнул в автомобиль и ударил по газам, если бы не опасался, что в пути его спутницу снова разобьёт приступ неизвестной болезни. Из-за неизвестных препаратов, которыми пичкали Клео, они оба оказались в положении заключённых в этой тюрьме без стен и решёток.

Понимала ли Клео безвыходность своего положения? Возможно. Как учёный-биолог, не могла не догадывалась, что с ней что-то не так. Однако, вероятно надеялась справиться с «наваждением». Трагический самообман! В последующие дни Клео быстро возвращалась в состояние зомби, теперь она почти всё время спала. Видеть как любимая угасает становилось невыносимо. Тич вроде сочувствовал, но при этом сообщил, что не хочет сориться с волкодавами из конкурирующей конторы.

— Они хоть и сменили вывеску, но, говоря начистоту, там по-прежнему полно отморозков. Пока мы — ФБР продолжали заниматься внутренними проблемами страны, они навербовали в оккупированной Европе бывших сотрудников Гестапо и Абвера и взяли на вооружение многие их методы. А теперь ещё Президент предоставил им фактически неограниченные полномочия вести контрразведывательную работу, как внутри страны, так и заграницей. У них в Центральной разведке даже лозунг такой: «Мы больше, чем государство».

Тич снова дал понять, что для того чтобы уцелеть, необходимо кинуть волкам мясо:

— Но ты мой фронтовой друг и гость, а из-за неё я не готов сцепиться с «отморозками» из бывшего УСС. К тому же поверь, она это заслужила.

Настало время Игорю узнать, что оказывается, тот мужчина с бензоколонки во время войны спас итальянку и сумел вывести её с оккупированной гитлеровцами территории. Это по его рекомендации иностранке предоставили высокооплачиваемую работу в Штатах. Она же отплатила чёрной неблагодарностью.

— Но дело уже не в этом парне, хотя он был её гражданским мужем — продолжал Тич. — Итальянка по всей видимости многое знает и ей просто не позволят разболтать лишнего.

Таким образом, Клео была приговорена к молчанию. Её вполне могли и убить. Поэтому Игорь предупредил хозяина ранчо:

— Послушайте, Джон, не знаю, о чём вы договаривались с коллегами. Но если эта женщина тихо угаснет, разговора с ними не получится. Это моё условие.

Тич как раз садился в машину. Как будто никак не отреагировав на ультиматум, он уехал.

Вернулся Джон через сутки, вместе с доктором. Причём Исмаилову сразу бросилось в глаза, что бородач чем-то сильно встревожен. Выяснилось, что двое его племянников уехали с компанией отдохнуть куда-то на побережье.

— Сестра не знает, где именно они находятся, — удручённо вздохнул Тич. — Я уже поставил на уши всех, но найти ребят пока не удаётся.

«Почему этот толстокожий циник так всполошился? — недоумевал Исмаилов. — Ну подумаешь, отправились подростки на пикник с компанией сверстников. Ведь не маленькие же». По словам Джона одному из его племяшей недавно исполнилось шестнадцать, а второму было четырнадцать. Однако на бывалом солдате просто лица не было.