Трусливая Я и решительный Боха (СИ) - Саринова Елена - Страница 30

- Да-дарья Владиславовна, вот никогда б не подумал, что дедова тренировка памяти занудным общеокриским мне пригодится. И знаете, что на благостях начертано на этом старом языке?

- Благостях? – оторвавшись от камушков, непонимающе нахмурила я лоб.

- Божьих подарках, то есть.

- И что? – или не я одна спросила, или эхо.

Игнас вдохнул поглубже, плечи тощие свои под курткой важно так расправил:

- «Защита Его и Ее, соединенных общею судьбой»…

_________________________________________Сноски:

[1] Крайлабский самогон. Именно это, первоначальное название он получил в честь главного своего компонента – пророщенных зерен ржи. Позже слово «Ржача» стало обозначать весь богатейший ассортимент данного напитка.

ГЛАВА 18

На самом широком и, пожалуй, ветреном перекрестке личных земель Государя было полно указательных столбов разных цветов и размеров. Главный из них, поставленный несомненно властями, шоколадно-коричневый в спирали белой полоски гордо вещал путешествующим, что до Стручкина, столицы княжества Малборгов четыреста семнадцать вершей, а до сернских врат, ведущих в соседнее государство Рослава отсюда их четыреста пятьдесят. Всего то! С господином управлеем я временно распрощалась именно под этим оптимистичным знаком и сговорилась встретиться в пригороде столицы через одиннадцать дней дабы въехать в замок уже вместе. Тоже, видимо, оптимисты (это я про утвержденный график пути).

Мы же своим важным обозом, состоящим из массивного зелёненького «купе», трех груженых саней и тридцати четырех строгих всадников (считая Бозену), после поворота направо двинули дальше и уже по Урскому тракту именно к тем самым «сернским вратам». Мы усердно повторяли маршрут Государыни Дарьен, очень надеясь при этом не погрязнуть… вот тоже буквальное значение слова. Это я про неизбежно маячившую впереди преджарную дорожную кашу, против которой имелось единственное лишь в Крайлабе средство: «не сворачивать с трактов». Ну мы и не сворачивали. Уже! На очередной хазе оставляя свои сани и воз, спускались с тракта верхом. И на счастье мое (точнее моей изнеженной попы) недалеко и не частно. Разница в сёдлах. Однозначно! У лошадки Речки из моего деревенского детства седло было гораздо мягче нынешних. Но, эту проблему решил обстоятельный кучер Струк куском мягкого покрывала и крепко привинченным рожком-держателем на передней луке. А куда мы сворачивали?

В первый раз, чтобы увидеть настоящую деревенскую ярмарку. Конечно, скромнее столичной, но я ее не посещала еще, а эту вот – с превеликим интересом. Узкие ряды меж деревянных лотков, шлёпающая грязь под ногами, запахи жареных пирожков, топленого молока и терпких гроздей ягод, похожих на земную калину. А среди всего этого великолепия шествующая под гундосую скрипку веселая кучка из наряженной молодежи. Мы с Бозеной и сами не заметили, как от лотка с орешками нас подхватили в самую ее сердцевину местные разудалые молодцы. Но, уже секунду спустя все шествие, тренькнув струнами скрипки, уперлось в Хонзу, символом кары перекрывшего собою проход… А счастье было так близко! Так близко…

Второй раз имел чисто эстетический интерес – избы в придорожной деревне Рега, одна из которых, несомненно, изображалась на рисунке улиского картографа. Откуда сия уверенность? Точно такие же немалые размеры строения и бревен в его высоких стенах, схожие четырехкрылые штворки на перильных столбцах. Резные рамы, щит на фасаде с символом богини Маики между высоких колосьев. А за общим высоким забором серьезные амбары, загоны для скота, мыльни, пускающие в холодное серое небо горячий белый дымок. Загляденье. И если верить самому пожилому из наших воинов, подобных богатых деревень в Крайлабе много. Но, было еще больше до длиннорукого наместника на главном троне страны.

Что же касается третьего раза, в данный момент мы именно его с нетерпением ждали. Ехали на пару с Бозеной в окружении воинов, Хонзы и Игнаса с Павлиной. Ехали себе… Лично я любовалась прекрасными горными видами с обеих сторон от дороги.

- Как же он высоко, - содружница проследила за парящим в облачном небе вороном.

И это был Сажа, выпущенный в очередной раз полетать. Напарник его длинноклювый, Феб, в это самое время отсыпался в своей обозной клетке, оставленной на попечение Бранки. Он всего то час назад, вместе с ранним преджарным рассветом вернулся из Катборга. Не просто так, с сообщением от Зубка: «Камень и письмо Государю выслал с Лочем». Кратко и по делу.

- Да лучше об этом сам Табазин-двир[1] вам расскажет!

Хонзу мучили озгитской народной легендой. Ну, по крайней мере со стороны так казалось – Хонза страдает. По натуре немногословный и весьма сдержанный на эмоции мужчина практически отбивался от парочки наших любознатов – Игнаса с Павлиной. И дёрнул меня чень предложить последней поработать над туристическим путеводителем по Государевым землям. В общем-то идея весьма увлекательна и в перспективе полезна… Ну, значит, пусть Хонза страдает.

- А я об этом читала! Да-да!

В романтической бирюзовой тетрадке Павлины так грозно зашуршали исписанные страницы, что я к ней обернулась в седле, получив в ответ лишь рассеянную девичью улыбку. Но, тут вступил мой педагог-секретарь:

- Там ведь что-то про тайные тропы? И убийственный горный туман?

- «Убийственный» он был лишь для врагов, - проворчал под нос себе истинный носитель озгитского фольклора. И тут же получил от его ярых ценителей:

- Жрица Жардина всего в паре слов эту тему… Вот! «Спустились, преодолевая смертельные тропы».

- А я о чем говорил?!

- Дело было так! - мы с Бозеной, пряча улыбки, лишь переглянулись и приготовились. Хонза вдохнул, расправив в меховой куртке свои плечи. – В Мэлизе народ мой страдал. Земли, на которых мы жили, были спорной территорией и когда старый правитель их умер, сын его повысил нам поземельную пошлину. Мы не смогли ее оплатить и тогда нас начали вытеснять в предгорный лес. План был прост! За семьсот годов проживания предгорье с той стороны Вихских хребтов мы превратили в плодоносные пашни и сады, которые стали нужны многим другим. В точно такое же достойное место мой народ должен был превратить и дремучую чащу с болотами. Но, мой народ собрал свои пожитки и пошел в горы. Не просто так! Русудану-двиру, тогдашнему нашему кнезу, было накануне видение. Богиня Маика пресветлым своим образом явила ему секретную звериную тропу, по которой мы всем племенем и пошли. Путь был долгим. Нас преследовали воины и горное дикое зверье. Но, Маика вела нас. И когда через месяц мы спустились с этой стороны, то первым что увидели, был ее божественный каменный образ. Вот возле него, по договору с тогдашним крайлабским Государем, Цвидом Решительным, мы и разбили свое новое поселение.

- И назвали его «Миндагли».

- Да, госпожа Павлина. «Священной землей».

- А как же туман? – нетерпеливо уточнил у Хонзы Игнас.

- Он оберегал нас, пряча от врагов во всё время пути, - ответил тот не без пафосности. Однако, мой секретарь, вдруг, с заметной нервозностью произнес:

- Тогда что же там впереди? Откуда этот туман?

Весь наш отряд, до данного момента окутанный эстетическим впечатлением от услышанного, натянул поводья коней. Один лишь Хонза позволил своему вороному еще несколько шагов вперед по дороге:

- Это - другой туман, - отстраненно выдал он, не оборачиваясь, и глянул на меня. – Моя госпожа, сейчас мы будем проезжать Лебулту. Поселение наших мертвых. Не бойтесь…

Если честно, я б не успела. Воины в несколько мгновений сгруппировались, заключив наш «квартет из штатских» в центр плотной рамки. А трое нахалов, что оказались в ней со мною рядом, еще и спрятали между собой. Когда тут успеть? И для возмущения аргументов собрать не успевала. Ну а пока мы дружно шли, ногами конскими всё глубже погружаясь в густой, отдающий сыростью, туман, Хонза вещал. То есть, страдания его продолжались: