Закон хабара - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 30

– Бывает, – философски заметил Шахх, крутя меж огромных пальцев солидный кусок «вороньего камня», вырубленный Иваном. – Я тоже как-то по первости возле дробилки чуть легкие не выкашлял. Коварная тварь. Если сли́зни добычу ей на блюдечке не принесут, то или инфразвуком убьет, или пылевым облаком. Что самое интересное, ей мясо не нужно в отличие от других аномалий. Только глаза жрет, которые ей слизни из жертв выковыривают. То ли артефактами их считает, то ли еще что. Кстати, думаю, ты первый хомо, кому удалось что-то вытащить из пасти дробилки.

– Без вашей помощи… ничего бы не вышло, – прохрипел я, отплевываясь остатками токсичной пыли.

– Это да, – согласился Иван.

– Теперь осталось мертвый гравиконцентрат найти, – сказал Шахх – и страдальчески поморщился.

– Что, все так плохо? – спросил Иван.

– Я б лучше еще ногу себе отрубил и новую вырастил, чем эту мерзость искать, – сплюнул ктулху. – Короче, так. Где его искать, я знаю, но сначала надо подкрепиться.

И начал ходить среди куч артефактов, останавливаясь возле каждой и словно прислушиваясь. Наконец, выбрал одну и начал в ней копаться, орудуя единственной лапищей как экскаватором, при этом постепенно закапываясь в эту кучу. Периодически оттуда слышалось чавканье, чаще – усиленное сопение и приглушенный мат. Наконец Шахх, пятясь назад, вылез из вырытой им норы, держа в лапе что-то странное, похожее то ли на новорожденного двуногого поросенка без головы, то ли на чей-то оторванный желудок. Странность сокращалась и возмущенно пищала обоими отростками, расположенными спереди и сзади.

– Попробуешь? – издевательски поинтересовался ктулху у моего двойника. – Ты ж вроде, я слышал, кушать хотел.

– Я это жрать не буду, – категорично сказал Иван. – Хоть убейте. С меня хватит.

Шахх хмыкнул.

– Ничего не замечаешь?

– Замечаю, что в последнее время мы то едим всякую нереальную пакость, то деремся с нереальной пакостью, – фыркнул мой напарник. – Я уже прям по своей Зоне соскучился. Там свои, знакомые, привычные мерзости, которым до ваших, как до Китая по-пластунски…

– У тебя, пока ты в местную помойку закапывался, отрубленная рука отросла, – сказал я.

– А ты наблюдательный, – усмехнулся Шахх. – В отличие от твоего туповатого дубликата.

– За базар ответишь? – окрысился мой тезка, перехватывая топор поудобнее.

– Погоди, – сказал я. – Дело важнее. Потом разберетесь, когда кузнецы ножи восстановят. Если помнишь, тебе без своего домой не попасть.

Иван скрипнул зубами, но продолжать наезд не стал. Логика порой работает лучше пули. Если научиться правильно ее применять, тот, кто только что хотел тебя разорвать, может начать рвать других в твоих интересах. Жаль только, что люди в подавляющем большинстве случаев предпочитают стрелять, а не слушать.

– Мы зовем его «бурдюк». Это восстановитель, – просто сказал Шахх. – Всего. Сил, здоровья, психики – кому чего не хватает, то и восстанавливает в организме, в том числе и в мозгах.

При последних словах он многозначительно посмотрел на Ивана.

– Зарождается в мусорных кучах Четвертого мира, которые готовятся начать жить своей жизнью. Оторванные от матрицы, живут недолго, дохнут примерно через час, становясь бесполезными. Я свою проблему вылечил. Вы оба устали смертельно, держитесь только на адреналине и частично переваренных патронах от вормгана – они хоть и калорийные, но токсичные. Потому, как кураж пройдет, оба вы, скорее всего, пару дней будете исходить на понос и, может, даже от него помрете. Смерть, согласитесь, обидная и вонючая. Для некоторых брезгливых замечу: жрать ничего не надо. Достаточно пару глотков сделать. Мне еще одного хватит, здесь перебарщивать тоже не надо.

С этими словами он зажал пальцами один пищащий отросток, сунул в щупла другой и, нажав на дергающийся «желудок», шумно глотнул.

– Писец, – тихо проговорил Иван. – Полный. И всепоглощающий.

– Держись, двойник, – сказал я. – Ты себя недооцениваешь. Тому, кто ел просроченную советскую тушенку, ничего не страшно.

От глотка морда Шахха налилась ярко-красным, глаза заблестели – правда, эффект быстро прошел. Краснота плавно растеклась по шее, щупальцам, распространилась ниже, теряя при этом насыщенность цвета, пока полностью не сошла на нет.

– Нормально, – сказал Шахх, глядя на когти до этого отсутствующей руки, которые прям на глазах отросли до еще больших размеров, чем были. – Твоя очередь.

И протянул мне извивающийся «бурдюк».

Я и правда был на пределе – энергию артефакта, которого в меня вкормил мутант, я, по ходу, полностью потратил на квест с дробилкой и его тяжкие последствия. Пришло осознание, что Шахх прав: еще немного, и мой измученный организм просто откажет. Я уже забыл, когда нормально ел и спал, и будь ты хоть трижды суперлегендой Зоны, последствия недокорма и недосыпа рано или поздно срубят тебя не хуже автоматной очереди. Это называется срыв. Кто был на войне, знает, что это такое. Бац – и все, ты уже не боец. Организм отказал и выключился в самое неподходящее время. Или тело прислонилось к стенке и вырубилось, как фонарь с севшей батарейкой, или психика сломалась, что намного хуже. Потому я не стал кривляться и принял из лап Шахха странный артефакт, пахнувший давно не убиравшейся клеткой зоопаркового скунса.

«Бурдюк» дергался довольно сильно, но я держал его крепко, осознавая: жратвы мы с собой не взяли, питья тоже, оставив рюкзаки у кузнецов. Почему-то думалось, что задание будет не особенно долгим. Ошибка, бывает. Теперь вот расплачиваемся упадком сил и перспективой вообще не дотянуть до финала. А значит, как в любом походе, – придется следовать советам более опытного члена отряда.

Первый глоток пошел туго, желудок отторгал чужое еще хуже, чем снаряды для вормгана. Но смирился, он у меня и не такое переваривал. Когда же по телу разлилось приятное тепло, я и второй глоток осилил, и даже третий. По ощущениям было, словно в меня вкачали дневную порцию калорий вместе с энергией восемнадцатилетнего. Круто, в общем, словами не передать.

А потом я увидел лицо Ивана, искаженное брезгливой гримасой.

– Не, – сказал он. – Хоть убейте, не буду. Я еще от вормгана не отошел.

– Дело хозяйское, – сказал Шахх. – Тогда выдвигаемся.

И пошел направо.

– Хлебай, быстро, – сказал я, протягивая «бурдюк» напарнику. – Иначе кони двинешь. Слыхал, что Шахх сказал? От токсинов загнешься.

– Твою ж душу, – выдохнул Иван, бледнея лицом еще больше. – Я скорее загнусь от осознания, что у меня в желудке.

И, видимо боясь передумать, схватил «бурдюк» и высосал его почти полностью, отчего странный артефакт сдулся и дергаться перестал вообще.

– Сдох, что ли? – спросил Иван, отрываясь от «бурдюка».

– Уже пофиг, – отозвался я. – Бросай его и двинули за Шаххом, а то он так шагает – хрен догонишь.

…Идти пришлось долго. Часа два или больше мы шли вперед, огибали кучи артефактов – некоторые относительно свежие, а некоторые слежавшиеся от времени и поросшие чем-то лохматым, отдаленно напоминающим мох. Встретили мы по пути еще пару дробилок, которые поспешили обойти стороной: прогуливающихся возле них «слизняков» было побольше, чем около предыдущей, потому, едва заметив эти аномалии, мы поспешили обогнуть их по широкой дуге.

Время от времени Шахх поглядывал на небо, похожее на огромную кровавую простыню. И явно не для того, чтобы полюбоваться звездами, которых не было.

– Опасаешься чего? – поинтересовался я.

– Вот именно, чего, – отозвался мутант. – А может, кого, я так и не разобрал. Стражи тут порой рыщут стаями. Раньше много их было, сейчас поменьше. То ли передохли с голоду, то ли кто посильнее их нашелся. Если с ними встретиться, мало не покажется.

– Ясно, – пробурчал Иван. – Мне тут и без них мало не кажется. Может, скажешь уже, куда идем-то?

– Вход в другой слой ищем. Тот, в котором мертвые гравиконцентраты должны быть. Сам там не был, но слышал про него.