Закон хабара - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 28

– Вот она, – тихо сказал Шахх, осторожно выглядывая из-за «сугроба». – Сама по себе аномалия, которую наши кузнецы прозвали «вороньим камнем». Заброшенная дробилка «мусорщиков». У них с ней симбиоз был, она живет или на артефактах с аномалиями, или на живой плоти. Что принесут, то и жрет. А сейчас, когда ее оставили, она типа в анабиозе.

– Это от нее нам надо кусок откромсать? – поинтересовался я. – Жуткая хрень. Может, ну ее на фиг, походит моя «Бритва» со старой рукоятью?

Шахх ничего не ответил, понятно почему. Технологию восстановления моего ножа Медведь с Шаманом объяснили популярно, так что сейчас я просто молол языком, заговаривая трепом необъяснимый, мистический страх перед «вороньим камнем».

– Тоже жуть чуешь? – шепотом поинтересовался Иван.

– Ага, – отозвался я. – Встречал такое в Зонах. Свойство некоторых аномальных предметов страху нагонять на возможных врагов.

– Это не дробилка, – сказал Шахх. – Это генератор психоимпульсов, оставленный «мусорщиками», чтоб всякие типа нас вокруг нее не лазали. А еще они, думаю, должны были охрану оставить… Ага, вот и она.

Из-за дробилки довольно грациозно появился кусок желтовато-зеленой слизи размером с тактический рюкзак. Вместо ног у твари было четыре мощных двухметровых хлыста. Все. Ни рта, ни глаз, ничего. Большая сопля с гибкими, пружинистыми конечностями, которыми – если уж она охрана – тварь, думаю, пользоваться умела весьма эффективно. И сразу следом за ней вторая такая же пакость пружинисто вышла, словно пританцовывая на своих хлыстах.

– Плохо, – проговорил Шахх. – С одним-то слизняком не просто справиться, а два – уже перебор.

– Может, попробуем? – спросил Иван. – У тебя вон лапа почти отросла, тезка своей тоже более-менее двигает. И вормганы вроде еще заряжены – тошнит уже меньше, но по ощущениям в брюхе еще что-то есть…

– Ага, на тебя и на твое брюхо вся надежда, – вздохнул Шахх. – Но, с другой стороны, если уж приперлись, то нефиг мять грудные мышцы, надо дело делать.

И, выскочив из-за кучи молотых артефактов, ринулся вперед. Мы с Иваном – следом.

На наше появление слизняки отреагировали очень быстро, то есть незамедлительно – видимо, они не зрением сильны были, а слухом. У некоторых тварей слух настолько тонкий, что и глаз не надо, и эти, по ходу, были из таких. Обе синхронно напряглись…

– Осторожнее, они ядом плюются, – заорал Шахх.

Блин, мать твою болотную, раньше предупредить не судьба была? Слизняки разрядились с омерзительным чавканьем, и в нашу сторону полетели фрагменты какой-то гадости, от которой я смог уклониться, лишь шлепнувшись на живот. Хорошая, кстати, стимуляция желудка получилась, выстрел куском червяка вылетел из меня почти автоматически, едва не выбив зубы изнутри.

Но стрелок из вормгана я был так себе – слизняк, которому предназначался выстрел, легко ушел от него и метнулся к Шахху, со свистом рассекая воздух своими конечностями. Тварь стремительно прыгнула, я даже не успел понять, как она это сделала, – только что тут была, и вот уже ктулху рубит лабрисом по воздуху, свободной рукой пытаясь отодрать от себя паскудное создание, обвившее его щупальцами. Надо отдать должное Шахху, одну хлыстообразную конечность он у слизняка отрубил, и сейчас она корчилась и извивалась на земле, разбрызгивая во все стороны ядовито-зеленую кровь и упорно не желая подыхать.

По-хорошему, надо было бы Шахху помочь, но я прекрасно понимал, что, пока мы ему помогать будем, неимоверно шустрый второй слизняк своими хлыстами просто поотрубает нам головы. А он, судя по всему, именно этим и решил заняться, прыгнув на Ивана – и промахнувшись менее чем на полметра, так как мой двойник успел метнуться в сторону. Шустрый, блин, точно весь в меня.

Но тварь была шустрее. Развернулась на своих хлыстах с балетной грациозностью и вновь ринулась в атаку…

Вормган, конечно, штука разрушительная, летающие полотнища разносила только в путь. Но, на мой взгляд, для охоты на слизняков медленная. Пока ты из себя фрагмент червяка срыгнешь, этот недоделанный осьминог своим хлыстами тебя как саблями в фарш изрубит. Потому я поступил проще – резким движением перевел «калаш» из положения за спиной в боевое и длинной очередью сбил слизняка примерно на середине его прыжка. Каким бы молниеносным ни было это на редкость стремное создание, пуля всяко быстрее.

Впрочем, пули этой твари существенного ущерба не принесли – слизь, она и есть слизь. В основном насквозь прошли, выбив из этого комка соплей зеленоватые брызги, какие-то, может, внутри застряли. Убить не убили, но прыжок сбили и очень неделикатно швырнули на землю – так, что тварь на мгновение от неожиданности даже запуталась в своих жгутах.

И тут мы с Иваном плюнули одновременно из своих вормганов, разнеся студенистого убийцу в клочья.

Половина дела была сделана, осталось понять, что там со второй половиной, – и это было непросто, так как Шахх неистово рубился со своим слизняком. Рев, смазанное от скорости сверкание лабриса, клочья плоти летят во все стороны, и не сразу поймешь чьи – то ли это шмотки шкуры мутанта, то ли куски слизняка, окрашенные кровью Шахха.

Тут и помочь бы надо, и фиг знает как. Стрелять что из вормгана, что из автомата опасно, можно ктулху задеть, а со своим топором соваться в эту мясорубку бессмысленно, на таких скоростях я работать не умею…

Но тут Шахх изловчился и своего студенистого противника от себя отбросил. Рубанул вслед ему топором, но промазал, качнуло его от резкого рывка в сторону, видать, последние силы в бою потратил. Слизняк смачно шлепнулся на землю, присел на трех оставшихся щуплах, готовясь вновь броситься на мутанта – и тут Иван меня удивил, очень быстро и технично метнув лабрис в тварь.

И не промахнулся.

Огненно-ледяной топор вошел в студенистое тело точно посредине – и, провалившись в рыхлую, порядком измочаленную плоть, застрял там намертво, только половина рукояти осталась торчать снаружи. И эффект от этого получился впечатляющий. Одна половина тела слизняка начала растекаться, а вторая помутнела, похоже, превращаясь в ледышку.

Твари это, само собой, не понравилось. Она шлепнулась в лужу из собственной растекшейся плоти, всеми щуплами схватилась за рукоять и попыталась вытащить из себя застрявший топор.

Возможно, ей это бы даже удалось, но тут к ней подскочил я и тремя быстрыми ударами своего лабриса отсек все щупальца от тела монстра – огненной частью топора сделать это оказалось довольно просто.

– А вы, хомо, ничего такие… ловкие для вашей породы… и, пожалуй, не такие тупые, как остальные.

Я обернулся на голос.

Обессиленный Шахх сидел на земле. Ротовые щупальца безвольно повисли, морда серая, глаза как у дохлой селедки. Оно и понятно. Все его тело было в порезах, которые и не думали затягиваться. И что самое неприятное, его вторая лапа, которая только-только отросла, валялась неподалеку в луже крови. По ходу, гибкий хлыст слизняка, словно топор, отсек нежную, не до конца сформировавшуюся конечность.

– Это ты, надо понимать, вместо благодарности сейчас сказал, – проговорил Иван, на которого я посмотрел осуждающе: видно же, что Шахх, судя по всему, собрался в Край вечной войны – соответственно, какие могут быть претензии к умирающему?

Шахх хмыкнул, отчего ротовые щупальца вяло шевельнулись.

– Если вам так нужна моя благодарность… то благодарю, – негромко произнес он.

– Нам от тебя ничего не нужно, – сказал я, снимая плотно намотанные тряпки со своей руки, которая, судя по ощущениям, полностью восстановилась. – Зато я точно знаю, что нужно тебе.

Конечность моя и правда стала практически такой, какой была до ожога фрагментами плоти летающего полотнища. При этом «почти» – ключевое. Размеры руки были те же, плоть восстановилась полностью. Чего нельзя было сказать о коже, которая на этой руке была настолько тонкой и прозрачной, что под ней очень четко просматривались волокнистые мышцы и набухшие вены.

Способность ктулху к регенерации известна всем, но я, изрядно побродив по Чернобыльской Зоне, знал, что у этих мутантов есть определенный предел, когда фатально израненный организм не имеет ресурсов для того, чтобы запустить процессы восстановления, – и тогда ктулху просто умирает от ран и кровопотери. Я видел, как длинные раны Шахха сейчас слабо сокращались, но их края не сходились, как это было бы при нормальной регенерации. И я знал, что будет дальше. Эти сокращения с каждой минутой будут все слабее и очень быстро прекратятся. Вместе с жизнью мутанта.