Закон хабара - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 16

Нормально прошел. Думаю, еще и потому, что я мысленно потянулся к «Бритве», и она отозвалась, шевельнувшись в руке, – если что, думаю, молнии ею тоже можно обрубать. И аномалия, похоже, тоже это поняла. Недлинный разряд потянулся было в мою сторону, но тут же с легким треском всосался обратно. Видимо, «электрод» решил, что дохлая синица в руках лучше живого журавля в небе, от которого можно огрести проблем.

Я же двинулся дальше. Минут через пять семейство мышканов перебежало мне дорогу, прям под ногами проскочили. Крупные, сытые. Штук десять, не меньше. Такие если докопаются, есть риск получить серьезные проблемы – когда эти твари охотятся, они в сухожилия метят. Если перегрызут ахиллово, считай, хана. Упадешь – тут же набегут сородичи и кучей обглодают заживо. Пираньи сухопутные, блин. Но сейчас им было не до меня – и слава Зоне. По мне, так лучше с крупным мутантом драться, чем от кучи мелких отмахиваться.

Еще минут двадцать я шел без приключений – так, пару мелких аномалий обошел, которые выползли на дорогу поохотиться, но это не в счет. Мелочь маскироваться как следует не умеет, ее любой более-менее опытный сталкер без болтов и детекторов вычислит. Так что у юных аномалий весь расчет на идиота – человека ли, мутанта ли, – который гуляет по Зоне, разинув варежку и не глядя под ноги. Кстати, мелочь редко дохнет от голода, так как идиотов в Зоне хватает. И не только в Зоне. Их везде навалом, потому хищникам зачастую даже напрягаться не надо: добыча сама в пасть лезет, только успевай пережевывать.

И вот, наконец, КПК сообщил, что до урочища осталось пятьсот метров. Прям за поворотом дороги оно и должно было появиться.

Оно и появилось…

Я перед поворотом на всякий случай снял с плеча винтовку – мало ли. Потом шагнул на обочину, аккуратно раздвинул стволом толстые стебли сорняков… и немного прифигел от увиденного.

Хутор – это, по сути, несколько строений, микродеревня, построенная теми семьями, которых задолбали соседи и кто хочет пожить в уединении. Я ожидал увидеть пару-тройку полуразвалившихся изб, вросших в землю по самые окна, – и увидел практически то, что ожидал.

Вряд ли это был хутор. Скорее, поселок с несколькими когда-то добротно отстроенными одноэтажными домами, сараями, конюшней и другими хозяйственными постройками, назначение которых для меня оставалось загадкой, ибо я отнюдь не деревенский житель.

Но Чернобыльская авария, время, природа и слабокислотные дожди сделали свое дело. Несмотря на то что дома были построены на совесть, Зона основательно их подточила. Строения покосились, грозя в скором времени совсем развалиться, на их стенах появились мох, следы гниения и черные пятна плесени… А высоко в небе над этими строениями, подсвеченная лучами заходящего солнца, в свинцовых облаках зависла фата-моргана – мираж, гигантский призрак Саркофага, который порой можно увидеть в разных частях Зоны. Причем преимущественно в самых жутких и опасных ее частях.

Короче, вышел я к мертвому поселению, какие на зараженных землях встречаются довольно часто. Однако в оптику я разглядел следы от пуль на стенах абсолютно всех строений, причем следов этих было множество. При этом, как ни странно, в рамах некоторых окон все еще присутствовали целые стекла, исправно отражая падающие под углом лучи багрового солнца, клонящегося к закату.

И лучи эти отражались не только в окнах…

В одном из них, будто специально приоткрытом, я заметил блик. Слишком небольшой и слишком правильной формы, чтобы можно было ошибиться. А именно: кто-то сидел в глубине дома, скрываясь в тени, и так же, как и я, смотрел на дорогу через снайперский прицел. Грамотно сидел, кстати. Если б луч заходящего солнца, мазнув по оконному стеклу, не отразился от него, коснувшись при этом оптики стрелка, хрен бы я его вычислил.

Но на войне и в Зоне часто все решает случайность, а не боевые навыки, опыт, чуйка сталкерская, что, конечно, не просто нужны, а необходимы бывалому бойцу… которого может пристрелить зеленый «отмычка», коему от балды великой просто захотелось пострелять в белый свет как в копеечку.

А еще я знал, что стрелок увидел меня раньше на долю секунды. Почувствовал это, когда чужая линия выстрела коснулась точки у меня меж бровей. И понимание, что указательный палец стрелка уже выбрал слабину спускового крючка, а мой еще и не начинал, – тоже пришло. Мысль – она всегда быстрее пули, которая уже летит тебе в лоб, но при этом твое тело и мышцы гораздо медленнее ее. И стрелять в ответ поздно, да и незачем. Ты проиграл, Снайпер. Обидно, конечно, но и дергаться в сторону сейчас уже тоже бессмысленно, все равно не успеешь. Максимум пару сантиметров отыграешь у судьбы, и тогда пуля войдет не между бровей, а в бровь, что совершенно ничего не изменит…

Предсмертные мысли – они хоть и быстрые, но довольно обширные по содержанию. У некоторых, говорят, в такие мгновения вообще вся жизнь перед глазами проносится, а это, надо сказать, немалый объем информации. И воспринимаются последние мгновения как довольно растянутая по времени субстанция, когда ты прям видишь, как несется к тебе твоя пуля, стремительно увеличиваясь в размерах… И ничего с этим не сделать, как в плохом сне, словно в ночном кошмаре, где ты понимаешь, что тебе настал трындец, а предпринять ничего не можешь…

Я – не мог.

Сделали за меня!

Внезапно неведомая сила рванула мое тело в сторону, да так, что жуткая боль скрутила было его в спираль, – но и этого мне не позволили сделать, разогнув обратно сведенные болевой судорогой руки… в которых лежала винтовка. А потом мой палец с неимоверной для человека скоростью принялся нажимать на спуск, прошивая пулями темные внутренности дома, в котором прятался снайпер.

Но я знал, что его там уже не было. Чуйкой своей ощущал, которая за много лет вырабатывается у любого вояки, умудрившегося выжить на войне. Но то, что знал я, было неведомо тому, кто сейчас управлял мною словно куклой. И потому мой – мой ли теперь? – палец продолжал нажимать на спусковой крючок, пока в магазине не закончились патроны.

А потом тот, кто поджидал меня в глубине дома, выпрыгнул из соседнего окна, вынеся плечом пустую деревянную раму, кувыркнулся в воздухе, мягко приземлился и из положения с колена принялся стрелять в меня. Винтовки у него уже не было, и сейчас он садил из автомата… совершенно непрофессионально, длинными очередями, от которых ствол нещадно задирало вправо и вверх.

Впрочем, неудивительно. Мой «кукловод», похоже, тоже был не великий спец в огневых контактах. Винтовку он перезаряжать не стал, бросил ее, моими руками перевел автомат из положения на спине в боевое – и принялся стрелять в ответ… точно так же, как это делал мой оппонент.

Со стороны это, наверно, выглядело забавно и одновременно грустно: двое стрелков пытаются попасть друг в друга, борясь с отдачами своих автоматов. Обычно в таких случаях кто-то кого-то обязательно заденет…

Но сейчас был не наш случай.

Наши АК замолчали практически одновременно – и так же, как это было с винтовками, никто из нас не стал их перезаряжать. Вместо этого в руке моего противника словно из ниоткуда появился нож, размером похожий на небольшой меч, и стрелок ринулся ко мне.

На мгновение мне показалось, что мой «кукловод» замешкался, не найдя ножа у меня на поясе, и отпустил меня. Разумеется, я не стал ждать, когда боец с мини-мечом начнет меня расчленять, и представил, как «Бритва» очень быстро вылетает из моей руки – что она и сделала.

От боли у меня на секунду померкло в глазах: обычно я старался вытаскивать нож из своей руки нежнее, с более умеренной скоростью. Но это была привычная боль, потому потемнение в органах зрения отпустило довольно быстро – как раз к тому моменту, как я увидел глаза своего потенциального убийцы, заносящего нож над моей головой. Блин, знакомые глаза, и взгляд знакомый! Где-то я определенно видел и то и другое! Жаль, остальное было скрыто в тени капюшона куртки.

Я почувствовал, как мой «кукловод» коснулся было моего сознания, но, по ходу, пока решил не брать меня под контроль – не иначе понял, что под его мудрым руководством я через полсекунды превращусь в окровавленный труп, а это, похоже, в его планы почему-то не входило.