Команданте (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 43

Торрелио разбежался, зажмурился, со всей силы врезался головой в метеобудку и отключился, успев отбросить винтовку.

* * *

Таксист высадил полного гринго прямо у крыльца особняка в нижней части Ла-Паса. Это только в Европе да Америке чем выше, тем престижнее, а тут город и так на три тысячи с лишним метров над уровнем моря, а лежащий впритык Эль-Альто — так и вообще на четыре, поэтому в фактической столице Боливии все наоборот: чем ниже, тем понтовее.

Генеральская вилла с точки зрения американца ничем выдающимся не отличалась и напомнила ему барочные палаццо его родины — колонны, завитушки, балюстрады с с фигурными балясинами, даже пара статуй на карнизе. Все, как у людей.

Внутри тоже все помпезно и пыльно, в точности как в тосканских или кампанских домах старых семейств. Могучие кожаные кресла с резными ручками, потемневшие портреты предков, библиотека, первые книги в которую куплены пра-пра-пра-пра… Несмотря на некоторую потрепанность и потертость жизнью, этот аристократический островок после нищеты Эль-Альто, бившей в глаза даже через окна машины, смотрелся несколько вызывающе.

Еще более вызывающе в этом интерьере смотрелись собравшиеся люди — они явно не принадлежали этому стилю и сами чувствовали неловкость, но старательно скрывали это за показной небрежностью. Все, даже гость с севера, даже хозяин, разбогатевший лет тридцать назад на торговле оловом и выкупивший особняк у разорившихся колониальных аристократов.

— Сеньоры, позвольте представить вам нашего друга, мистера…

— Мигеля. Просто Мигеля.

Майкл чувствовал подъем — его не душила ужасная жара и он снова работал в поле, где над ним не было начальников.

— Хорошо. Тогда, с вашего позволения, я начну прямо, — взял слово человек в генеральской форме. — Как это ни печально, но наш президент идиот.

Кое-кто поперхнулся, кое-кто воспринял как должное, Майкл поощрительно покивал головой.

— Президент воспринимает противостояние с кучкой индейских мятежников, пусть и с Че Геварой во главе, как слишком личное, в особенности после унизительного удара по аэродромам. И это понемногу превращается в манию, отчего страдают прочие сферы. Поскольку у нас не предусмотрено процедуры отстранения президента за за умственную неспособность управлять государством^[66], менять руководство придется нам с вами. При помощи наших друзей, разумеется, — он слегка поклонился в сторону американца.

Собравшиеся видели друг друга не в первый раз и потому возражений не последовало. Преамбула плавно перетекла в согласование состава хунты — разумеется, национальной и, разумеется, революционной. Не вызвали споров и главные направления политики: денационализация, удушение профсоюзов и герильерос, следование в кильватере Америки. Спорить начали при дележе должностей и министерских портфелей, но хозяин, проведший множество бизнес-переговоров, умело направлял обсуждение в правильное русло.

Майкл чувствовал дежа-вю: подобные разговоры он слышал четвертый или пятый раз, менялись только страны и персоналии. Что хорошо — все такие разговоры заканчивались нужными Фирме переменами.

Когда деловая часть совещания завершилась и хозяин приказал подать кофе и сигары, Майкл с двумя молчаливыми участниками предпочли уединиться в комнатке за библиотекой.

— Что у вас с агентурой среди герильерос? — без обиняков начал гость, неоднократно видевший своих собеседников в Панаме, на курсах контрразведки.

Узколицый офицер Второго отделения Генерального штаба переглянулся с похожим на него как родной брат коллегой из МВД и ответил:

— Действующей агентуры нет.

Рука Майкла замерла на полдороге к карману с платком:

— Поясните.

— Их довольно эффективно вылавливают. Недавно расстреляли нашего самого ценного агента.

— Та-ак, а спящие агенты есть?

— Какие?

«Porca madonna, они что там в Панаме, только ром хлестали?»

— Спящие, — сквозь зубы повторил американец. — Завербованные, но не действующие.

Визави опять переглянулись:

— Нет…

Майкл тяжело вздохнул. Придется все с самого начала…

— Кандидаты на вербовку есть?

С кандидатами дело обстояло не лучшим образом и разговор пришлось перенести на следующий день, когда оба офицера передали американскому куратору несколько досье. Майкл полдня листал их, отобрал два, затем за полчаса набросал два одинаковых плана, передал их военному и полицейскому и услал их работать, присовокупив, что добьется награды для выполнившего задание быстрее и лучше.

А сам отправился в университет разыскивать третьего кандидата. Как следовало из досье, нелюбовь студента к партизанам имела прямой экономический подтекст — семья владела железнодорожными складами в Сукре, попавшими под широкую индейскую гребенку и понесла серьезные убытки. Больше же всего молодой человек убивался, что покупка обещанной новой машины отложилась на неопределенный срок. Еще Майклу понравилось, что парень имел авантюрный характер — с детства ввязывался в разные истории, причем из большинства выпутывался сам.

Поиграть в Джеймса Бонда он согласился не раздумывая, тем более, что эта игра могла заметно приблизить появление вожделенной машины. А уж когда Майкл намекнул, что при серьезном результате он поможет с получением американского гражданства…

— Знакомые среди левых в университете есть? Как к тебе относятся?

— Есть, считают обычным сынком богатых родителей, я в политику не лез.

— Прекрасно, а теперь полезешь. Для начала попроси почитать что-нибудь из Маркса. Скажи, что разочаровался в системе, только смотри — коли книжку дадут, ее надо будет прочитать, чтобы смог ответить на вопросы.

— А пистолет?

— А вот если все пойдет, как мы хотим, будет тебе и пистолет, и все что угодно.

На встречу с сеньором Батистой Майкл пошел один — названный ресторанчик находился недалеко от отеля «Президент», нужно только пройти плаза Мурильо и повернуть направо. Портье в отеле рекомендовал другой путь, но сложнее и на всякий случай предупредил, что плазу лучше не пересекать по диагонали, чтобы не попасть под взлетающую стаю голубей.

Весь центр Ла-Паса, и без того не самого приглядного города в мире, был занят уличными торговцами, на каждом свободном пятачке продавали сандали, пончо, лампочки, тетради, билеты лотерей, кучи непонятной приезжему дребедени. Лавируя между торговцами, чистильщиками обуви и бродячими точильщиками ножей, Майкл неожиданно узрел запредельную дичь — несколько импровизированных лавчонок с амулетами, иконами и рядами мумифицированных зародышей лам. Бросив еще взгляды по сторонам, майкл разглядел сушеных жаб, панцири от броненосцев, травы, зелья в баночках и черные свечи, отчего перекрестился, хотя был вовсе не робкого десятка, и поспешил покинуть странное место.

— А, так это же Mercado de Las Brujas, Рынок ведьм! — «успокоил» его сеньор Батиста.

— И что, это законно?

— Это традиция, ее невозможно запретить. Власти смотрят сквозь пальцы, даже на продажу коки и аяухаски^[67].

С кокой Майкл был знаком, а вот о втором галюциногене слышал впервые. Как истинный католик, он даже немножко впал в оторопь от эдакого показного мракобесия.

— Погодите, ну ладно власти, а куда смотрит церковь?

— Церковь смотрит в рот красным, — зло отрезал Батиста.

Невнятная информация о брожениях в католической церкви, особенно после инициированных Красным папой перемен, доходила до Фирмы. Но чтобы вот тут, прямо под носом, съезжались священники, открыто называющие себя марксистами? Мало было возни с «наследством» Камило Торреса, так теперь еще и Боливия?

— Кто у них заправляет? Если нейтрализовать одну-две ключевые фигуры, обычно можно развалить все дело.

— Падре Луис Эспиналь, здешний, а еще несколько попов из Бразилии и Чили.

— Вы сможете его похитить?

Батиста прищурился. внимательно посмотрел на Майкла и после короткого молчания ответил: