Отбор. Элита. Единственная - Касс Кира - Страница 26

На мой взгляд, ничего пугающего я не написала, но кто знает моих родных. Представила, как Мэй снова и снова это перечитывает, выискивая между строк скрытые подробности о моей жизни. Интересно, она сначала прочитает письмо или съест пирожные?

Ну вот. Теперь я сделала все, что могла.

По всей видимости, этого все же оказалось недостаточно. В тот же вечер в дверь моей комнаты постучал лакей с письмами от родных и новостями.

– Она не расплакалась, мисс. Сказала, что пирожные такие вкусные, что вполне могла бы заплакать, как вы и предполагали, но все-таки этого не сделала. Его высочество зайдет за вами завтра приблизительно в пять часов вечера. Пожалуйста, будьте готовы.

Проигрыш сам по себе расстроил не слишком сильно, но неделю ходить в брюках было бы приятно. Что ж, жаль, что со штанами ничего не вышло, зато у меня, по крайней мере, есть письма. Я вдруг поняла, что никогда прежде не расставалась с родными больше чем на несколько часов. Мы не так богаты, чтобы путешествовать, а поскольку друзей как таковых в детстве у меня не водилось, за всю свою жизнь я даже ни разу не ночевала вне дома. Жаль, что нельзя каждый день получать письма. Ну, то есть, наверное, организовать это можно, просто очень дорого.

Первым я прочла письмо от папы. Он пространно описывал, какая красивая я была по телевизору и как он мной гордился. И добавлял, что не стоило присылать целых три коробки пирожных, а то Мэй совсем избалуется. Три коробки! Ничего себе.

Дальше в письме говорилось, что, когда привезли пирожные, у нас как раз сидел Аспен, помогал с какими-то бумагами, так что одну коробку он унес домой своим родным. Меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны, я порадовалась, что они смогут попробовать такой роскошный десерт. С другой – представила, как он угощает свою новую подружку, которую, в отличие от меня, может баловать. Интересно, этот дар от Максона вызвал у него хотя бы укол ревности? Или он лишь вздохнул с облегчением, что избавился от моего внимания?

Я задержалась на этих строчках куда дольше, чем собиралась.

Письмо папа завершал словами о том, как он рад, что у меня появилась подружка: я-де никогда не была на это быстра. Я сложила письмо и провела пальцем по его росчерку. Раньше отчего-то не замечала, как он смешно подписывается.

Письмо Джерада оказалось кратким и деловитым. Он меня любит и скучает, не могла бы я прислать еще чего-нибудь вкусненького? Я не удержалась от смеха.

Мама в своем репертуаре. Так и слышался ее командный тон: она самодовольно поздравляла меня с тем, что я уже завоевала расположение принца. До нее донесли, что я была единственной, чьим родным отправлен подарок, – и она безапелляционно требовала, чтобы я продолжала ту же тактику, которую начала.

Угу, мамочка, непременно продолжу уверять принца, что ему со мной ничего не светит, а также говорить гадости при каждом удобном случае. Отличный план, вне всяких сомнений.

Я порадовалась, что приберегла письмо Мэй напоследок.

Оно оказалось совершенно бестолковым. Сестра признавалась, что завидует тому, что меня все время кормят такими вкусностями. Жаловалась, что теперь мама совсем ее загоняла. Тут я ей посочувствовала. А дальше Мэй просто забросала меня вопросами. Максон в жизни такой же симпатичный, как по телевизору? Что на мне в данную минуту надето? Можно ей приехать посмотреть на дворец? У Максона, случайно, нет тайного брата, который со временем мог бы захотеть на ней жениться?

Я прыснула и прижала письма к груди. Надо постараться поскорее написать ответы. Во дворце, несомненно, есть телефон, но пока что нам про него не рассказали. Даже если бы у меня был личный аппарат, ежедневно звонить домой, пожалуй, было бы слишком. К тому же, наверное, интересно будет перечитывать эти письма потом как доказательство того, что все это действительно происходило в моей жизни.

В постель я ложилась с греющей душу мыслью, что у моих родных все хорошо. Потому спала сладко и крепко, несмотря на некоторое беспокойство – ведь завтра мне предстояло вновь оказаться с Максоном наедине. Понять причину беспокойства никак не удавалось, но очень надеялась, что мои страхи беспочвенны.

– Можешь в целях конспирации взять меня под руку? – попросил Максон, когда явился за мной на следующий день.

Я немного поколебалась, но потом все же так и сделала.

К моменту появления принца служанки уже облачили меня в вечернее платье – невесомое голубое творение в имперском стиле с короткими рукавами-крылышками. Они оставляли руки полностью открытыми, и прикосновение накрахмаленного костюма Максона к голой коже заставляло ежиться. Да и необходимость обращаться к принцу на «ты» тоже уверенности не добавляла. Он, похоже, заметил мою скованность, потому что попытался отвлечь меня.

– Мне жаль, что она не заплакала, – сказал он.

– Вижу, как тебе жаль.

Мой шутливый тон явственно давал понять, что проигрыш не слишком меня расстроил.

– Я никогда раньше ни на что не спорил. Мне понравилось выигрывать. – В его голосе прозвучали виноватые нотки.

– Новичкам везет.

– Наверное, – улыбнулся он. – В следующий раз попытаемся ее рассмешить.

Я мгновенно принялась прокручивать в мозгу разнообразные сценарии. Что во дворце способно заставить Мэй покатиться со смеху?

Максон понял, что я думаю о ней.

– Какая у тебя семья?

– В каком смысле?

– В самом прямом. Твоя семья, должно быть, очень отличается от моей.

– Пожалуй. – Я рассмеялась. – Мы, например, не надеваем к завтраку тиары.

– Приберегаете к ужину? – усмехнулся Максон.

– Разумеется.

Он негромко прыснул. Наверное, я поторопилась записать его в снобы.

– Что еще тебе сказать? Я средняя из пятерых детей.

– Из пятерых? Ого!

– Ну да. У обычных людей, как правило, много детей. Я тоже завела бы целую кучу, если бы могла.

– Что, правда? – вскинул брови Максон.

– Да, – ответила я тихо.

Не знаю почему, но эта подробность вдруг показалась мне очень интимной. Кроме меня, об этом знал только один человек.

Накатила печаль, но я усилием воли прогнала ее прочь.

– Моя старшая сестра Кенна замужем за Четверкой. Она теперь работает на фабрике. Мама мечтает, чтобы я тоже вышла замуж как минимум за Четверку, но тогда мне пришлось бы бросить пение, а я этого не хочу – слишком его люблю. Хотя я ведь теперь Тройка. Так странно об этом думать. Вероятно, я попытаюсь и дальше заниматься музыкой, если получится. Потом идет Кота. Он скульптор. В последнее время мы практически его не видим. Он пришел проводить меня, когда я уезжала сюда, но этим все и ограничилось. Следующая я.

Максон непринужденно улыбнулся.

– Америка Сингер, – провозгласил он, – мой лучший друг.

– Все верно.

Я закатила глаза. Говорить о дружбе просто смешно. Во всяком случае, пока. С другой стороны, нельзя не признать, что он единственный, кому я открыла душу, не считая родных и Аспена. Ну и еще Марли. Может, с ним все то же самое?

Мы медленно двинулись по коридору к лестнице. Он, похоже, никуда не спешил.

– Следом за мной идет Мэй. Это она подложила мне свинью и не заплакала. Нет, в самом деле, это форменное свинство с ее стороны. Как она могла не заплакать! Сестра тоже художница. Я ее обожаю.

Принц внимательно посмотрел на меня. Говоря о Мэй, я немного расслабилась. Максон мне нравился, но я не была уверена, насколько готова впустить его к себе в душу.

– И самый последний – Джерад. Он совсем малыш, ему только семь. Он еще не определился, чем хочет заниматься – музыкой или рисованием. Больше всего он любит гонять мяч или наблюдать за жуками, что, конечно, очень увлекательно, но на жизнь этим не заработаешь. Так что мы пытаемся побудить его искать себя поактивнее. Ну вот, собственно, и все.