ПВТ. Лут (СИ) - Ульяничева Евгения - Страница 46

Тяжело опирался на трость.

Нил, конечно, слышал о редком природном даре уродства Князя. Честно говоря, ожидал худшего. Так оказалось — вполне терпимо. Особенно в полумраке, продуманно разбавленном редкими вкраплениями живого ручного огня. Свет вливался во тьму, как вода в вино, освежая и очищая.

— Чем обязан визиту столь необычных особ?

— Нам нужны вещи этого вот парня, — хрипло высказалась Среда.

Нил закатил глаза. Сама предупреждала, что разговор будет вести он. Женщины...

Князь вежливо улыбнулся. Белый костюм с серебряным шитьем сидел на нем лучше, чем на манекене.

— Прошу прощения? Видимо, вы с кем-то меня путаете, юная леди. Воровство — не моя епархия.

Среда покосилась на Крокодила и тот, кашлянув, выступил вперед. Шаркнул ножкой.

— Добрый вечер, уважаемый Князь. Позвольте мне объяснить. Видите ли, мне очень нужна сумка, которая не иначе как по ошибке залетела на вашу территорию. Простая такая сумка, знаете, через плечо такая, на ремне...

— Сумка?

— Сумка.

— На длинном ремне?

— Вот на таком, — Нил показал руками.

Князь почесал надбровную шишку.

— Это все?

— Да.

Властительный владетель мусорных круч разочарованно фыркнул и сказал в сторону, забранную ширмой темноты.

— Вот видите, молодой человек. Жизнь так странно устроена.

— Я думал, ты за мной пришел, Нил.

Крокодил обернулся. Чувство, по дальним воспоминаниям похожее на стыд, кольнуло уши. Снулый Лин стоял чуть поодаль, злосчастная сумка висела у него на плече.

— Как славно, что вы в добром здравии! — обрадовался Понедельник, даже в ладоши хлопнул. — С превеликим удовольствием я бы продолжил нашу беседу. В прошлый раз, помнится, слово осталось за вами, но смею вас заверить, у меня есть хорошие шансы взять реванш.

— Так вы явились за сумкой и только за ней?

— Давай сюда, — Среда решительно шагнула к юноше, тот не шевельнулся, зато сработали рыбаки.

Гарпуны недвусмысленно наставились Среде в сиськи.

— Я не... — Нил позорно запнулся, отвел глаза.

Разозлился. О, Лут, ну в самом деле! Что такого в этом белом паршивце, что Крокодил будто кисельным делается?

— За сумкой. За ней, да.

— Что же, в таком случае не смею вас больше задерживать.

Князь протянул руку. Лин, ни слова не говоря, стащил с плеча сумку, передал Горбачу. Мужчина, в свою очередь, вручил вещь Среде.

Та нетерпеливо откинула клапан, погрузила в тряпичные недра руку, вскрикнула. На песок срезанной косой шлепнулась черная лента, извернулась с шорохом. Среда припечатала ее каблуком, вскинула изумленные глаза на Князя.

— Ай-яй-яй, — тот покачал уродливой головой, лицо его выражало смесь сожаления и брезгливости, — это все жадность, дорогая моя. Я надеялся, вам хватит выдержки.

— Сукин сын! — взвыла девушка, и Нил мысленно с ней согласился.

Так же, как и Понедельник, не без изящества вписавший короткий фруктовый нож в яблоко горла ближнего рыбака. Его товарищу прилетело уже тяжелым прикладом отнятого от груди рыбаря оружия, а после во мгле с треском рассыпался кусачий ворох огненных жужелиц.

Нил упал, где стоял. Чуял, как носится над головой смерть, без устали и особого разбора жаля рыбаков. Князя оттащили за фонтан, а Лина Крокодил никак не мог отыскать глазами.

Извиваясь, как та змея, подполз к брошенной сумке.

Осторожно бросил камешком. Пустая. Выпотрошенная.

Тихонько застонал, как от всамделишной боли.

Рядом с дохлой змеей ничком крутилась Среда. Яд выпаливал ее изнутри, ломал, плавил кости, переваривал — и Крокодил малодушно порадовался, что не видит изуродованного судорогой лица, залитого розовой пеной и желчью. И почти не слышит — несвязный хриплый вой заглушала стрельба и крики.

Нил привалился спиной к борту бассейна. Сжался и закрыл глаза.

***

Перестрелка закончилась в пользу хозяев. Понедельника, больше похожего на франтоватое решето, срубила —цатая по счету пуля. Перед тем как упасть и не подняться, мужчина заботливо выстрелил в голову бьющейся в агонии Среде.

Тишина навалилась пуховой периной.

Уцелевшая охрана потянулась к изрешеченному телу, и Нил, собрав все свое мужество, пропищал:

— Граната!

Люди тут же рухнули ниц, и взрывная волна, добившая факелы и стекла, никого не задела.

Самого музыканта без благодарственных грамот вытащили из укрытия и поставили пред ясные очи Князя. Лин стоял между ними, такой грустный, что Нилу опять сделалось неловко. И страшно. Будто бы Оловянный был обманутой им девицей, а Горбач — взыскующим мести папашей.

— Так, на чем мы остановились. — Вздохнул Орхан. На безобразие окрест даже не смотрел, словно от беседы его отвлек гонец с письмом. — Ах да. Вы явились за сумкой. Со всем моим почтением, забирайте и уходите.

— Это не... Не совсем так.

Горбач поднял бровь. Легкий дорогой парфюм странно оттенял запах гари, крови, потрохов и крокодилова пота.

— Но вы сами так сказали.

— Мне нужно ее содержимое, — хрипло уточнил Крокодил.

— Однако. Вы противоречите сами себе. Но если я буду так любезен и верну вам все без утайки, что вы готовы отдать мне взамен?

Нил провел экспресс-ревизию. Ничего. Ничего равнозначно ценного. Карта Вторых меры не имела.

— Что угодно.

— Хотя бы ваш спутник? — Горбач положил разбухшую клешню на плечо белого. — Оставьте мне юношу и ступайте с миром.

Нил и Лин уставились сначала на Горбача, а потом — друг на друга. Музыкант выпрямился, свел лопатки.

— Он не принадлежит мне, и он не вещь. — Сказал громче, чем следовало, чтобы не позволить голосу дрожать заячьим хвостом. — Поэтому согласиться не могу.

— В таком случае вы уйдете ни с чем, — улыбка Горбача сделалась акульей.

— Я уйду, мать вашу, с чистой совестью, — с бессильной злостью выплюнул Нил, с хрустом сжимая кулаки, — не так часто я могу позволить себе такую роскошь.

Сказал — и за рукав рванул детеныша лила к себе. Рука Горбача соскользнула, со всех сторон уставились любопытные зрачки револьверов. Князь едва заметно качнул головой и охрана расступилась.

— Браво, мой мальчик! — умилился Горбач.— Такая честность заслуживает награды. Знаешь что, пожалуй, я отпущу вас обоих.

— Взамен на?..— сощурился Нил.

— О, чистая формальность. Долг.

— Долг, — нехотя вздохнул Нил.

***

Уже на корабелле — взволнованной долгой отлучкой пассажиров Серебрянке по молчаливому уговору не рассказали о встрече с Орханом — Нил отважился спросить.

— Как плечо, хвостатый?

— Не больно, — сказал Первый.

Поднял на музыканта глаза.

Нил не выдержал и отвернулся.

***

— Здравствуй, Гаер.

— Здорово, старая каракатица. Чего надобно, я занят по самые гланды.

— У твоего брата красивые глаза, Гаер.

Рыжий откинулся в кресле. Горбач с удовлетворением отметил, как удивительна и непривычна арматору бледность. Даже веснушки погасли.

— Говори.

14.

— Когда корабеллы соберем, от Третьего избавляемся, — хмуро сказал Волоха старпому. — И пастуха тоже в отбой. Пусть идут, оба.

Дятел крякнул. Пригладил хвост револьвера.

— С чего так просто-запросто? Айда на Хом Бархата продадим? Или на органы, тоже ладно будет... А волосы пожертвуем в цирюльню... а перед этим дашь мне его денька два погонять, раз уж все равно сливаем. Застоялся я...

— У него в мозгах Гаер ковырялся. Не знаю, что установил, но мне не улыбается и дальше таскать при себе или шпиона, или убийцу. Или два в одном. Шампунь-кондиционер.

— Скорее, двойное проникновение,— ухмыльнулся цыган. — Тогда давай шлепнем ублюдка?

— Чтобы Второй на алаверды шлепнул нас?

— Кишка тонка.

— Не скажи. — Русый потер лицо ладонями, и Дятел наметанным глазом разглядел ужалы стимуляторов под локтями. — Триггеры, они у всех разные. В общем, что бы Гаер ни замыслил, наше дело свою выгоду поиметь. Берем корабеллы в охапку и сваливаем, а эти двое пусть как хотят.